Инкуб. Строптивая добыча - Анна Вьюга Страница 23

Тем, сколько Пламени умудряется высекать – и как оно, будто голодный огонь, пожравший весь хворост в костре, начинает требовать ещё и ещё.

Хоть бы у него от меня послабление желудка уже случилось!

Я от злости стукнула затылком об светло-оливковую стену, на которую опиралась спиной, а потом добавила ещё и кулаком.

Спохватилась и принялась торопливо застёгивать предательские пуговицы. Сердце колотилось как сумасшедшее и никак не желало униматься.

Кое-как пригладила волосы.

Чёрт, очки!! Но в свою… проклятье, уже не свою комнату я бы не вернулась под страхом смерти.

Пришлось в спешном порядке импровизировать. Я выудила из кармана накрахмаленный носовой платок с маргаритками и перевязала щёку. А что? Может же у меня зуб разболеться раз в жизни.

И что-то мне подсказывает, эта зубная боль под названием «инкуб» так просто от меня теперь не отвяжется.

В полном смятении чувств, на едва идущих ногах я поспешила к Лили.

Глава 10.

Суета над платьями и причёсками Лили хоть немного отвлекла меня от посторонних мыслей.

Девчонка алела щеками, была возбуждена до предела, тараторила не к месту (даже не спросив, что у меня со щекой!) – в общем, раздражала безмерно. Явно уже в красках представляла, как…

Тьфу.

Мерзость.

Подкалывая юбки и заужая корсет, я нечаянно ткнула её иголкой, но она даже не заметила, витая в облаках.

На ужин я осталась в своей новой, ещё больше бесящей меня комнате. Даже спускаться не стала. Во-первых, платок служил более-менее приличной защитой только от невменяемой Лили. Да и неудобно было, сползал всё время. Надо было срочно придумать что-то ещё.

Ну и во-вторых – сил моих не было больше наблюдать, как чёртов инкуб флиртует с моей подопечной. У меня создавалось полное впечатление, что он себе решил устроить комплексный обед из нескольких блюд. Хоть бы уже перебил аппетит и на десерт не осталось сил!

Ехидный внутренний голос подсказывал, что у такого силы останутся и на десять маленьких Мышек.

От этого на душе становилось ещё гаже.

Я твёрдо решила просидеть остаток своих дней в комнате, ссылаясь на зубную боль. Даже за вещами своими в мансарду отправила Роуз, и та принесла мне мои скудные пожитки, вся покрасневшая до кончиков ушей. На мой раздражённый вопрос, нет ли у неё гриппа, она ответила, отводя глазки, что «господин к ужину переодеваться изволили».

Ну да, ну да. А служанку впустить не постеснялся! Сволочь инкубская.

Утешало только то, что Роуз подозрительно быстро вернулась. Как выяснилось, мои вещи уже были собраны и уложены в саквояж. Я разозлилась как бык, у которого перед глазами машут красными трусами тореадора, когда представила, что инкуб копался в моём шкафу и трогал мои вещи.

Когда дёрнула застёжки саквояжа, поверх собственного, аккуратно сложенного белья обнаружила пышный бутон алой розы.

Выкинула его в окошко.

Потом пожалела, но не бежать же было в промозглый сад, копаться в грязи, чтоб найти!

На удивление, никто меня в моём убежище не беспокоил. Даже мистер Льюис не просил присмотреть за его бедной овечкой, видимо поняв, что раз уж волк вломился прямо в отару, дальше бдеть бесполезно.

Вечер медленно чернил хмурые сумерки за окном, старый сад шелестел, я сидела у окна и места себе не находила. Даже аппетит пропал.

С отчаяния лечь решила пораньше. Заплела потуже косу, улеглась на пропахшее затхлостью постельное бельё, которое служанка выудила из не знаю уж какой древности шкафа… Поворочалась, потом вскочила и крепко-накрепко заперла дверь. Во избежание.

И всё равно не спалось.

Постепенно становилось тише. Конюх, он же сторож и садовник в одном лице, погромыхал ключами – запер ворота. Где-то внизу в кухне, окно которой было прямо под моим, плескала вода и звякала перемываемая посуда, потом затихла. Хихиканье кухарки и Роуз снова царапнуло по моим расшатанным нервам, как скребок ногтем по классной доске. Знаю я, кого они там обсуждают!

Наконец, по коридору за дверью протопали грузные шаги хозяйки. Хозяина я так и не услышала, видимо он, как и я, решил так и сидеть в своём убежище весь вечер. Вторили хозяйкиным лёгкие постукивания каблучков Лили. Потом я еще битых полчаса выслушивала её легкомысленные песенки и «ля-ля-ля» из-за стеночки. Туфлёй, что ли, в стену кинуться?!

Я ворочалась и так и сяк, борясь с искушением. В конце концов, дождалась полной ночной тишины. Вроде бы. Но сон всё не шёл, хоть ты тресни.

Провалялась битый час, истерзав подушку… и тут услышала тихий скрип соседней двери. И шажки такие по коридору, тихие и осторожные.

Я резко села в постели. Ах, вот оно что! Лили так и не дождалась инкуба с доставкой, и решила организовать ужин в постель ему! Ну, она у меня дождётся.

Подушка полетела на пол. Я попыталась нашарить ночные туфли под кроватью – но так и не попала в них босыми ногами, поэтому решила не тратить время. Кое-как нацепила чепец для сна, подхватила со спинки стула свой любимый стёганый халат из плотной ткани практичного мышиного цвета, запахнулась, покрепче затянула на талии завязки и исполненная решимости, двинулась в путь на защиту инкубовой чести.

Тонкий силуэт Лили в одной летящей сорочке я увидела, когда он уже мелькнул за поворотом, как призрак невинности, которую эта девица твёрдо вознамерилась утратить в самое ближайшее время.

Я не стала окликать, чтоб не будить весь дом и не объясняться, чего, собственно, сама в такой поздний час шатаюсь по коридорам. Вместо этого ускорила шаг.

Так и есть! Тень с распущенными волосами… распущенная тень, в общем, пробежала вверх по лестнице и шмыгнула в сторону мансарды.

Разъярённой фурией я ринулась за ней, перешагивая через несколько ступенек.

Нагнала её, когда мелкая зараза уже заносила руку, чтобы постучать в дверь моей бывшей комнаты.

Я уперла руки в боки.

- Что это вы тут делаете, Лили? Вы, кажется, ошиблись этажом. Ваша комната ниже.

Она бросила рассерженный взгляд через плечо… и нарочито громко постучала. Я опешила от такой наглости.

- Вы меня не слышали? Сейчас же отправляйтесь в свою постель!

- Я сама разберусь, в чью постель мне отправляться! – заносчиво проронила Лили, вздёргивая подбородок и откидывая пышные локоны с обнажённого плеча.

Я едва не потеряла дара речи.

- У вас есть хоть какие-то понятия о собственной чести и гордости?!

- А у вас – о том, чтоб не совать свой длинный