Ольга Резниченко - Испытание Страница 23

— Хочешь ты того или нет, я все равно не брошу затею с Мигелем.

— Хорошо, — торопливо подтвердила я.

Невольно закивал. И снова глубокий, нервный вдох.

— И с тобой. Не брошу.

Замерла на мгновение. Тяжело сглотнула. Ну же…

— Не нужно.

— Я не спрашиваю. Я ставлю в известность, — грубо перебил. Холодный, жесткий голос вмиг полосонул сердце. Испуганно замолчала.

Грубость. Приятная. Властная грубость?

Ты сумасшедшая?

Мазохистка? Сердце, чего улыбаешься? Снова в романтика играешь? ЗАТКНИСЬ! Давно умирало и клялось ненавидеть?

Покраснела. Пристыжено закусила нижнюю губу. Дура, что молчишь, как первоклашка? Где та вся твоя смелость? Шаром в лунку укатилась? НЕ МОЛЧИ!

Идиотка. Кретинка.

— Я того не стою…

— Не тебе решать.

Заткнулась. Заткнулась, поперхнувшись словами. Отвела взгляд в сторону.

— Но всё это все равно ничего не значит. Для меня не значит. Просто я так решил, и все. Дело принципа.

Ойкнуло. Дернуло. Разорвалось.

(Луи)

Идиот! Идиот! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?

Слезка тонкой струей вырвалась из-под ее ресниц.

Пристыжено скривилась. Упала на подушку.

Отвернулась.

Злобно стиснул зубы. ИДИОТ!

(Мария)

Присел на кровать.

Сомневался. Нервничал.

УЙДИ! УЙДИ! НЕНАВИЖУ!!!!!!!!

Ничего не значит…

Тяжелый вдох.

— Мария, Мария. Что ты со мной делаешь?

Не сразу, не сразу дошел смысл сказанных слов.

Резко обернулась.

Глаза в глаза.

Застыли…

Я пыталась, пыталась удержать истерику в уздечке, но слезы все равно предательски рвались на волю, жадно, смело, храбро пробивая оборону…

— Слышишь, перестань. Перестань плакать. — Подвинулся ближе. — Я уже не знаю, как себя вести с тобой. Ну, же, перестань.

Вдруг обвил руками за плечи и насильно прижал к своей груди.

Еще, еще секунда осознания…

И взрыв, взрыв дикого крика, воя, рыдания, слез.

Жадно вцепилась руками за грудки…

Ненасытно тянула его рубашку на себя, вталкивалась лицом в грудь, желая прикипеть, слиться, спрятаться в объятиях навсегда. От всех и всего.

Спаси! Спрячь меня! Унеси! Забери! Только не отпускай! Никогда не отпускай! УМОЛЯЮ!!!

Умоляю…

— Тише, тише, солнышко. Все будет хорошо, — ласково, робко провел рукой по волосам. — Тише…

Еще, еще что-то шептал мне на ухо, но уже не слышала…

Жадно, подобно больному, сдвинутому на своей "прелести" безумцу, я впивалась его ароматом, теплом, завораживающим вальсом нашего ускоренного сердцебиения…

Я сходила с ума, захлебываясь счастьем.

Час, два, три…

Не знаю, сколько прошло времени.

Мы все так же сидели, боясь разомкнуть объятия…

Страшно было даже на секунду представить, что все это может закончиться.

… закончиться.

— Скоро уже рассвет.

Молчу. Невольно сильнее сжались руки.

Не отпущу!

— Пора уже…

— А ты потом останешься?

— Ты все равно уснешь.

— Я не хочу спать.

— Это не будет от тебя зависеть…. уснешь.

— Останешься?

— Я приду через три дня. Чем реже я с тобой, тем…

— Тем ЧТО?!

— Тем больше шансов, что такие, как Морена, не будут искать с тобой встречи.

Замерла. Как Морена?

— Зачем я им?

Глупый вопрос, наверно…

— Чтобы мне мстить или шантажировать.

Нехотя отстранил. Взглянул в глаза.

Испуг. Внутри дрогнул испуг.

"Пора?" — переспросила, пропищала трусость.

Мигель, Мигель все это помнит, знает. И терпит. А я испугаюсь?

— Можно, я буду помнить?…

— Зачем?

— Не знаю… Так мне будет проще. Легче…

— Это не стоит воспоминаний.

Может, для тебя не стоит…

А для меня — это единственное хорошее, единственное, где ты рядом со мной. Где ты МОЙ…

— Пожалуйста…

— Тебе будет больно.

— Ничего. Переживу.

— Может, не стоит? Не хочу, чтобы ты меня еще сильнее ненавидела.

— Я и не ненавижу…

Крепче сжал.

И я сильней притиснулась.

— Раз так хочешь, — тяжело сглотнул, — Но в любой момент я смогу тебя заставить забыть.

— НЕ НУЖНО! — нервно дернулась. Только не это! ТОЛЬКО НЕ ЭТО! — ТОЛЬКО НЕ ЗАБЫТЬ ВСЕ ЭТО!

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе прошептал. — Хорошо…

— Обещаешь?

— Пока сама не попросишь, не сделаю…

Глава Двадцать Третья

(Мария)

— Готова?

Испуганно, словно обезумевшая дурочка, замотала, закивала головой.

— Да.

Немного отодвинулся назад. Вытянул мою руку.

Запястьем вверх.

Внутри все сжалось от страха. Холод пробежался по коже, вырываясь, то ли изнутри, то ли накатывая снаружи.

Поежилась.

Нервно сглотнула.

Мое запястье предательски заныло, предвкушая боль. Словно знает, словно… помнит.

Невольно дернулась.

Взгляд выстрелил мне навстречу.

— Уверенна? Ведь так будет проще, тебе… и мне.

Тяжело проглотила комок в горле. "И мне…" Это раньше бы меня остановило. Но не сейчас. Больная хочет правды. Нет. Больная хочет ласки, пусть даже грубой, жестокой, садистской, но ласки. Его ласки…

Невольно задрожала.

— Прошу…

Опустил глаза, уткнулся взглядом в мою кожу, словно, перебирая вены, прицеливаясь.

Бред, бред, бред полоумной!

Заткнись.

Несмело облизал губы.

Медлительно, растяжисто поднес мое запястье к своим устам.

Мое сердце. Сердце, словно в предсмертной агонии, задергалось, забарабанило, сводя с ума мой слух.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Не дышали.

Робкий, нежный поцелуй.

Но я испуганно сжалась, дернулась, словно кто меня ужалил.

Удержал, удержал, и лишь напористей прижался губами.

Я ждала, ждала. Напряглась, замерла. Жадный вдох — и снова не дышать.

Но вдруг, вдруг вместо боли, вместо яркой, адской боли… я почувствовала несмелое касание языком.

Робко лизнул мою кожу и вдруг резко, неожиданно, внезапно, острая, колкая, прознающая, но терпимая боль.

Мгновение… Еще секунда — и отчего-то, отчего-то…