Очаровательная лгунья (СИ) - Бегоулова Татьяна Страница 23

Госпожа Ревисс ответила слабым голосом:

— Какое снотворное? Никогда им не пользовалась.

Судовой врач многозначительно кашлянул:

— Вам придется спуститься в медблок, госпожа Ревисс.

Мне пришлось помочь аристократке одеться, потому что разгуливать по судну в пеньюаре, даже в критическом состоянии госпожа Ревисс не могла. Разумеется, что я решила, что должна предупредить даму о своих подозрениях. А выводы пусть делает сама.

— Госпожа Ревисс, простите мою дерзость, но я предполагаю, что Виржинья подливает вам снотворное, чтобы вечерами ходить в казино.

Старуха ничуть не удивилась. Лишь поморщилась:

— А что еще от нее ожидать с таким отцом. Найди ее и передай, что я в медблоке.

Нехотя выполнила просьбу госпожи Ревисс. Виржинья отыскалась на третьей палубе в одном из шезлонгов. Она дремала, надвинув шляпку на глаза. Понятно, всю ночь играла в казино, а теперь отсыпается.

Палуба была почти безлюдна, большинство пассажиров сошли с судна или собирались это сделать. Я остановилась возле шезлонга, в котором дремала племянница госпожи Ревисс и громко кашлянула. Виржинья вздрогнула и подняла на меня рассеянный взгляд. Я не стала дожидаться, когда она осознает, кто стоит перед ней, и отчеканила:

— Госпожа Ревисс просит навестить её в медблоке.

Виржинья выразила удивление непонимающим взглядом и чуть приоткрытым ртом:

— А… А что она там делает? — голос безропотной овечки, не меньше. Но я-то знаю истинное лицо этой девицы. Отступив на шаг назад, ответила:

— Господин Сунж подозревает, что госпожа Ревисс отравилась снотворным, — не стала дожидаться реакции Агнесс, у меня и так дел невпроворот. Старшая горничная намекнула, что после обеда у меня появится возможность спуститься в город на пару часов. Не хотелось бы лишаться увольнения.

Но и рисковать своей жизнью я больше не собиралась. Мало ли что взбредет в голову этой Виржинье. Поэтому убедила Дженью, что убирать в одиночку апартаменты госпожи Ревисс, в то время как Виржинья бродит по судну без присмотра — опасно. К счастью, напарница не стала вредничать и мы с ней на пару убрали номер.

Я же все больше убеждалась в том, что о произошедшем нужно рассказать Райлину. Да и вообще мне нужно с ним поговорить. Ведь через пару дней меня уже не будет на «Оливии». Хоть попрощаться по-человечески. При мыслях о Райлине и о том, что я, возможно, его больше никогда не увижу, стало тоскливо. Но я тут же отогнала грустные размышления и вспомнила мамины наставления. Как бы мне не нравился Райлин, всё это не имеет никакого значения. Мы с ним из разных слоёв общества и если бы не моя авантюра, то мы никогда бы с ним не встретились. Так что и нечего вздыхать.

Едва закончился обед, как старшая горничная вручила мне увольнительную. Не стала терять драгоценные минуты и, заскочив в каюту, быстро переоделась в свое единственное «выходное» платье.

Уже направляясь к главному трапу, почувствовала, как кто-то удержал меня за локоть. Когда увидела улыбку Райлина, сердце вдруг пустилось вскачь, а щеки запылали. Наверное, я улыбнулась самой глупой улыбкой на свете, но я ничего не могла с собой поделать.

— У тебя увольнительная? — шепот представителя службы императорской безопасности вызвал толпу мурашек и воспоминания о ливне, который обрушился на нас с Райлином.

— Да, всего на два часа.

— Подожди меня в парке, в той самой беседке. Или у тебя свои планы?

— Нет, никаких планов, — внутри все задрожало от предвкушения. Неужели?

— Ну и замечательно. Я сейчас с кем-нибудь быстро подменюсь и приду. Дождешься?

Я кивнула, не в силах вымолвить и слова. В голове был сладкий туман вместо мыслей. И только дойдя до парка и отыскав ту самую беседку, я пришла в себя. Да что же это такое? Веду себя как влюбленная дурочка. Напридумывала себе невесть что. А ведь мама предупреждала, что ни в коем случае нельзя позволять вскружить себе голову. Если от одного звука голоса Райлина меня бросает в дрожь, а при виде его улыбки, вместо в мозгов в голове появляется персиковое варенье, то что будет дальше? Может, оно и к лучшему, что скоро я уеду? Ни к чему все эти улыбки. Повторять мамину судьбу нет ни малейшего желания.

Райлин появился очень скоро. При виде его приближающейся фигуры снова вернулся мандраж и участилось сердцебиение. Я глубоко вдохнула пару раз, мысленно призывая себя к спокойствию. Ничего особенного не происходит. Я сейчас расскажу Райлину про Агнесс и вернусь на «Оливию».

Он был одет точно так же как и в прошлую нашу встречу в городе. Светлые тона одежды Райлину были однозначно к лицу. И совершенно не хотелось заводить разговор о всяких малахольных девицах. Можно было бы просто сидеть рядышком в беседке и молчать. Мне этого было бы достаточно. Но Райлин сам начал беседу.

Обхватив меня за талию и приподняв, усадил на широкие перила беседки и сам встал рядом:

— А теперь подробно расскажи мне, что за переполох утром устроила госпожа Ревисс?

— А ты откуда знаешь?

— Слухи и до нас иногда доходят.

Правой рукой он оперся о перила, ветер взлохматил его шевелюру, и мне снова захотелось улыбаться. Но я вздохнула, якобы собираясь мыслями, и сдержанно ответила:

— Райлин, я должна тебе кое-что рассказать об Агнесс, и это напрямую связано с утренним происшествием. Виржинья Агнесс Ланж — вторая модель Териса Лакрис. Дженья мне рассказала, что пять лет назад она влюбилась в Териса во время съемок. При этом Терис нарочно влюбил в себя Агнесс, которой на тот момент было всего семнадцать. Сделал он это для того, чтобы фотографии Агнесс были наполнены особыми эмоциями. Ну так мне Дженья рассказала, а ей об этом рассказал Жуль Лакрис. То есть, если предположить, что Виржинья все еще влюблена в Териса, то у нее появляется мотив, чтобы столкнуть меня с трапа. А сегодня утром… Помнишь, я тебе говорила, что видела, как Агнесс заходила в казино? Так вот, она поит свою тетушку снотворным и когда та засыпает, отправляется по своим делам. Например, в казино. Не знаю, что там именно случилось, может Агнесс переборщила с дозировкой, но сегодня утром я обнаружила госпожу Ревисс в ужасном состоянии. Господин Сунж подозревает, что причина именно в снотворном.

Взгляд Райлина был серьезен как никогда:

— Ты кому-нибудь говорила об этом?

— Нет. Я хотела сначала посоветоваться с тобой.

— Правильно. Я сегодня же сообщу обо всем этом службе внутренней безопасности, а то что-то они совсем мышей не ловят. Если все так, как ты говоришь, то Виржинья представляет опасность для окружающих. Надо бы поговорить и с её тетушкой. Она не может не знать о причинах поведения Виржиньи.

— Ты думаешь, Виржинья тоже унаследовала их семейное психическое расстройство?

— Вот это и выясним у госпожи Ревисс. В любом случае, пусть внимательнее присматривает за своей племянницей.

— И еще, Райлин. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Ну вот, в голосе появилась дрожь. Будто я не просто уезжаю, а прощаюсь с близким человеком. Я на «Оливии» провела всего шестнадцать дней, а кажется, что пол жизни, так много событий случилось за эти две недели.

Райлин продолжал смотреть на меня внимательным взглядом. А я никак не могла начать, подыскивала слова, мялась. Между бровей Райлина появилась морщинка:

— Марилья, что происходит?

И я решилась:

— Я покидаю «Оливию». Получу расчет у госпожи Надин. И вместе с господином Лакрис поеду в столицу. Я приняла его предложение стать моделью ювелирного дома Лакрис.

Из-под ресниц бросила быстрый взгляд и снова опустила глаза. А может, Райлину нет до этого никакого дела, а я волнуюсь.

— А с чего такая спешка? Ты же хотела дождаться окончания круиза? — голос Райлина был спокоен, значит ему, действительно, всё равно.

— Понимаешь, появились некоторые обстоятельства, которые… В общем, я не могу больше ждать и так будет лучше для всех.

Но Райлин не удовлетворился таким ответом и, сложа руки на груди, непререкаемым тоном заявил: