Фантазма. Любовь без точных координат - Ольга Вешнева Страница 23

Собрав весь доступный моим рукам урожай с ближайшего дерева, я поискала взглядом, осматриваясь, не растет ли где неподалеку еще такой же источник вкуснятины. Не заметив ничего съедобного, прошла чуть вперед по тропе, не сходя с нее, как требовал Накейн. И снова пусто вокруг. Я удалилась еще не знаю на сколько шагов от нашего лагеря, разбитого среди обломков челнока.

Далеко впереди среди ветвей мелькнули знакомые красные кругляшки. Я поспешила к ним и обнаружила, что звериная утоптанная тропа сворачивает вправо, а сочная сладость находится прямо по курсу, но до нее мне придется идти вглубь леса. Нарушить утвержденный и согласованный маршрут. Поступить вопреки строгому запрету Накейна…

Плевать мне на советы дикаря. Не много ли он возомнил о себе? Понравилось ему мной командовать… Жалкий пожиратель гадких червяков. Я не собираюсь идти у него на поводу, как неразумная ездовая сороконожка, привязанная за жвала к уздечке.

Кто тут, на этом клочке леса, может мне угрожать? Всех опасных хищников мы распугали самонаводящимися летающими бритвами и постригли наголо. Кого мне бояться? Еще не хватало голодать из-за чьей-то идиотской прихоти. Я нашла эти прекрасные сочные ягоды. Значит, они моя законная добыча. Никто не помешает мне ими полакомиться.

Подбадривая себя и отгоняя страх такими мыслями, я уходила все дальше от проверенной безопасной тропы, срывая вкусные ягоды с нижних веток раскидистых деревьев. Как назло, их было слишком мало, чтобы насытиться. Половину склевали птицы, еще чуть меньше половины осыпалось от перезревания и догнивало в траве. Собирая чудом уцелевшие жалкие остатки, я не заметила, как заблудилась. Оглядевшись, поняла, что не вижу тропинки, даже не знаю, в какую сторону идти. Собственных следов – и то найти не смогла. Коварная трава не приминалась шагами, она тут же поднималась, стоило мне снять с нее ногу.

Краем глаза я успела засечь, как толстая сухая ветка высокого разлапистого дерева внезапно пришла в движение, ожила. Не успела я глазом моргнуть или вскрикнуть в испуге, как на меня сиганула сверху огромная змеюка. Обвившись плотными кольцами вокруг моего тела, она попыталась меня задушить в своих смертоносных объятиях. Кончик ее хвоста угодил мне прямо в рот, не давая закричать. Я укусила, но скользкая тварь даже не почувствовала боли. Мне казалось, будто я пытаюсь жевать плотный кусок резины. Замычала в ужасном испуге, смутно надеясь, что Накейн меня услышит и при этом не спутает издаваемые мной звуки с брачным зовом самки иглонога. Мои слабые хлопки руками по змеиному телу не возымели никакого эффекта.

Ползучая хищница пыталась сильнее стиснуть кольца, чтобы переломать мне кости и задушить. Бронекорсет не позволял рептилии осуществить коварный замысел, надежно защищая мои драгоценные ребрышки. Больше всего меня нервировал хвост змеи, который начал медленно закручиваться вокруг моей шеи. Если она его сильнее сдавит, я задохнусь, мне придет конец.

В отчаянии я замычала как можно громче, из последних сил. Кусты передо мной зашуршали и раздвинулись. Выпрыгнувший из них дикарь с неистовством хищного зверя набросился на поймавшую меня скользкую гадину. Мужчина наносил удар за ударом складным ножом в голову змеи, пока тварь не обмякла, развернув кольца тела. Бади тоже прилетел на помощь и начал бить змею разрядами электрического тока, но решающий удар был за Накейном. Расправившись с хищницей, мужчина убрал нож в чехол на поясе.

– Глупая самка ландрика! – прорычал Накейн мне в лицо и схватил рукой за шею с такой силой, словно хотел завершить то, что не успела сделать змея – придушить меня. – Разве я не просил тебя идти по звериной тропе и никуда с нее не сходить? Может, я не с тобой говорил, а с тем деревом? Или вон с тем?

Он отпустил меня и, отряхнув ладони, указал на ближайшие деревья.

– Я ушла недалеко. И не знала, что здесь водятся огромные змеи, – сказала в свое оправдание.

– Тут водится такое, что тебе и не снилось, куколка. Оно сожрет тебя быстрее, чем ты успеешь понять, что перед тобой мелькнуло. Бади расширил список найденных живых существ. Иди за мной. И помоги тащить змею.

– Зачем нам змея?

– Ты мечтала о большой добыче. Считай, что поймала ее… на живца. Получила мясо на завтрак, а заодно на все ближайшие приемы пищи.

– Я не могу есть змею. Она похожа на большого червяка. Мерзкая и скользкая.

– Теперь ты будешь есть все, что мы с Бади признаем съедобным и полезным, – Накейн коварно усмехнулся, на удивление легко закидывая массивные змеиные кольца себе на руку, сворачивая ее как резиновый шланг. – Змей, жуков, бабочек.

– Ни за что! – отвернулась я.

– Послушай, ландрик лупоглазый! – Накейн опять меня обозвал, да еще как обидно. Вынудил снова на него посмотреть. – Мне надоели твои выкрутасы! Если в твоей избалованной голове ничего не держится больше пары минут, то у меня нет столько времени объяснять тебе прописные истины раз за разом! Или ты меня беспрекословно слушаешься, или я перестаю тебя вытаскивать из передряг. В следующий раз оставлю тебя в зубах спиногрыза или объятиях удава. Спасай себя сама, если ты такая храбрая и умная, с десятью бесполезными образованиями! А если не хочешь бегать одна по лесу, то поможешь мне донести змею до нашего лагеря и разделать ее.

Выслушав тираду, я покорно потопала следом за ним, таща тяжелый змеиный хвост. А то еще возьмет и приведет свои слова в действие. С пустынного дикаря станется. Бросит меня в кишащих смертоносными тварями джунглях и Бади с собой сманит. Дрон и так за ним везде летает, как надувной детский шарик на веревочке. Наверное, считает его интересным для изучения органическим существом. А мне что делать? Надо как-то выживать и приспосабливаться.

Осталось немного потерпеть. Вот доберусь до таинственных горных небоскребов, вызову спасателей, прилечу домой и тогда смогу забыть о существовании несносного дикаря вместе с дроном-предателем. Пусть оба проваливают в данкорскую пустыню к скорпионам и сороконожкам!

Глава 15. Поход в горы

Накейн

Эту своенравную девицу ни на миг нельзя оставлять без присмотра! Пора бы мне запомнить простую истину. Инстинкт самосохранения у понапрасну храбрящейся особы развит не лучше, чем у несмышленого детеныша