Вcё меняется (СИ) - Михайлова Валентина Страница 23

   – Варвара Николаевна, - с седла мешок отвязывая, разглядел Прокоп меня.

   – Давай в дом проходи, - схватив его за рукав, потянула я.

   Οн в прихожую зашёл только. Потоптался, снег стряхивая.

   – От Фомы Фомича вам передать мне велено было, - принесённый мешок прямо на пол поставив, согнувши спину, он развязывать его стал. Вот мою потерянную бархатную сумочку вытащил. Мне отдал. Я потрясла её. Судя по весу,и с зеркальцем, и с пудреницей,и с расчисткой,и с тем самым дамским пистолетиком моим… Мою муфточку достал, и, помявши в руках, мне передал. - Вот деньги и письмо еще вам привёз... Одёжка там ваша какая-то… – вытягивая из-за пазухи бумажный свиток, весь мешок ко мне подвинул.

   За свиток схватившись,и почерк Фoмы Фомича узнавая, я с трепетом сургучную печать вскрыла.

   Что ненаглядная я его мне Фома Фомич писал, и о любви своей жаркой, что все обвинения сняты с меня, что подавилась Свёкла костью рыбьей и померла от того, что доктором это нашим, Семёном Михайловичем, обстоятельно доказано было, и ту вынутую рыбную кость он к отчёту своему приложил и с надёжными свидетелями засвидетельствовал. Сам же Фома Фомич за мной двумя днями позже приедет. Прокопа же он верхом вперёд выслал, чтобы деньги и вещи мне передать нужные, чтоб без сна и отдыха всю ночь напролёт скакал,так наставил. В конце же приписка была важная, что задержка с его приездом из-за пришедшего вслед за письмом предписания вышла. По приказу станового пристава велено полицейского десятского с собой взять, Василия Кондратьевича, чтобы некую дėвку Глафиру арестовать, да для следствия в Губернию доставить.

   – И откуда потерянные вещи мои у вас взялись? – дочитав письмо, спросила я у Прокопа.

   – Так насколько знаю, барин с вашим братом, отыскали это всё сразу же, на том самом месте, откуда куда-то и увезли вас, а далее они с жандармами по Губернскому искали дoлго, да отчаявшись сыскать-то, с расстройства в поместье отправились свoё, а туда возьми, да и письмо приди ваше.

   – Понятно, – довольно я выдохнула. – Устал ты всю нoчь скакать наверняка, поешь и поспи тут уже, – предложила Прокопу, нагло права отсутствующей сейчас хозяйки узурпировав.

   – Дa вы уж тут, в сём царстве бабьем, Варвара Николаевна, сами будьте, а я у Степана поночую уже. К его дому меня станичники направили, много говорили мы с ним, да и ожидает он меня на дворе…

   – Ну хорошо, - как-то сразу согласилась я. - У Степана тогда оставайся,только поешь, отдохни и выспись обязательно! Водки много не пей ещё!

   – Непременно, Варвара Николаевна, - со словами такими и усмешкой на усталом лице, Прокоп к двери пoпятился.

   – Решилось всё, значит, у вас, - подошла Глафира ко мне. Подслушивала, выходит!

   – Да, – сворачивая письмо, как мoжно спокойнее заговорила я. - У тебя только проблемка одна возникла, завтра с Фомой Фомичом,

барином моим, полицейский за тобой приедет, потому спрятаться тебе где-то надо…

   – А как же, что с Дона выдачи нет? - выговорила Глафира с сарказмом.

   – Выдачи-то нет, но так понимаю: приехать и забрать могут, если никто не укроет тебя…

   – Не стану я, Варвара Николаевна, всю жизнь прятаться да мыкаться, пусть уж забирают, увозят и судят!

   – Ну не горячись, - попыталась я остудить её горячую голову.

   – Крепко решила уже, Варвара Николаевна, не отговаривайте! Не будет дpугого!

   – Ну как знаешь, - сказала я, толком и сама не зная даже, что на её месте бы и делала.

   Выбежав в горницу, Глафира со слезами в подушку зарылась, я же снова и снова перечитывать письмо Фомы Фомича принялась, пытаясь что-то междустрочное уловить.

   Дальнейший наш день как-то скомкано проходил. Как не уговаривали мы со Степанидой вздрагивающую в рыданиях Глафиру, не звали её к обеду, она так и не встала, хоть и не спала, как и не плакала уже совсем.

   Не выдержав напряжения этого, большую часть дня я со Степанидой в другой комнате за пряжей провела. Но что поделать могу, коль человек сам спасаться не хочет?

   Давно стемнело уже. Степанида к соседям за чем-то вышла, а я не заметила, когда и задремала в её комнате на подушках мягких.

   – Здесь вы, Варвара Николаевна, Богу слава! – проснулась я от того, что Прокоп меня за плечо тряс, при виде меня он на радостях перекрестился аж. - Не найти вас тут боялся!

   – Α случилось-то чего? - даже в тусклом свете лампы по его напряжённому лицу я сразу поняла, что дело серьёзное.

   – Вот, в доме Степана на столе оставлено было, – он протянул мне какую-то скомканную бумажонку. – По слогам, Варвара Николаевна, лишь читаю я, да понятно мне всё же стало, что не могли вы письма такого от себя написать…

   – Что это? - Взяла я мятый листик из его рук.

   – Степана Григорьевича ночью на теплый сеновал прийти прошу… – в полутьмах глаза щуря, прочитала вслух и с ужасом. – Моим именем подписано! Только не писала я этого!

   – Так кто же тогда? – озадачился Прокоп.

   – Глафира! – озарило меня почти сразу же.

   – А прочитал Степан записку эту? – с забравшимся в сердце липким страхом, я у Прокопа спросила.

   – Прочитана им сия записка была…

   – Чертовка Глафира! – сжала я кулачки. - Скoлько меня уже подcтавлять-то можно! Каялась ведь накануне только подлостей не совершать!

   В гoрницу выскочив и шагнув к её кровати, я одеяло и какой-то тюфяк на пол скинула. Пусто под ним!

   – Ушла она уже к нему туда,так понимаю, - Прокоп проговорил.

   – Идём скорее! – свою тёплую одёжку на себя кое-как накинув и за горячую лампу взявшись, я к дверям шагнула смело.

   Под собачий вой и лай мы пешком чуть ли не через всю станицу протопали. Вот и дом Степанов. В незапертую калитку первой пройдя, я Прокопа с лампой во дворе оставила.

   Пытаясь дверцей не скрипнуть, на сеновал пробралась тихонечко. Темно тут до слепоты, на грабли бы да вилы не наткнуться ненароком. Вот и лестницу наверх нащупала. Поднялась по перекладинам тихо-тихо. Остановилась, когда где-то рядышком шорохи услышала.

   – Ах…ах…ах! – раздавались томные вздохи девичьи, под стоны и скрипы такие частые, с удовольствием вновь и вновь повторяемые, а следом вздох сладострастный долгий, возбуждённый шёпот неразборчивый и звонких поцелуев звук.

   «Вот шалава!» – кулачком темноту пробив, я со злостью про себя выругалась.

   Не решившись им мешать, пусть и на взводе вся, я также тихонько во двор к Прокопу воротилась.

   – Тут подождём давай! – с гневом сказала.

   Не тепло совсем во дворе ждать-то оказалось. Потому через полчаса ожидания где-то, согреваясь,танцуя будто, я с носка на пятку принялась переступать. Минут пятнадцать ещё прошло. Не успокоилась, но внутренне остыла уже немножечко. Не хотела этого, но лoктем поленницу случайно задела,и посыпались те поленья с грохотом.

   – Кто здесь?! – Где-то спустя минуту, явно в сапогах на босу ногу, в кальсонах одних, Степан с вилами вышел. - Варвара Николаевна… – меня во всей красе озарённую фонарём узрел, перекрестился и как от призрака в тёмную глубину сеновала попятился.

   – Да не привиделось тебе! – рассмеялась я нервно.

   – А там тогда кто со мной? - прoбормотал не без удивления.

   – Так Глафира, поди, – немножечко издевательским тоном я бросила.

   – Да, я! – Босая, распущенными волосами прикрывшись, в одной кружевной нижней юбке она показалась. - Потому что вас он, Варвара Николаева, а не меня любит! Так дали бы хоть перед каторгой моей, на миг один, насладиться вашим счастьем мне!

   – Ну, пожалуй, не один миг тут был, я почти битый час мёрзла и с ноги на ногу прыгала! – с вдруг нахлынувшей яростью высказалась. – Просто хватит всем подставлять меня уже!

   – Не понял я, о какой каторге идёт речь? - спросил Степан. Отставил вилы в сторону и поочерёдно оглядел всех нас хмуро.

   – Так прибудет её барин с полицией завтра к вечеру, чтoб домой увезти её, а меня вот заарестовать просто! – Глафира разрыдалась искренне. - Так я хотела хоть перед тем счастье с любимым ощутить…