Даже не мечтай! (СИ) - Соболянская Елизавета Страница 24

Женщины зашипели еще более злобно, хотя Лилия продолжала ходить в положенной ей форме, а новые наряды надевала только на выход за пределы Дома и то по требованию дядюшки Грига. Старшему служителю приходилось много бывать в домах богачей — выслушивать сердцебиения у молодых жен, беседовать за бокалом крепкого вина с пожилыми джентльменами, и при этом тонко и ненавязчиво просить пожертвование на Дом Саты.

Иногда удавалось получить милостыню полотном, иногда деньгами, иногда черепицей или диким камнем для поправки стен. Лилия скромно держалась позади, рассматривая интерьеры, подавая инструменты и корпию. Позолоченные карнизы и лепные фигурки на потолках забавляли ее, но и только. Знакомств она не искала, во время визитов думала чаще всего об отдыхе или о сложной операции. Но тонкое юное лицо, обрамленное бархатной лентой выглядело столь одухотворенным, что многие пациенты стали думать, что Лилия отличается от прочих служительниц большим благоволением святой Саты.

В результате количество визитов увеличилось, поток средств в казну дома прибавился, а завистницы все не умолкали.

Однажды после удачной операции девушка пробежала по галерее, потеряв белую косынку. Уже на следующий день ей приписали связь со всеми дееспособными мужчинами видевшими ее улыбку. А еще через неделю дядюшка Григ, мекая и экая поинтересовался, не выбрала ли она себе постоянного партнера среди служителей?

— Это бы успокоило сплетниц, — вздохнул он, а потом признался: — меня регулярно просят поговорить с тобой, предлагают выкупить тебя из Дома, но я вижу, что Сата много дала тебе и без врачевания ты не сможешь. Боюсь, весной тебе придется уйти от нас. Я подберу тебе другой Дом, дам рекомендательные письма. Ты умная и сильная девочка, не пропадешь.

Лилия глубоко вздохнула, ее милое лицо неожиданно перекосила циничная усмешка:

— Спасибо, дядюшка, — сказала она, откидываясь в кресле и рассматривая потолок. — Вы ведь подозревали.

— С чего ты взяла? — ненатурально удивился родственник.

— Курсы. Родовспоможение, траволечение, не то в деревенские ведьмы готовите, не то в заведующие Домом.

— Ты права, — покаянно вздохнул дядюшка и подлил себе в горячий чай немного миндальной настойки, — я хорошо знал твою мать. Знал и любил. Она была сильная, самостоятельная, потому и погибла, а ты слишком похожа на нее, чтобы сидеть здесь и слушать наших сплетниц. Поезжай туда, куда укажет тебе Сата и будь счастлива!

Лилия допила чай и вышла. В тот день она просидела в своей комнате, ничего не делая. Смотрела в окно, раскачивалась на стуле, и думала, думала, думала. Где взять карту, в какой стороне искать деревню. Ждать следующего солнцеворота, чтобы увидеть единорога, или попытаться отыскать долину самостоятельно?

На следующий день она вновь вышла в свою смену, отработала день, а вечером испросила у дядюшки разрешения бывать в городе. Тот позволил выходить, но велел брать с собой одного из служителей, крепкого, но недалекого парня таскающего тяжести. Девушка взяла сопровождающего без возражений. Ее целью был книжная лавка. Там она долго перебирала карты, пытаясь вычислить долину единорогов по косвенным признакам. Увы, география никогда не была ее сильной стороной. Оставался путь через деревню.

Несколько дней Лилия бродила в размышлениях, потом уточнила у дядюшки название деревеньки, в которой упокоилась ее мать и сообщила всем, что едет поставить памятник и отдать последнюю дань уважения. Это все приняли спокойно. Бабуля немного посетовала, что поездка придется на самое лучшее время для помолвок:

— Девушки цветут, у парней кровь играет, да и гости из других Домов Саты приедут. Ты хороша собой и наряды отличные! Могла бы и хирурга себе отхватить или старшего служителя!

— Бабуля, — отмахивалась Лилия, делая вид, что ее не задевает оценка личности исключительно по внешним данным.

Отец при редких встречах тоже удивленно поднимал брови, показывая взглядом на ее руку без колец и браслетов.

Брат был честнее. Он прямо заявлял:

— Скорее бы она себе мужика нашла! Глядишь родит и посмирнее станет! А то куда не заглянешь, везде эта пигалица торчит!

Единственный, кто искренне хвалил Лилию и, боялся потерять, была ее прямая начальница Лайла. Она высоко ценила умение напарницы делать деликатные внутренние швы, а так же ее собранность и сосредоточенность на любой, даже самой простой операции.

Зима тянулась бесконечно и пролетала в один миг. Продав кое-какие ингредиенты из оставленной лордом Иссиэлем шкатулки, Лилия купила смирную гнедую лошадку и потратила время на то, чтобы научится полностью ее обихаживать.

Над ней посмеивались, называли чудачкой, ведь по давнему королевскому указу служитель Саты мог остановить любую пролетку и доехать куда надо. Но в памяти девушки еще свежи были воспоминания о прогулке на единороге, так что она упрямо добилась разрешения держать свою лошадку в небольшой конюшне для пациентов, и трижды в неделю ездила к учителю.

Сначала было очень тяжело. Ныли руки, ноги, спина и отбитая попа, но со временем девушка научилась получать удовольствие от прогулки.

Потом она купила крытый фургон. Дядюшка Григ поднял свои связи и вместо саней или телеги приобрел для нее легкое деревянное сооружение на колесах. Теперь пришлось учиться запрягать в него лошадь и править довольно тяжелым сооружением.

За этими хлопотами прошла зима. К весне каменщик изготовил скромное надгробие, а корзинщик сплел пару больших легких сундуков. Лилия уложила в фургон все свое немалое имущество, взяла у дядюшки рекомендательные письма и адреса ближайших Домов Саты. Ехать было страшно. Она бы может уболтала поехать вместе парочку молоденьких служительниц, которым еще интересно было посмотреть то, что есть за пределами Дома, но ведь ее путь лежал в другие края.

Безопасность стала проблемой. Лилия не умела пользоваться оружием и, не один мастер клинка не взялся бы ее учить. С этой проблемой она вновь пошла к дядюшке Григу. Старший служитель почесал длинный подбородок, полюбовался видом из окна, а потом спросил:

— Вир, который ходил с тобой на занятия и за покупками, как тебе?

— Сильный парень, — пожала плечами девушка, — звезд с неба не хватает, но руки золотые, видела я, как он с деревом работает.

— Он здесь не особо нужен, и давно сирота. Если я назначу тебя старшей, он будет тебя слушаться. Возьми его в качестве охраны, а когда доедешь до места помоги устроиться столяром.

— Дядя, это ответственность, вдруг я не справлюсь! — возмутилась Лилия.

— Резать живого человека ножом, сшивать его кишки шелковой ниткой, а потом пинать за то, что без разрешения съел кусок мяса, значит можно? — прищурился старший служитель.

Девушка густо покраснела. Был у них на этаже дворянчик с аппендицитом. Он угодил в дежурство Лилии, был очарован и конкретно мешал ей работать, хватая за руки даже после двойной дозы опия. Аккуратно зашитый он выдержал в «невыносимых больничных условиях» три дня, а потом его друзья притащили ему жареную баранину с чесноком. Лилия вошла на осмотр как раз в тот момент, когда пациент тянул в рот здоровенный шмат жирного мяса, собираясь угробить всю ее работу. Не рассуждая, она отобрала у него еду, а потом пинками гоняла его приятелей по этажу, навсегда запретив им появляться в госпитальном крыле. Молва конечно уверяла, что молодая служительница использовала приемы заморской борьбы и угрожала показывать их на пациенте, если он испортит ее красивую штопку.

— В общем бери Вира, и поезжай. Сильно соскучишься — возвращайся, обратно возьму.

Обняв дядюшку на прощание, Лилия все же уехала. Отцу, брату и бабушке оставила письма, пообещав, что будет писать, как только устроится на новом месте.

Глава 10

Зима выдалась суровой и многоснежной. Иссиэль стоптал копыта, еженедельно оббегая посты, контролируя своевременную доставку продовольствия и теплой одежды. Западные леса не просто тонули в снегу и бурьяне, в них появились болотные огоньки, пугающие путников.