Бунтарка и Хозяин Стужи - Валерия Михайловна Чернованова Страница 22

— Поднимайся, — тихо проговорил Снежный. — Я отведу тебя к сестре. — Заметив, как меняется выражение его лица, поспешил добавить: — С ней все хорошо.

Ринулся было к выходу, но мальчишка, вместо того чтобы вскочить, продолжал лежать.

— Послушай, — Снежный обернулся, — я не причиню тебе вреда. В Эрнхейме тебе точно будет лучше, чем здесь.

— В королевском дворце? — Ярость в глазах ребенка сменилась удивлением.

Хьяртан кивнул, взглядом указал на выход и услышал раздавшийся за спиной тихий голос незнакомки:

— Он не может ходить. Вам придется его нести. — Несмотря на пышные формы, ей удалось просочиться в щель между дверью и Снежным. Бросившись к кровати, она крепко обняла мальчика. — Я со вчерашнего дня пыталась сюда пробиться! Я бы тебя не бросила. Я… — слова смешались с рыданиями, которые незнакомка больше не могла в себе держать.

Только тут Снежный заметил, что, когда ребенок обнял женщину, ноги его остались неподвижны. Мелькнула мысль вернуться к норре Селланд и превратить ее в снежную пыль, за то, что отправила не просто ребенка… беспомощного(!) ребенка в приют для сумасшедших, но…

Но наказание для бессердечной дряни будет другое.

— Кем вы приходитесь нэри Селланд и ее брату? — спросил Хьяртан, видя, как крепко обнимает ее мальчик, как боится ее отпустить.

— Я уже много лет работаю кухаркой в доме Селландов, ваше величество, — с трудом заставив себя отстраниться, ответила женщина. — Точнее, работала… После того, что случилось вчера, больше не могла там оставаться.

Хьяртан приблизился к кровати, взял мальчика на руки. Тот побледнел, напрягся, глядя на него так, словно оказался в когтистых лапах гротхэна. Хьяртан перевел взгляд на кухарку.

— У вас в Борге семья?

— Они — моя семья, — тихо ответила она.

— Значит, вы не откажете проводить его в Эрнхейм?

Она радостно заулыбалась, и Хьяртан услышал, как мальчишка облегченно выдохнул.

— Буду счастлива, ваше величество! Спасибо…

Тут уж она вспомнила, что задолжала своему королю дань почтения, и низко поклонилась, а мальчик, бросив на кровать взгляд, зажмурился. Так и не открывал глаза, пока шли по коридору, пока спускались. Лишь когда ветер швырнул ему в лицо горсть колючих снежинок, позволил себе оглядеться и, не сдержавшись, улыбнулся.

— Думал, навсегда там останусь, — признался тихо.

— Как тебя зовут?

— Фабиан… ваше величество.

— Прежде чем перенестись в Эрнхейм, мы заглянем в одно место, Фабиан, а потом ты увидишься с сестрой.

— Перенестись? — глаза у мальчика округлились.

— Это не страшно.

— А я и не боюсь! — храбро выпалил он. — Я… я только за сестру переживаю.

— С ней все в порядке, — повторил Хьяртан и открыл завертевшийся вьюгой портал к ратуше.

А точнее, к одной из улиц, что лучами расходились от главной и единственной площади Борга. Вовремя, чтобы столкнуться с воинами, волочащими под руки упирающегося слизняка.

Прибить бы на месте, да только… Слишком быстрое наказание и для него, и для змеи, подарившей ему жизнь.

— Вовремя поймали, — отчитался один из солдат. — Собирался уезжать, как и утверждала его мать.

— Возвращаемся в Эрнхейм! — Несколько раз уничтожив ублюдка в мыслях, Хьяртан создал очередной портал.

Перед глазами на мгновение потемнело, голова закружилась. Появилось чувство, будто на шею накинули удавку, выдавливая из него всю силу, всю магию. Снежный поспешил передать ребенка одному из солдат и, покачнувшись, первым шагнул в портал.

На языке вертелся один-единственный вопрос: «Что за ларг?!»

Глава 7

Ливия Селланд

От неожиданности я задохнулась, а потом яростно уперлась ладонями в грудь мужчины, пытаясь его оттолкнуть. Куда там! Моей силы хватило только на то, чтобы не врезаться в него всем телом, поставив хрупкую преграду ладоней между ним и мной. Чувство было такое, что все силы разом меня покинули, от этого поцелуя — горького, словно выпивающего мое дыхание, — в меня будто хлынул лед.

Я уже целовалась со Снежным, и таких кошмарных чувств это не вызывало, больше того, тогда мне даже хотелось продлить полный властной силы поцелуй…

Как ни странно, именно эта мысль щелкнула меня огненным хлыстом. О чем вообще думаю?! Понимая, что у меня кружится голова, сделала единственное, на что оставались силы: вцепилась зубами в губы пытающегося пить мое дыхание (или меня?) Снежного. От неожиданности он отпрянул, поцелуй прервался, и силы разом ко мне вернулись, а потом в руки словно вложили два огненных тарана.

Миг — и мужчину потоками огня отшвырнуло к противоположной стене. С хрустом надломилось не выдержавшее такого обращения зеркало, рухнуло вместе с рамой и разлетелось осколками, щедро осыпав сапоги блондина и пол стеклянной крошкой. От неожиданности я замерла, и он тоже. Вскинув голову, Снежный смотрел на меня так, словно не мог поверить в то, что здесь только что произошло.

Я и сама не могла: мне случалось слегка подпалить Душана, но то, что произошло сейчас… отшвырнуть мужчину выше и сильнее меня, с военной выправкой, да еще как! В комнате до сих пор клубился дым, напоминая о сорвавшемся с моих ладоней огне и его мощи. Как… что…

Блондин пришел в себя первым: ноздри его раздулись, глаза сверкнули яростью. Льдисто-голубые, холодные, сейчас они словно изнутри покрывались инеем, наполняясь силой Снежного.

— Да как ты посмела? — процедил он. Голос его дрожал, как пропитанный долгими морозами воздух в лучах солнца и грозил вот-вот разлететься осколками, как несчастное зеркало. И кто там теперь согласно примете будет несчастный: тот, кто разбил его собственной задницей… простите, спиной, или я, которая разбила его им?

— Не приближайтесь! — выставила вперед руки. — Или…

— Или — что? — ярости в его голосе стало больше. — Что ты сделаешь, нищенка? Девица, которую мой брат притащил непонятно откуда непонятно зачем. Того, что здесь произошло уже достаточно, чтобы тебя казнили за нападение на брата короля!

— Я не…

— За нападение на брата короля, — кажется, ему удавалось понемногу совладать со своей злобой, и теперь он шагнул ко мне. Хрустнули под подошвами сапог осколки, — полагается не просто смертная казнь, но еще и смертная казнь всех близких родственников. Как у тебя насчет близких родственников, девочка?

От подобной угрозы внутри похолодело, как от его поцелуя. Казалось, все то, что прекратилось, ушло вместе с напором его губ, сейчас вернулось — проникающий в мои легкие холод, мешающий сделать вдох.

— Я не нападала на вас. Я защищалась! — воскликнула, отступая от него.

— Неужели? И кто тебе поверит? Точнее, так… поверят тебе или мне? — Вот теперь в холодных глазах заискрилось торжество.

— Его величество, — решительно сказала я. — Его величество поверит мне.

Он