Записки охотницы (СИ) - Муравская Ирина Страница 25

— Я бы хотел услышать от вас.

Специально хотят разбередить старые раны? Это они так пытаются вывести оппонента из равновесия? Еще и изучающие взгляды, впивающиеся в мою скромную персону.

— Меня отстранили за... правонарушение.

— А конкретней?

Вот же неугомонный.

— За убийство другой валькирии.

— И это так?

— Так.

Не буду же я в очередной раз объяснять, что случившееся много лет назад — путаное и бессмысленное происшествие, которое я сама до конца так и не поняла. По факту, да — я убила одну из своих, но лишь потому, что защищалась. Только вот доказательств у меня не было.

А еще я так и не поняла, поверили мне в свое время или нет. Все слишком путано. Если поверили — дело не должно было дойти до отстранения, а если не поверили — странно, что удалось так легко отделаться. За подобное предательство один приговор — смерть. В общем, у меня и по сей день одни вопросы, на которые никто, разумеется, не желал отвечать. 

А хвостатик всё крутится неподалеку.

— Вы жалеете о содеянном?

— Нет, — ого, вот это изумление. А они что ждали? Что я упаду им в ноги и буду просить пощады? Добиваю окончательно. — Я и сейчас считаю, что поступила правильно.

На мгновение в кабинете воцаряется мертвая тишина. Переваривают неприкрытую дерзость? Эх, хотелось бы глянуть на лица “приемной комиссии”, но боюсь столкнуться с Димой и Стасом, так что смотрю только на обвинителя.

— Вас лишили копья, доспех и способностей. Однако по нашим сведениям вы успели прихватить обломок оружия. Он и сейчас у вас?

Чуть не выдаю себя, но вовремя проглатываю испуг. Если они отберут катар...

— Он в надежном месте.

— Вы ведь в курсе, что забрать его — очередное нарушение приказа?

— Двести лет это никого не волновало, а теперь все вспомнили?

— Сложившиеся обстоятельства заставили посмотреть на проблему под новым углом.

— Сложившиеся обстоятельства? Вы про похищение моего копья? Которое, кстати, все эти годы хранилось под вашим чутким и пристальным надзором?

— Вам что-нибудь об этом известно?

— Только то, что оно похищено.

— Что-то еще? Не знаете, кто бы мог это сделать?

— Не знаю, но судя по всему, он далеко не дурак, раз даже вы не в курсе подробностей.

— Он?

Хм. Спалилась. Даже не знаю, что ответить. Этого и не требуется. Мое молчание принимают за признание.

— До нас дошли сведения, что в последние недели вам угрожали. И даже было совершено покушение. Это так?

Прекрасно. Ева всё же разболтала начальству. Хотя я её не виню, этого следовало ожидать.

— Так.

— Вы запомнили лицо нападавшего?

— Нет. А если бы запомнила, он был бы уже мертв. Не люблю, когда нападают со спины.

— Присланные угрозы. Что в них было?

— Предупреждение.

— Какого рода?

— Предупреждающего. Этот тип озлоблен. На вас и вашу систему. В первом послании было сказано, что он как и я был когда-то изгнан. И жаждет мести.

Хвостатик быстро переглянулся с членами “комиссии”.

— Еще что-то?

Что им сказать? Что мой тайный адресант явно помешанный и следит за мной? Если Ева доложила обо всём, то им это и так известно.

— По существу, нет. Разве что… одно из последних посланий гласило: представление начинается. Что конкретно имеется в виду, увы, не могу сказать.

А вот и долгожданный вопрос. Ждала его со вчерашнего вечера.

— Почему именно вы? Почему он решил связаться с вами?

— На этот вопрос отвечать должна точно не я. Не знаю. Вероятно, полагает, что у нас имеется нечто общее. Мы оба одиночки и оба сосланы. Думаю, он надеется обрести в моем лице единомышленника.

— И что же? Есть такой шанс?

Не сдерживаю саркастичной улыбки.

— Даже если так, думаете, я бы призналась? Нет. Разумеется, мой ответ нет. Только, вероятно, он мало что вам даст.

— Но ему понадобилось именно ваше копье.

— Может, хотел сделать мне подарок? — чувствую, как меня медленно обволакивают в непроницаемый кокон безысходности. Ева ведь предупреждала. — Вижу, к чему вы клоните. Зачем увиливания? Скажите прямо: вы полагаете, что я причастна как к краже, так и к тому, что происходит в Москве.

Удивление. Неподдельное.

— С чего вы взяли?

Не сдавать же соседку.

— А иначе, зачем приставлять ко мне надзирателя и привозить сюда? Есть лишь одно предположение: что-то происходит, а козел отпущения пока не найден. По всей видимости, я самый подходящий кандидат. Так или не так?

— Вопросы здесь задаем мы.

— Так и задавайте, — не слишком ли много пренебрежения в моем голосе? А, ну и ладно. — Вместо того чтобы строить нелепые гипотезы.

Да, определенно много пренебрежения.

— Прошу проявить большую учтивость и не советую усугублять свое положение.

— А что толку? — безразлично пожимаю плечами. — Моя жизнь никогда мне не принадлежала. И то, что я начну сейчас лебезить не изменит того факта, что вы можете сделать со мной что пожелаете и когда пожелаете. Или я не права?

— Намекаете, что нам не чуждо беззаконие? Справедливый суд вершится исключительно на основании совершенных проступков.

— За свой проступок я заплатила и уже давно. Больше я ни в чем не виновата.

— Это уже нам решать… — наступает молчание, и я не выдерживаю. Опускаю глаза, рассматривая носы своих туфель. Надо бы почистить, уже где-то испачкала… Гнетущая тишина… Что они там делают? Общаются ментально? Наконец, слышу. — На сегодня всё. Вы свободны.

Мысленно облегченно выдыхаю, хотя понимаю, что раунд не выигран. Мне лишь дали отсрочку, но пока и этого достаточно. Скорее бы выйти на свежий воздух, а то от страха даже голова начала кружиться.

Ноги как назло не держат. С трудом держусь молодцом. В пустоту отпускаю прощальное: “спасибо за беседу” и быстрым шагом направляюсь к двери.

— Ну? Как прошло? — в холле меня уже ждет Ева. Она что, кусала ногти? Только сейчас, увидев ее, до меня доходит.

— Ты знала? Знала?

— О чем?

Ответ на вопрос приходит сам. Из-за двери выскальзывает Дима. В костюмчике и при параде. Как обычно. Ева таращится на него с широко раскрытыми глазами. Нет, такое изумление не подделать, не знала.

Высшие божественные создания (а Данилов младший, вероятно, к ним и относится, иначе его не было бы на закрытом совещании) на то и высшие, у них имеется масса преимуществ перед заурядными “верными собачками” как мы. Одно из них — скрывать сущность.

Если честно, я рада, что Ева не имеет к этому отношения. Чувствую непередаваемое облегчение. Остался хоть кто-то, кому я могу пока доверять. Не то, чтобы полностью, но вера в человечество почти не пошатнулась. Почти.

— Эй, надо поговорить, — Дима пытается взять меня под локоть, но я грубо вырываю руку. Мимо нас как раз проходит длинноногая девица с кипой бумаг. Одно движение и листы изящно взлетают на воздух.

— Помоги девушке, она такая неловкая, — бросаю через плечо и торопливо пролетаю по коридору к служебным лифтам. Раздраженно жму кнопку. Скорее, скорее. Дверцы открываются, и я поспешно прячусь в стальной коробке, увлекающей меня из небес на первый этаж.

Вылетаю на улицу и бездумно несусь через толпу, сшибая прохожих. Заворачиваю, спускаюсь по лестнице и забегаю в метро. Далеко не уеду, конечно, в карманах ни копейки, но поднимаюсь по эскалатору, пересекаю Багратионовский Мост и выхожу по другую сторону от Делового центра.

Куда угодно, лишь бы подальше. Следующие полчаса бездумно брожу по улицам. Погода препаршивейшая: ветер сбивает с ног, а за шиворот нещадно капает. Волосы быстро превращаются в мокрую солому, но это неважно. Все неважно. Главное, не позволить опуститься мысленно возведенной стенке, иначе плотину прорвет. Не хочу уничтожать себя самосожалением.

Перекресток, красный светофор. Замираю на пешеходном переходе, хотя можно было бы и пройти. Машин нет, людей тоже немного. Не самый оживленный участок. Карман начинает призывно вибрировать. Достаю телефон.