Просто вернись... Книга 2 (СИ) - Измайлова Алена Страница 23

– Когда он возник на пороге, я не сразу поняла, что это - мой сын, – вдруг проговорила Сатия, – из тьмы в дом вошел взрослый мужчина, а ведь сбежал совсем еще мальчишка... Я много думала за эти годы: увижу ли его еще хоть раз, какой он стал...

– Сатия,...- заговорила мама Кастии, но подруга перебила ее, продолжая рассказывать:

– Но глаза его и улыбка. И... мой сын вернулся. Какое счастье! Мое сердце так исстрадалось по нему. Ни один из моих детей не причинял мне столько забот, сколько он.

– Я понимаю..., - посочувствовала подруга.

– И, знаешь, что я подумала, когда поняла, что это – мой повзрослевший сын? - вопросила Матия.

– Нет. А что?... – отозвалась Ялма немного рассеянно, но тут же спохватилась и предположила, – Только, надеюсь, не всю эту глупость вроде "теперь я могу умереть спокойно"?

Кастия покачала головой и, молча, улыбнулась, на мгновение замерев над грядкой, потянувшись за очередным сорняком. "Мама в своем стиле", подумала она. Она и сочувствует, но и слишком хорошо знает тетю Сатию и ее любимые привычки. Из любого случая та способна сделать целую сцену со слезами, бурной радостью или стенаниями. Такие способности заслуживали благожелательных зрителей.

– И это тоже, – не смутилась находчивая женщина. По крайней мере, в ее голосе смущения не прозвучало.

– Но что-то еще? – в голосе мамы девушка услышала едва сдерживаемый смех.

– Что он привез из тех стран жену, – мрачным голосом сообщила ее подруга, будто озвучила вселенскую трагедию, – какую-нибудь чужеземку. "Знакомьтесь, дорогие родители", – передразнила воображаемую реакцию сына.

– И что ж теперь? – неподдельно удивилась мама Кастии, а сама девушка замерла, выпрямившись в струнку, – Разве такого не могло быть?

– Вот именно! – воскликнула Сатия, – я как осознала это... Как с ней общаться? На каком языке? А если она – чужестранка и хочет жить на родине? Мы же вовсе его можем больше не увидеть... И внуков!

– Ты накручиваешь себя, –миролюбивым тоном заметила Ялма.

– Может, быть, – подтвердила подруга, – Но он сказал: "Я не женат", и я снова запереживала...

– Теперь-то отчего? – спросила Ялма явно со смехом в голосе.

– Будто бы тебе эти мысли были несвойственны!? – девушка отмерла и как бы воочию увидела, как обычно отмахивалась Сатия от вопросов, на которые не хотела отвечать. –Когда Верт раз за разом отвергал невест... Вспомни, чего ты только не напридумала. И как тревожилась... И спросить боялась, и не спросить... В конце концов такому два объяснения, и ни одно мне не нравится!

– Да, что было, то... Ужас! Несколько циклов каких-то бестолковых метаний.... И что ты придумала, Сатия?....О, вот только не говори мне, что ты его спросила в лоб?

Ялма явно была шокирована, а Кастия поднялась и, держа грязные руки подальше от платья, чтобы не испачкать его черной и жирной землей, осторожно стала продвигаться вдоль дома. У передней терассы она намеревалась помыть руки и обозначить для мамы и ее подруги свое присутствие. Пока они чего лишнего не наговорили, за что всем будет неловко.

Подслушивать, действительно, нехорошо. Как говорила бабушка: "Ничего хорошего не услышишь, если подслушивать!" Она была права. Хоть и любопытно было оказаться невольным свидетелем разговора, но нехорошо. Неправильно. Как потом вести себя и ничем не выдать, что слышала непредназначенное для посторонних ушей? Да и как смотреть потом на Террина и Верта, которых мамы могли достаточно вольно обсуждать, думая, что рядом никого нет.

– Да, я спросила его. Знаешь, мне не нужны слухи о неправильности сына, как шептались про сына того мельника, но и по жене в каждом порту тоже нехорошо! – с вызовом ответила Сатия, отстаивая свое право на материнскую заботу в том виде, как она ее себе представляла.

Кастия попыталась побыстрее покинуть это место, не выдавая своего присутствия, чувствуя, как начинают гореть щеки и шея. Но тут она добралась под окно и споткнулась, зацепившись за какой-то выступ тапочкой. Чтобы не упасть, не поломать посевы, свалившись на грядку и не наделать шума, ей пришлось упереться одной рукой в стену в поисках опоры.

– И что он тебе ответил? – голос Ялмы раздался прямо у нее над головой, будто мама выглянула посмотреть, есть ли кто поблизости. Девушка прижалась к стене, надеясь, что ее не видно из-за нависавшего над ней внешнего подоконника.

– Сначала он заявил, что я излишне любопытна, – хихикнула Сатия, – Вот пусть сначала заведет своих детей, тогда поймет, что я пережила из-за его выходок! А потом он сказал, что проблемы.., – на этом весьма интересном месте оконная створка над ее головой плотно закрылась, отсекая все звуки и, конечно, ответ Террина матери.

Очевидно, как раз ради того, чтобы закрыть окно, мама и подошла к нему. Так, что, да, раздразнили любопытство Кастии. Девушка отчаянно покраснела. Все-таки неловкость случилась.

Быстро прошмыгнув вдоль дома, она, стараясь не шуметь, налила воду в тазик и тщательно помыла руки. После услышанного теперь не шло и речи, чтобы зайти в дом и обозначить себя. Придется объяснять, где была. И вдруг они догадаются, что она что-то была поблизости и могла слышать их разговор? Со стыда можно сгореть! Получается специально подслушивала.

Промокнув руки салфеткой, Кастия огляделась, задумчиво посматривая по сторонам. Вариантов, чем ей заняться, чтобы немного потянуть время, было немного. Сегодня ей не было нужно в лечебницу – законный выходной дебютантки. А вот...

Кстати, о дебюте. Она решительно направилась к выходу со двора. Пора узнать, что там еще произошло, пока она вчера танцы вокруг столба с ровесницами танцевала.

Что такого натворила Мали, что соседи решились разбудить голову, чтобы потребовать еще ночью изгнания "черной овцы" из стада? Выйдя на дорогу, она двинулась в сторону дома Мали, отметив, что соседка напротив, хлопотавшая в своем цветнике, вдруг присела в кустах как кошка в ожидании птички и выглядывает оттуда.

Девушка нахмурилась, не понимая. "Да что же там произошло?" То, что Кара знала, сейчас она осознала и пожалела, что не спросила. Ярет же, вопреки ожиданиям сестер, не стал возмущаться и требовать от младшенькой обещаний "не общаться с неподобающей особой".

Подойдя к знакомой калитке и не обращая внимания на затаившуюся в кустах соседку, она толкнула ее, чтобы открыть и замерла. Впервые на ее памяти калитка была закрыта.

– Мали! – негромко позвала она, надеясь, что одно из окон открыто, и подруга услышит ее зов. Собаки в этом дворе уже очень давно не было, поэтому стало некому облаивать непрошенных гостей, предупреждая об их приходе хозяйку. Но отсюда она не видела открытых окон, все были плотно закупорены.

– Мали! – вновь позвала она, погромче. И снова никто не отозвался.

Лишь позади нее неожиданно сказали:

– Зря голосишь! Ушла твоя подружка, калитку закрыла.

Кастия обернулась. Перед ней стоял худощавый босоногий парнишка, внук той самой соседки, которая сидела в кустах. Позади него стоял еще один вихрастый босоногий паренек, очевидно, дружок.

– Как ушла? Куда? – не поняла девушка, – Она недавно была дома. Я видела.

– Тогда была, а сейчас ушла, – сообщил парнишка, хмыкнув, – Можешь еще догнать. Она там идет, – он неопределенно махнул рукой.

– В какую сторону она пошла? – быстро спросила девушка, а мальчишка приосанился и важно сообщил:

– В сторону города. Вон туда, – уже более определенно указав замызганной рукой направление.

– Спасибо, ребята, – быстро поблагодарила Кастия и побежала в указанном направлении, в эту сторону они часто с Мали ходили до дома Дейда, когда ехали в лечебницу в город на работу. Куда еще могла податься подруга, как ни в город?

Забежав за поворот и обойдя пышные кусты, девушка увидела далеко впереди подругу. Мали шла по пыльной дороге небыстро. В обоих руках она держала по увесистому баулу, очевидно, с одеждой. Не мебель же она понесла бы? "Она решила самостоятельно покинуть дом и поселок, не дожидаясь официального изгнания?" – удивилась Кастия.