Когда расцветает опал (СИ) - Янушкина Вероника Страница 23

— Давай!

Отмеченная Авитой вытащила из папки чистый лист кальки и карандаши, как в дверь постучали. Резко, требовательно.

В коридоре стоял верховный кайхал.

— Что случилось?

— Наденьте самое лучшее, что есть, и пойдём. Все.

— Зачем? — отшатнулась лекарица.

— Позже скажу. И поторопись, пока не заметили. Дело важное.

— Ладно.

Саша закрыла дверь.

— А почему деда не зашёл?

— Мы сами к нему выйдем. Только переоденемся.

— Зачем? — мальчик повторил вопрос Саши.

— Он объяснит.

Корран обиженно надул губы, но передумал и заулыбался:

— Я сам! Сам выберу! — мальчик подбежал к открытому шкафу и полез на нижнюю полку.

— Конечно.

С верхней Саша вытащила газетный свёрток. В одну дождливую неделю Глебова разбирала в чулане старые вещи и нашла порванную книгу о рукоделии, с десятками схем и выкроек. В главе «На торжество» дерья увидела ансамбль из укороченной блузки, расклешенной юбки в пол и накидки с капюшоном. Увидела и запомнила. Казалось бы, зачем сия красота в глухом подземелье? Костюм настолько впечатлил, что Саша потихоньку воплощала рисунок в реальный образ. Год потратила, зато продумала и прошила каждый элемент. Благо, из «командировок» Стеллан приносил всевозможные ткани и фурнитуру. Дерья верила: когда-нибудь вместе с орд Стасгардом они устроят романтическое свидание за пределами проклятой горы.

Зеркало отразило фею в бело-серебряном одеянии, не доставало лишь крыльев за спиной и хрустальных туфелек.

— Мамочка, — малыш любовался Сашей. Сам он выбрал наряд в цвете грозовых облаков, правильно застегнул пуговицы, — ты очень красивая! Очень-очень-очень!

— Спасибо, — смущённо улыбнулась лекарица, — ты тоже молодец! Пойдём.

Дежуривший за дверью Ильхан скривился, оглядев облачение Саши и Коррана, сказал следовать за ним. Быстро.

Глебова терялась в догадках. Что случилось? Зачем понадобился Кори? Сегодня в Карвахене отмечали праздник, где собирались одарённые всеми стихиями? Или схождению лун предшествовала ещё какая-нибудь церемония? Садовничий комбинезон явно не подходил для торжества. От десятков вопросов в висках болезненно запульсировали жилки.

Ильхан стремительно шагал по главному тоннелю. Коридоры, ведущие в спальни и хозяйственные помещения, оставались позади. Всё намекало, что журавлица будет участвовать в важном мероприятии. Но, если догадка верна, где остальные каорри? Участники, символизирующие прочие элементы? Пусть Саша поссорилась с колдуном, но знать-то она имеет право! Нахлынуло ощущение, что впереди заготовлен жертвенный алтарь.

Перед залом собраний Саша остановилась. Память воскресила день, когда в башне верховный кайхал извлекал осколок зеркала из груди дерьи.

— Достаточно! — она повысила голос, — мы не сделаем шагу, пока не узнаем правду. Что происходит? Что вы собираетесь с нами сделать?

Ильхан обернулся. Странно, в глазах всегда самонадеянного колдуна читалось смятение. Между бровей пролегла глубокая морщина, губы сжались в линию. Он явно хотел сказать и не знал, как. Молчал, подбирая слова.

— Отвечайте!

— Деда!

— Ты выходишь замуж, — выпалил тен Хемсворт.

Что?

Ладони похолодели. Кровь отхлынула от лица, а сердце забилось часто-часто.

Это прозвучало серьёзно?

— Я ослышалась…

— Нет. Стеллан попросил провести церемонию. Он ждёт в зале, — в смущении пробормотал верховный кайхал, — орден полупустой, и это идеальный момент. Препятствий Связыванию нет, даже Мора одобрила союз. Разве что ты откажешься, такое допускается…

— Нет, не откажусь.

Память воскресила вчерашний вечер. Пьяная кухарка посмеялась над лекарицей, одарённый опалом услышал. Запомнил.

Ильхан выдохнул и толкнул инкрустированные самоцветами врата. Забавный, неужели сомневался? Выбор Саша сделала в памятную новогоднюю ночь, когда на крыше башни помогла Стеллану одолеть врагов. С того затмения путь её и орд Стасгарда был един. Ухабы и ямы? Сплетни и зависть? Обойдут. Вдвоём легче.

— Тогда — вперёд.

Зал встретил порывом ледяного ветра. В узкой нише по периметру горел огонь, холодным светом озаряя пространство. За окнами-бойницами сияли две луны, сквозь открытые створки доносились вой шакалов и крики сов. Пол украшала мозаика: крылья семи птиц-стихий переплетались в водоворот, обрамлённый вязью дубовых листьев. По краю рисунка возвышались церемониальные колонны, на которых горели по семь свечей.

Около ближайшего постамента стоял мудрейший хранитель ордена, одетый в сиреневую тунику. Наверное, без Сваарда подобные события не обходились. Тен Кармалл дежурно улыбнулся, словно одобрил Связывание. На опоре по левую сторону сидел крупный ворон. Подобных Саша не видела. Иссиня-чёрный гость внимательно следил за каорри, будто понимал, что происходит. Символ благословления Моры. Что думала Авита? Будет ли знак от среброкудрой покровительницы?

Рядом с алтарём — прямоугольным камнем, «сшитым» из семи минералов, — ожидал Стеллан. На шершавой поверхности дерья увидела деревянную шкатулку (в похожих берегли украшения), карандаши, пиалу и кувшин из тёмного стекла.

При виде Саши возлюбленный округлил глаза. Счастье, что она сшила наряд.

Призвав к вниманию, Сваард поднял руку:

— Ильхан, начинайте церемонию. Благой ответ стихии получен, орден тоже одобряет, — мужчина посмотрел на Коррана, — иди ко мне, малыш. Не стоит мешать взрослым.

— Не бойся, — улыбнулась Саша.

Когда сын спрятался за тен Кармаллом, Глебова зашагала к алтарю.

— Стеллан орд Стасгард, отмеченный светом смерти. Александра тен Васперити, отмеченная светом жизни, — с чувством произносил колдун, — если вы стоите около жертвенного камня, то приняли решение и готовы к Связыванию.

— Да, — в один голос прозвучал ответ.

— Пусть каждый опустится на колени и положит руку свой элемент.

Ильхан встал между ними. Открыв шкатулку, он взял с атласной подушки два плетёных шнурка — чёрно-белых, с ноготь шириной — и по очереди завязал на запястьях. Росчерк огнём, и отсечённые лишние края упали на камень.

Верховный кайхал положил обрезки в пиалу, залил густой жидкостью из кувшина. Смесь зашипела, задымилась. Мгновение, и верёвки растворились.

Стеклянной палочкой мужчина размешал варево оттенка карамели, опустил в неё два остро заточенных карандаша. Вытащив, взял в разные ладони и одновременно сделал два зеркальных штриха. Саша задержала дыхание: чувство было такое, словно по коже царапнули лезвием. Новый росчерк, ощущение повторилось. Краска цвета жжённого сахара, обрамлённая нитевидным шрамом, въедалась в руку. И… похоже, в узоре переплетались имена? Точно. Её, его и завет — всегда помнить и заботиться друг о друге.

Последний жест, и овал сомкнулся. Чёткий и витиеватый рисунок напоминал браслет из червонного золота. Бесценный, который невозможно купить за все богатства Карвахена.

— Если захотите снять, то останетесь без ладони, — Ильхан сломал карандаши и бросил в нишу с огнём, затем вылил на алтарь остатки смеси. Те моментально вспыхнули и сизым дымом взметнулись под своды зала, — запомните, предательство обернёт дар в проклятие. Верность привлечёт милость стихии. Ваши судьбы связаны.

Ворон протяжно каркнул.

— Пусть это поможет вам…

Тен Хемсворта оборвала вспышка. Хлопок, словно взорвалась петарда, и посреди мозаики появились трое. Дым развеялся, взору изумлённой Саши предстали король Карвахена, его цетра и комиссар службы безопасности!

Глава 9. Десятая камера

Как? Как это возможно?

В потрясении Саша застыла. Ледяные оковы словно приморозили к узорчатому полу.

Это… видение? Образы тех каорри, кто превратил жизнь Глебовой в мучения и едва не довёл до безумства? Это часть церемонии? Нужно вспомнить и отпустить всё плохое, чтобы шагнуть навстречу счастью? Но это слишком сурово! Нельзя торжество омрачать ужасом прошлых лет! Зачем показывать то, что хочется навсегда стереть из памяти? Острейшими ножницами вырезать испорченные кадры из мотка чёрно-белой плёнки, длинной и запутанной, как жизнь?