Вероника из Тарлинга (СИ) - Грез Регина Страница 25

До сих пор один вид узких бойниц и стрельчатых окон Снегирей вызывает желание мчаться прочь — в самую жестокую схватку с любым противником — дикий зверь или человек — все равно, в бою Конте нет равных. Но тени прошлого страха несутся следом и жалят сильнее оводов в жаркий полдень. И нужна новая борьба, новые враги и победы над ними, нужны реки крови, чтобы заглушить вопль личного отчаяния и стыда.

— Я хотела бы рука об руку с тобой войти в замок. Ах, неужели исполнится моя детская мечта — свободно прогуляться по его гулким галереям! Мы же посетим Снегири перед отъездом, правда?

Ее глаза лучились радостью и надеждой, но у Конты перехватило дыхание от ее просьбы.

— Пожелай любой другой дар, потому что я не могу вернуться туда, где однажды пережил смерть.

— Разве ты не побывал в замке в день нашей первой встречи? — поразилась Вероника, словно не расслышав его последние слова, несущие, несомненно, метафорический смысл.

— Дальше часовни мне не пройти. Рауль знает и верно хранит мою тайну. Тшш… оставим замок летучим мышам и воронам. Им тоже нужно где-то обитать.

— Но почему?! Возможно, сейчас твой дом с затаенной надеждой ожидает тебя, как отец любимого сына. Я не раз забиралась внутрь через окно, бродила по комнатам, и теперь мы войдем туда вместе. Это же так легко. Разве нет?

— До нашего отъезда я строжайше запрещаю тебе подходить к ограде! Он только и ждет момента, чтобы нанести последний удар.

— Кто? Если ты говоришь о призраке Кайро, то я не верю в него. Я его совсем не боюсь! — пылко ответила Вероника и, подумав немного, более робко добавила, — особенно посреди белого дня.

— Ему не важно, веришь ты или нет — он умеет принимать любой облик.

— Но… я же кормила птиц в заснеженном саду, я приносила им зерно и крошки. Голуби и синицы знают меня, садятся на плечи и подставленную ладонь. Какая бы трагедия не случилась в стенах замка, прошло много лет. Ты вернулся сюда. Значит, пора вернуть себе дом. Разве твой отец не желал бы такого? Кто настоящий хозяин Снегирей — ты или злобный дух, которым впору только детей пугать?

— Вероника… ты не знаешь. Он сильнее. За ним стоит Тьма, а я хоть привык видеть вокруг разные лики смерти, но умею убивать живых, а не бесплотных тварей.

— Так что же теперь? Просто сбежать из города?

Он горько усмехнулся, вновь ощутив, как когтистая лапа ужаса ложится на неприкрытую грудь, наваливается чудовищной тяжестью, ломая кости.

— Кажется, твой герой вот-вот упадет с пьедестала.

— Значит, пора выстроить новый и еще выше!

— Ты начиталась красивых книг. Я понимаю, женщины любят сказки, где всегда побеждает добро.

— Некоторые сказки сбываются. Нужно им только помочь.

— Да, я верю, что ты мне поможешь. Когда мы вместе покинем город.

Вероника смотрела растерянно и печально. Наверно, он просто устал, слишком много прошений и судов, много чужих лиц и судеб вьется вокруг него в эти суетливые дни.

Глава 18. Самая длинная ночь

Дни перед праздником Возрождения солнца пролетели шумно и стремительно, словно стая заполошных ворон. Вероника всерьез жаловалась Баффо, что ни одна прежняя зима не приносила в их маленький дом столько радостей и тревог за один лишь последний месяц года.

Взять хотя бы недавний переполох в кладовой. Вероника хотела показать подарки мясника добросовестной Этелине — старшей швее, чтобы посоветоваться насчет праздничных угощений.

Но едва она за кольцо подняла дверцу ледника, как оттуда выскочила свиная голова. Не сама, конечно, — ее тащила целая армия черных крыс, которых никогда прежде не бывало в чистой мастерской.

Пока испуганные женщины визжали, подбирая юбки, а потом, опомнившись, принялись орудовать метлами, разгоняя незваных гостей, — крысы успели перевернуть в кладовой все горшки и бутыли, рассыпать муку и крупы, опрокинуть бочонки с салом и медом.

Наведя среди припасов дичайший разгром, зубастые твари исчезли так же неожиданно, как появились, только две самых жирных крысы еще долго не могли выбраться из объеденной свиной головы, которая сейчас «подпрыгивала» на самой верхней полке, отвратительно скалясь и словно подмигивая хозяйке мастерской.

Дотронуться до сморщенного синюшного пяточка даже черенком метлы Вероника так и не решилась — снова выручил Бертан. Верный солдат Конты также помог убрать следы крысиного пира из ледника и очистить кладовую. А вот бледная Этелина сразу попросила расчет и убеждала Веронику как можно скорее продать мастерскую.

— Разве сама не видишь? У вас творятся плохие дела. Нет, нет, я здесь не останусь даже в память о твоей доброй матушке.

Один только подмастерье Люго с мальчишеским задором собирал с пола разбитые черепки, сетуя, что столь славное побоище произошло без его участия.

Бертан ласково потрепал паренька по вихрастому затылку.

— Из тебя бы вышел отличный воин. Когда надоест шить перчатки, разыщи меня, возьму таскать за собой броню.

— Не вздумай удрать с солдатами, — сердито предостерегал Баффо, — ты уже многому здесь научился, наследников у меня нет, кому еще мне придется передать свое дело?

Люго шмыгал носом, что-то смекал про себя, исподлобья поглядывая на престарелого мастера, что так откровенно заговорил о его будущем.

Вспоминая события того дня Вероника с грустью посматривала на уцелевшую баночку с малиновым джемом. Нужно приготовить Марлен чай, дать последние наставления Баффо, который обещал присмотреть за бабушкой во время праздника.

Бертан уже давно ждет у порога, с таким провожатым не страшны темные улочки заснеженного городка. А ведь сегодня самая длинная ночь в году. Конта обещал встретить Веронику в ратуше, прилюдно назвать своей невестой. Значит, скоро можно будет оставить мастерскую и до отъезда герцога из Тарлинга поселиться в доме д, Эберви — родного отца.

Со двора послышалось громкое пение и пронзительный свист. Народные гуляния были в самом разгаре. Каждый год самые веселые горожане наряжались в пестрые костюмы, украшали себя лентами и еловыми ветвями, прятали лица за масками, которые должны были защитить от злых сил.

— Бертан, давай подождем, пока барабанщики пройдут мимо, — взмолилась Вероника. — В прошлый раз меня чуть не увлекла за собой такая толпа, когда я спешила на площадь к костру.

— Ты же сама знаешь, отчего они так шумят, — тихо проговорил солдат, — знаешь, отчего бешено щелкают кнуты и отчаянно звенят колокольца. Люди хотят изгнать из города демонов тьмы и в то же время будят юное Солнце. Скоро начнут поджигать чучело Зимы — не хочу пропустить это зрелище, держись крепче за мою руку и накройся плащом, мы выскользнем из дома незаметно, а на случай пьяных бродяг я припас деревянный меч.

Несмотря на опасения Вероники они легко миновали путь до главной площади. Островерхий собор возвышался в стороне мрачной громадой, сегодня ни один огонек не украшал его маленький дворик. Храм Всеблагого терпеливо ждал пока схлынет лихая стихия древних торжеств, и город вновь проснется наутро кротким и тихим. Так бывало всегда.

Между тем жители Тарлинга с факелами в руках окружили деревянный постамент с черным крестом, устремленным в звездное небо. Соломенное чучело с раскинутыми когтистыми лапами самодовольно ухмылялось во весь красный рот, нарисованный на грубой мешковине, изображавшей голову. Помятая шляпа съехала на бок, связка крохотных бубенцов позвякивала от легких порывов ветра.

— Помню, в детстве я боялась на него смотреть, — пробормотала Вероника, удерживая рукой широкие края капюшона.

Бертан даже не успел ответить, как из темноты выскочил высокий крупный парень в остроклювой маске с узкими прорезями для глаз. Его зычный голос разнесся далеко по площади.

— Она здесь! Эге-гей, сюда! Я нашел вам королеву праздника, ребята!

Вероника с трудом узнала в бесцеремонном ряженом мясника Гальреда Гуса. И сейчас же толпа парней, изображавших лесное зверье, окружили молодую швею, мигом оттеснив от нее Бертана.