Мой талантливый враг - 2 - Дарья Михайловна Сорокина Страница 24

– У меня нет парня.

Я уже едва могла дышать и целовать одновременно, да и у Хапсбергера тоже дыхание сбилось.

– А я?

Теперь я толкнула Кая сильнее, чтобы увидеть его лицо. Он сейчас серьёзно это? Заглянула ему в глаза и не нашла в них лукавства, только нездоровый блеск и сильное перевозбуждение. Быстро прижала ему указательный палец к губам:

– Запомните эту мысль, Ваше Высочество, с неё мы и продолжим.

С этими словами я ловко перевернулась на живот и потянулась к своему рюкзачку, выудила видеофон и успела ответить в последнюю секунду.

– Лена! Как ты? Нет-нет. Совсем не отвлекаешь.

Кай сзади меня хмыкнул и довольно громко возмутился:

– Вообще-то отвлекает.  Скажи этой Лене, что она не вовремя.

– Нет-нет. Тебе показалось. Я не с парнем. Хаспсбергрег? Какой Хапсбергер. Не знаю я такого, – отшутилась от проницательных предположений подруги.

Я ждала чего угодно, что Кай звонко всечет мне по обтянутым колготками ягодицами, но вместо это этого он начал осторожно массировать мне плечи, и я даже глаза от удовольствия прикрыла. До этого момента я и не знала, как сильно они у меня устали.

– Для тебя что угодно, Лена!

8.2

На кой черт Кай прётся вместе со мной. Ещё и довольный такой, словно к Острайху присоединили парочку новых областей. Надо бы отделаться как-то от него, а то он свой любопытный королевский нос начнёт совет куда не следует.

– Что же такое попросила у тебя эта Лена, что ты предпочла меня ей?

Недолго он молчал. Корону бы ему поправить, раз не может представить, что подруга мне важнее его венценосной задницы.

– Девчачьи дела, – отмахнулась я и прибавила шагу. Бесполезно, у Кая ноги все равно длиннее моих, и где я бегу, он просто расслабленно идёт.

– О! Те самые дела? – ехидно спросил он.

– Что бы ты там сейчас ни предполагал Ваше Высочество, все мимо.

– Помочь? – любезно предложил принц, снял у меня с плеча сумку и перевесил себе.

– Не боишься, что вся академия будет сплетничать, что ты с хангрийкой путаешься?

О Музы! Зачем я так в лоб его об этом спросила? Звучит, словно я себя принижаю, а это не так. Я горжусь своим происхождением, дело в другом.

– Путаюсь? Не совсем понимаю твой диалект. Это значит спать с кем-то? Знаешь, в этом плане я слегка консервативен. Конечно, необязательно ждать свадьбы, но хотя бы три полноценных свидания точно должно пройти.

Я сейчас под землю провалюсь от его ехидных комментариев. Он просто ужасен.

– Ты очень милая, когда смущаешься, Шайло. Особенно ушки прелестно краснеют.

Ладно, хоть о звонке Лены перестал расспрашивать, потерплю его, пока идём к домику сестринства. Лишь бы нас с ним никто не видел, а то завтра я найду у себя в шкафчике парочку дохлых крыс. Вряд ли ревнивые студентки академии простят мне такую наглость. Кай принадлежит всем и никому. Он прекрасный принц, на которого можно смотреть, но нельзя трогать. Это негласное правило. А уж хангрийка в его присутствии должна смиренно изучать мыски своих ботинок.

– Молчишь? Опять обиделась из-за ушек?

Говорю, он подтрунивает. Молчу – все равно не отстает. Как от него отделаться-то?

– Лена-Лена-Лена,  – задумчиво проговаривал Кай. – Это, видимо, дочь Софии ден Адель и нашего министра обороны. Я угадал?

– Давай ты про мои уши лучше будешь.  А дела моей подруги тебя не касаются, Хапсбергер! – не выдержала я, но Кая это не смутило.

– И как тебя такую бунтарку угораздило сначала подружиться с семейством Адель, а потом меня очаровать? Это какая-то особая хангрийская? – не унимался принц.

Вздохнула. Пришлось рассказать ему. В академии для многих я была пустым местом. Хангрийка с опальными братьями, которых Острайхе ждёт тюрьма за организацию протестов, пересеки они границу. Из-за этого меня сторонились сокурсники и преподаватели, а потом и вовсе отказали в стипендии. Прямо посреди года меня вызвали в деканат, где секретарь равнодушным голосом сообщила, что квоту по иностранцам перевыполнили, а фонд, который перечислял средства на моё имя решил выбрать другого протеже. Кого-то без запятнанной репутации.

Даже если бы я работала по ночам, взяла бы кредит, я бы в жизни не расплатилась с академией. Едва волоча ноги, я добралась до своей комнаты. Моя соседка была надменной и молчаливой, с ней мы почти не общались, и в принципе нас обеих это устраивало, хотя временами она до исступления доводила меня своим перфекционизмом, её кровать была застелена по линейке, а на полках не было даже пылинки.

В тот день она встретила меня прямо в дверях, держала в одной руке мою любимую чашку, а в другой отколотую от неё ручку. Вид у Елены Анны ден Адель при этом был самый что ни на есть комичный: за несколько мгновений выражение её лица сменилось с виноватого, до обиженно-сурового и обратно.

– Ты не мыла её три дня! – начала распекать меня она. – Там уже плесень появилась. Я решила отчистить и… – на это фразе Лена побледнела и опустила взгляд на осколки в руке, – … и вот.

Помню, как я в тот же миг я рассмеялась до слёз. Все это было так мило и забавно, что я едва могла сдерживаться. А Елену моё поведение ввело в ещё больший ступор. Когда же моя истерика перетекла в натуральный плач, она положила мне руку на плечо.

– Ты прости. Я тебе новую куплю, Шай.

Кинулась ей на шею и продолжила рыдать.

Успокоилась я не скоро, но как только могла вновь говорить, то заверила свою соседку, что дело вовсе не в кружке, а совсем в другом. Елена принялась задумчиво вышагивать по комнате.

– Я не могу допустить, чтобы мою единственную в Академии подругу отчислили, – на полном серьёзе сказала она.

– Подругу? – удивлённо переспросила я.

Мы с ней конечно общались, раз уж жили вместе, но я никогда не думала, что министерская дочка видит во мне кого-то равного.

– Ну да. Я кому попало кружки, знаешь ли, не мою! Разумеется, ты подруга.

Я снова прыснула от смеха. Какая же она забавная. Жаль, что мне не удастся узнать её получше. Мне дали всего неделю привести свои дела в порядок, забрать документы и выселиться из домика сестринства.

– Вы простите меня, госпожа Аде…

– Лена! – быстро поправила меня она. – Ещё раз