Ведьмы в Драконьей Академии (СИ) - Балашова София Страница 24

На щеках сам по себе расплывается румянец.

Чёрт.

Почему, несмотря на безэмоциональный тон Модсогнира, это звучит так... интимно?

Мотаю головой.

Прекрати.

- Своего дракона? - Стараясь не выдать охвативших меня чувств, демонстративно невинно спрашиваю. - Погоди... разве дракон - это не название вашей расы?

- Да, это так.

- И... тот огромный зверь, в которого ты обращаешься, тоже... дракон?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да. Тебя что-то смущает?

- Э-э-э, ну... как бы да. У остальных оборотней всё по-другому. Василисков не называют змеями, а их животную ипостась - да. Ликантропа никто не зовёт волком, хотя это его вторая сущность. Ну и аналогично с русалами: хоть после оборота у них появляется рыбий хвост и чешуя, но они - русалы. Почему тогда драконы всегда остаются драконами?

- Вот ты о чём. В этом нет никакого секрета. Для других оборотней их животная половина - это то, что они получили, будучи людьми. А драконы, наоборот, научились обращаться в людей из животного.

Ну, ничего себе!

Какого... и почему нам не рассказывали об этом на парах?!

Поверить не могу... Теперь понятно, в чём причина отсутствия у других оборотней связанных с их животной ипостасью соответствующих способностей! А я всё понять не могла, с чего это драконы могут выпускать огонь, а какие-нибудь русалки не управляют водой там, или водными обитателями...

- Об... ох, Прародительница! Слу-у-ушай, а это, ну, сказывается в какой степени? Я имею в виду, когда дракон рождается, то он в которой из ипостасей? В обычной человеческой или... с шипами и хвостом?

Отгадайте, что?

Правильно! Его Невоспитанное Высочество вновь решили огласить коридоры родной альма-матер своим высокородным ржачем!

Чего, блин, здесь смешного?!

Мне откуда знать, как и что у вас там устроено?

Хамло.

Надо будет намекнуть Модсогниру, чтобы этого любителя погреть уши на чужих разговорах больше не брал к нам в компанию.

Разозлил меня, просто кошмар...

- Нет, на подобное это не влияет, - невозмутимо произносит мой воспитанный (в отличие от некоторых) суженный-в-камзол-разряженный. - Новорождённые драконы обращаются только спустя несколько месяцев после появления на свет.

- Оу, это хорошо.

Между нами возникает молчание, и некоторое время мы идём, погружённые в свои мысли.

Когда, наконец, долгожданный кабинет обнаруживается, мы с сестрой пулей влетаем в него.

Оставшись наедине, берёмся за руки, и Анька одними губами спрашивает:

- О чём вы там трепались? Принц ржал, как ненормальный!

- Потом, - так же бесшумно отвечаю я.

Утвердительно кивнув, сестра отстраняется, и мы приступаем к поиску этого треклятого медальона.

Глава 13. Сон

Модсогнир закрывает дверь своей комнаты. Отходит к окну, раздражённым, резким движением расстёгивая две верхние пуговицы своего чёрного камзола. Зло выдыхает.

Какофония женских и мужских парфюмов, смешанная с сухостью воздуха центрального холла давила на него, равно как и тела многочисленных студентов, вызывая тошноту и желание принять ванну.

Как душно.

Он откидывает голову назад, пытаясь избавиться от снедающего его настойчивого жара.

Бесполезно.

Герцог усмехается. Ну, конечно. Это не поможет ему охладиться. Ничего не поможет, кроме одного...

Его пары.

Дария и Дарон - первородные драконьи боги, явно решили испытать своё дитя, послав ему такую истинную.

Почему она усложняет всё? Они связаны, спаянны вместе навсегда. Его дракон не отпустит её, не позволит покинуть его. Так зачем же она продолжает держать дистанцию между ними?

Модсогнир думал, что проявленного Варваре внимания и даров будет достаточно, для того, чтобы дать понять ей: он может удовлетворить её потребности. И она приняла эти дары, поблагодарила его. Так в чём же дело? Может, он должен дать больше?

Варвара...

Мужчина сжимает ладонь, и ударяет кулаком по деревянной поверхности прочного стола.

Эта ведьма...

Он прокручивает в голове воспоминания их кратких встреч, разговоров. Она всегда держала его на расстоянии, не позволяя проникнуть глубже. Будто играючи, она ловко перехватывала на себя инициативу, кладя его на лопатки своим неожиданным вопросом или переводом темы.

Непредсказуемая.

Вот, как бы он мог описать её. Она непредсказуемая. Как стихия.

Как огонь.

С момента их первой встречи, не было ещё ни одной, когда бы он смог предвидеть её поведение, рассчитать её реакцию.

Это раздражало.

Модсогнир не привык к подобному. Он привык к порядку, к последовательным действиям. Только они позволяли ему сохранять покой и давали ощущение контроля над происходящим.

Но она...

Она заставляла герцога выходить из комфортного для его разума состояния своей непосредственностью. Бросала ему в лицо своё нежелание подчиняться его правилам.

И он, Дарон побери, понятия не имеет, какие чувства у него вызывает подобное поведение, какое название он может этому дать. Это раздражает его. Вот почему он принял решение хранить все эмоции, связанные с ней, в одной своих ментальных ледяных башен. Он не хочет, чтобы они затрагивали его, чтобы оказывали влияние. Нарушали его покой. Он хочет, чтобы эти эмоции вышли из его вен и перестали отравлять его.

Чтобы она перестала отравлять его.

Модсогнир проводит ладонями по лицу.

Проклятый дракон. Опаляет его нутро своим жаром, подталкивая к ведьме... Порождает в его мозгу настойчивые образы, вызывает желание... Делает его заложником её воли...

Он думал, что истинная пара - это дар богов, но только сейчас, сгорая изнутри, он понимает, что на самом деле это - проклятье.

И оно останется с ним до конца жизни.

* * *

Я осторожно заливаю кипяток в пузатый узорчатый заварник. По комнате тут же распространяется горьковатый аромат чабреца. Разместив на подносе четыре чашки, поднимаю его и ставлю на невысокий деревянный столик в нашей общей комнате.

- Спасибо, - Ривера кратко кивает, поворачиваясь обратно к сидящей на диванчике Ане. - Так, давай сначала. Что именно тебе приснилось.

Усаживаюсь рядом с сестрой, ободряюще сжимая её ладонь.

- Я... я была, - голос Аньки всё ещё хранит остатки недавней истерики, и Лола протягивает руку, чтобы погладить её по плечу, - я была в каком-то непонятном лесу. Т-там б-были какие-то люди. С-странные.

- Ты можешь вспомнить, в чём именно выражалась их странность?

- Я... не знаю... не уверена. П-по-моему, они были... мёртвыми.

Лолита ахает, по обыкновению прикрывая рот ладонью от ужаса.

- Как ты определила, что они мертвы? - Продолжает допрос Ривера.

- Никак. Я-я п-просто почувствовала это... они ощущались не так, как обычно ощущаются люди. Как-то по-другому, я не могу этого объяснить, но... я уверена, что это были мертвецы.

- Ты не можешь сказать, как именно они умерли? Может, у них были следы на теле?

- Н-нет, не могу. Я не знаю. Никаких следов не видела, даже наоборот - выглядели они как живые. Если бы не то странное чувство, я бы и не подумала, что с ними какие-то проблемы.

- Они говорили с тобой? - Робко спрашиваю, сильнее сжимая ладонь сестры.

За окном раздаётся приглушённый шорох, и я неосознанно дёргаюсь.

Боже... прекрати уже, неврастеничка. Это, скорее всего, птица села на дерево.

Чёртова темнота. По ночам в Академии и без того жутковато, а в контексте этого Анькиного сна так вообще "привет, паранойя".

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да. Он-они з-звал-ли меня. Как будто искали... хотели привести куда-то...

- А ты в это время… ?

- Я пряталась. Сидела то ли в норе, то ли в корнях какого-то огромного дерева.