Академия егерей (СИ) - Лерой Анна "Hisuiiro" Страница 24

— Отлично, — оборвала я девушку, она как раз перешла с правил и обычаев, которые мне стоило выполнять на защите. Да только приседать перед комиссией я не собиралась. Достаточно и кивка. Я была уверена, что треть присутствующих я не просто знала в лицо, а даже напрямую общалась на лекциях и ассистировала. Зачем эти расшаркивания?

— Места распределения?

— Можете ознакомиться, на доске список, — мне услужливо указали на лист, приколотый к деревянной доске у входа в кабинет.

Я вежливо кивнула, повернулась к присутствующим спиной, разрешая им отмереть. Кто-то начал тихо переговариваться шепотом. Я с трудом подавила улыбку на лице: они в принципе понимали, что я не могла запретить им разговаривать громко, да и никто я собственно для этих людей, но все равно понижали голос. Забавно. Может, через пару лет взяться за дисциплины, связанные с разумом человека? Отрасль молодая, неизученная, разве что со стороны, как некоторые зелья влияют на поведение и мышление. Так что можно предлагать любые теории. Есть, где развернуться.

На доске значилось всего два приличных места работы, а дотационщики… М-да, я таких мест на карте даже не знала, откуда заявки пришли. Милашу действительно могло не повезти. И чего этого третьего к нам принесло? Хотя вопрос примитивный. Я сама когда-то об этом и думала, когда решилась бросить Алмерскую академию. В Микаре защищаться престижнее. А у сильных мира сего все должно быть на высшем уровне. Ладно, посмотрим на этого «братца».

Я выждала достаточно времени, чтобы работники приемной успокоились и снова почувствовали себя вправе заниматься своими делами, как им того хотелось.

— А кто этот третий? — я обернулась и спросила таким тоном, как будто сомневалась и нуждалась в совете. Взгляд смягчить особо не удалось, но когда человеку хотелось поделиться информацией, мало кто обращал внимание на то, насколько увлечен собеседник. А сидящим здесь этого очень хотелось. Меня тут же обступили со всех сторон.

Между прочим, здесь не только девушки были, но сидящий в углу кабинета распорядитель — пожилой грузный мужчина. Он не только поддакивал, но и добавлял к общему рассказу весьма интересные мелочи. Что защищать толком свой проект этот «третий» не будет. Там, дескать, все уже известно и без защиты. Даже золотую цепь с его именем уже принесли, а ведь обычно имя гравируют после всех процедур, а не до того как претендент появится в городе!

— И как же зовут этого… княжича? — они все хором уверяли меня, что это именно княжич.

Я соглашалась, но посмотреть на него была обязана. Вот только мое лицо… надо было что-то сделать с ним на всякий случай. Поменять цвет глаз? Но чем? Все подобные настои остались в башне. Прикрыть лицо? В принципе возможно. Сказать, что неудачный эксперимент. Да, наверное, так будет лучше.

— Записан, как Адрен гран Алсо, и печати при нем были, — с восторгом показали мне строку в книге посетителей, где изящным летящим росчерком значилось имя. Имя, которое мне ничего не говорило. Не то, чтобы я не интересовалась своими братьями, до определенного возраста я даже не знала, что они у меня где-то есть. Даже не братья, нет, сыновья моего отца, так будет вернее.

Я прихлопнула по книге ладонью и отошла. Ладно, у меня было время и возможность посмотреть на этого княжича. Он шел защищаться первым.

— В третьей лекционной? — уточнила я место защиты. Выбор был, но третья лекционная — самая новая и удобная, чтобы здешний совет Алхимических и Метаморфических наук расселся по мягким креслам и мог дремать, пока претендент на звание распинался у лабораторного стола. — Наблюдатели не запрещены?

— Да. Нет, — раздался краткий ответ.

— Вот и отлично, — я забрала свои документы, подхватила сумку и вышла из приемной.

Третью лекционную найти было несложно. В тишине коридоров меня направлял гул голосов. Входа было два — основной и боковой. Возле последнего уже толклись желающие посмотреть — кто защищается. Не у меня одной его персона вызвала интерес. Да и тема работы — что-то о зельях омоложения — была неплохой и очень популярной. Правда, я сомневалась, что в подобных исследованиях можно сделать хоть какой-то прорыв. Вся индустрия подобных составов строилась на двух правилах — или надежно и дорого, или дешево и слабо эффективно. В алхимии много что можно было заменить и подобрать, но к средствам для омоложения это не относилось.

— Ну что там? — я увидела Милаша, он толкался среди остальных, вытягивая шею, и пытался заглянуть через приоткрытую дверь внутрь лекционной. Пока не соберется хотя бы половина совета, обычных зрителей не пускали. Коллега прижимал к груди сумку с вещами и то и дело утирал пот со лба платком. Я пока не волновалась насчет защиты, меня беспокоил княжич.

— Пропустите, это со мной, — потянул меня к себе Милаш, помогая протолкаться через толпу. Я поддела особо нерасторопных локтем и, наконец, оказалась у двери в лекционную.

— Вон, смотри, из него алхимик, как из меня танцор! Как он с такими рукавами эксперимент проведет? —  бурчал мне на ухо Милаш.

Я почти сразу увидела эти самые рукава — красивые, белоснежные, воланами — абсолютно непрактичные. Подпалить такие можно еще на стадии подготовки, а испачкать, просто открыв один из флаконов с веществами. И к тому же испачканные неспециальные ткани становились опасными — могли испортить зелье и обжечь самого алхимика. В моем платье были узкие и плотно сидящие рукава, которые спокойно влезут в рабочие перчатки, если мне понадобится провести эксперимент.

Княжич стоял ко мне спиной всего-то в десятке шагов — неплохая осанка, изящные жесты, видно было воспитание и хорошая физическая форма. Темно-синий удлиненный жилет сидел как влитой. Но потом мужчина обернулся, взмахнув рукавом, и я едва не расхохоталась. Это было совсем глупо: в лекционной в окружении совета магистров стоял тот самый наглый незнакомец, которого я с легкой руки отправила давать взятку страже Микара.

Вот только он никак не мог быть Алским княжичем. Даже если отпрысков мужского пола никак не изменяли, все равно не мог получиться черноволосый мужчина с такими чертами лица. Он явно южанин, из областей Ренгальдора, а княжеская политика в этом крае стала возможна только после замужества Атайр.

Да и если он княжич… Было то, что он обязательно должен был взять от нашего отца. Цвет глаз. Они у нас с ним должны быть одинаковым. С портретов предков на меня всегда смотрели именно яркие синие глаза и никак иначе. Впрочем, мое зрение было не настолько острым, чтобы я разглядела синие у этого мужчины глаза или нет. Нужно было подойти ближе.

Или не нужно… Княжич или тот, кто за него себя выдает, уедет после защиты, я выступлю последней и тоже уеду. Мы не столкнемся и не станем разговаривать… Он останется в неведении, что я здесь была. Да, этот вариант мне определенно нравился больше.

Ведь даже если этот мужчина мне брат, что дальше? Мы с ним жили в совершенно разных мирах.

22. Эгиль

Я покинул дом алхимика следующим утром — одетый, обутый и даже верхом. Среди вещей наемников нашлись те, что мне подошли по размеру. Так же, как и деньги. И привязанные к коновязи лошади. Одна для Хадльдис с внучкой и две для меня.

Я пытался отказаться от второй, но разве с Хадльдис можно было поспорить? Я не знал родителей своих родителей, но если они хотя бы наполовину были такими, как эта женщина, я был бы счастлив их узнать.

Уезжал я со спокойным сердцем, ведь мы все продумали. Хадльдис с Тинной должны были выйти из дома на следующий день на рынок, а вернуться, когда дом выгорит изнутри.

Сначала вспыхнет подвал, а потом огонь доберется и до верхних этажей. Мы позаботились об этом. Если и найдут при расследовании, что сгорели трое мужчин, так соседям будет что рассказать и про затворника алхимика, и про его подозрительную охрану.

Я не беспокоился о том, как эти двое будут жить после пожара. Алхимик собрал целый сундучок скро, а монетам не страшен были ни огонь, ни вода. Деньги найдут после того, как потушат пожар. Дом, конечно, восстановить будет сложно, и Хадльдис, взяв с собой внучку, скорее всего, переедет в другую столичную четверть или и вовсе в соседний городок. Там будет тихо и спокойно, и, возможно, Тинна придет в себя и заговорит на радость бабушке. По крайней мере, я хотел в это верить.