Наследница крови (ЛП) - Эндрюс Илона Страница 25

Мастер помахал мне рукой и направился к своему фургончику, припаркованному у лотка с пирогами. Бездомный смотрел на меня. Худющий, старый, с испещренной морщинами, кожей цвета темного каштана, он сидел, обняв колени. Тонкие сальные волосы свисали длинными прядями на его лицо. Рядом с босыми грязными ногами стояли потрепанные древние ботинки. Он сидел в той напряженной позе, какая бывает у людей, которым каждое движение причиняет боль.

Он выглядел таким одиноким.

Подул ветер, принеся с собой запах застарелой мочи и давным-давно немытого человеческого тела.

Я подошла к автобусу. Пожилая женщина уже убирала товар с раскладки и сделала вид, что меня здесь нет. Я не сдвинулась с места. Наконец, она соизволила на меня посмотреть. Вытащив сорок баксов, я положила их на прилавок.

— Мужские носки и аспирин.

Она посмотрела на нищего, затем на меня, вздохнула, положила две пары носков на складной прилавок и добавила маленький пузырек аспирина на двадцать таблеток.

— Спасибо. — Я проковыляла к прилавку с пирогами, купила один с грибами — меньше шансов встретить крысиное мясо, и отнесла его вместе с остальными покупками к бездомному.

Он отпрянул от меня, отползая назад. Оставив вещи и двадцать баксов на краю одеяла, я пошла прочь.

После прогулки меньше мили до дома, моя нога была готова вот-вот отвалиться. Я прошла в дом, заперла за собой дверь и направилась в убежище. Дойдя до двери, я остановилась.

Кто-то был внутри.

Я никого не слышала, никого не видела, но я точно знала, что кто-то проник в мой дом.

Войдя внутрь, я закрыла за собой дверь и опустила тяжелый засов, запирая незваного гостя вместе с собой.

Тишина. В русле ручья журчала вода. Растения, стремясь к свету, раскинули свои листья.

Я хрустнула костяшками пальцев.

Темная фигура бросилась на меня слева, летя по воздуху, будто у нее были крылья. Я отступила в сторону, схватив незваного гостя за руку, и перевернула его в воздухе, используя свой вес, чтобы сбить его с ног. Его спина ударилась об известняк. Он перевернулся, закинув ноги на плечи, подпрыгнул, словно был сделан из резины, и присел в десяти футах от меня с широкой ухмылкой на лице.

Черт бы тебя побрал, Конлан.

— Тебе стоит поработать над своей атакой.

В его серых глазах плясали лукавые искорки.

— А тебе стоит подправить слух. Прежде, чем войти в дом, я целую минуту простоял в пяти футах от тебя, а ты даже не обернулась.

Выходит, он прокрался сюда еще до прилива магии. Тогда понятно, как он обошел мои преграды.

— Напомни, что я тебе говорила насчет моего прикрытия?

Брат пожал плечами.

— Разве нас кто-то здесь увидит? Никого нет. — Он сделал вид, что разглядывает растения. — Ты же не прячешь шпионов в этих милых кустиках?

Проблема с Конланом заключалась в том, что у него была непоколебимая уверенность его отца и рот его матери. Он также был внуком Роланда. Он говорил полными предложениями, когда ему было восемнадцать месяцев, и щелкал, как орешки, сложные заклинания, когда ему было пять. Математика была детской забавой, инженерное дело — забавным развлечением, химия — хобби, и он не воспринимал ничего из этого всерьез.

Его глаза загорелись.

— У тебя есть еда?

А еще он был девятилетним львом-оборотнем.

— Возможно.

Я направилась к холодильнику, заполненному Тамирой Миллер по моим указаниям. Посмотрим. Что бы такое приготовить сытное и на скорую руку?

— Ветчина, курятина, оленина?

— Да!

— Обычно, я требую одно объятие за порцию, но для тебя, так и быть, это будет бесплатно.

Не в моих правилах было заставлять детей обниматься. Если он захочет меня обнять, то будет знать, что я не против.

Конлан наигранно вздохнул, подошёл ко мне и обнял. Он сделал это очень осторожно, используя лишь толику своей силы, зная, что обнимает человека. Я наконец-то увидела своего брата во плоти спустя долгих восемь лет.

— Ну, привет, — шепнула я.

Он ухмыльнулся и высвободился.

Я вытащила кусок копченой ветчины, лесные грибы, четыре ломтика бекона, чеддер и моцареллу, достала разделочную доску с ножом и развела огонь в печи. Конлан устроился на стуле за кухонным столом.

— Неужели ты не рада меня видеть?

— Конечно же, я тебе рада. Но теперь здесь повсюду твой запах, а Асканио знает, где я живу.

Конлан сморщил лицо, показав мне клычок.

Я поставила на огонь сковороду, отправила на нее бекон, и принялась нарезать ветчину кубиками.

Конлан развернулся на своем стуле, наклонился в сторону, пока не оказался почти в горизонтальном положении, сорвав металлическую сферу с ближайшего пьедестала. Она была размером с баскетбольный мяч, шар из тонкого металлического кружева и шестеренок. Я разместила шесть таких вокруг святилища.

Конлан подкинул ее над головой, посылая сквозь нее искру магии. Сфера развернулась в чудовищного металлического паука над его головой, с бритвенными жвалами, металлическими когтями, готовыми к убийству. На долю секунды он завис над ним, выглядя готовым проглотить его голову, затем крошечная капля магии, питающая его, иссякла, и он упал, скатываясь обратно в шар. Конлан поймал его другой рукой. Контроль, необходимый для достижения этого, заставил бы мудрецов в Новом Шинаре закружиться от радости. Конлан покрутил сферу в пальцах и подбросил ее снова.

Сфера, паук, сфера, паук, сфера…

Покончив с ветчиной, я перевернула бекон и перешла к нарезанию грибов.

— Что у вас за терки с Асканио?

— Мне он не нравится.

Я нарезала сыр тонкими ломтиками.

— Он что-то сделал?

Конлан пожал плечами.

— Это не важно.

— Допустим. Что тогда важно?

Я сняла бекон, слила большую часть жира в банку и закинула на сковородку грибы и ветчину.

— Я хочу помочь.

— Помочь с чем?

— Помочь с тем секретом, о котором ты говорила с дедушкой в мое отсутствие. Секретом, который держит тебя здесь и не дает вернуться домой.

— А. Ты об этом секрете.

Я достала шесть яиц, разбила их на сковородку и принялась перемешивать лопаткой. Конлан, как и папа, терпеть не мог глазунью. Он как-то жаловался на нее, когда мы обсуждали школьные обеды. И как его отец и большинство перевертышей, он не выносил остроты в еде. Если бы я готовила для себя, то добавила бы халапеньо.

Я посолила болтунью и потянулась за сыром.

Разделочная доска исчезла. Конлан сидел на столе, держа доску с аккуратной стопкой сырных ломтиков вне моей досягаемости.

— Давай сюда.

— Ты избегаешь ответа.

— Отдай мне сыр, и мы поговорим.

Он вернул мне сыр. Я смахнула его на яйца, чуток перемешала и сняла сковороду с огня под пристальным взглядом Конлана. Выудив вилку из ящика, я достала большую тарелку, выложила на нее яичницу с расплавленным сыром и подвинула к нему.

Брат снял пробу.

— На вкус как мамина.

Ну, еще бы.

— Как думаешь, кто научил меня готовить?

— Помнишь, когда мне было семь, у меня были проблемы с друидской компашкой в школе?

— А это еще к чему? — Друиды обладали магией, влияющей непосредственно на животных. Ему было семь, а издевавшиеся над ним ребята были вдвое старше. Конлан отказался рассказывать об этом Кейт или Кэррану, а если бы он прибегнул к насилию, то был бы исключен.

— Помнишь, что ты мне тогда сказала? Ты сказала: «Ты должен рассказывать мне о таких вещах. Я ведь твоя сестра». А на следующий день, когда у нас был обеденный перерыв, во дворе меня ждал Роман в своей черно-серебряной мантии. С собой у него была его птичья голова, которая визжала при виде людей, но когда я подошел, она начала мурлыкать. Он сгреб меня в объятья и сообщил, что принес мне пирожки, которые его мама испекла специально для меня. Мы пообедали и поболтали о семье и о том, что дарят людям на Коляду и Рождество. После этого у меня никогда не было проблем.

Роман был черным волхвом, языческим славянским жрецом. Он служил Чернобогу — богу разложения, войны и тьмы. Все нео-язычники с младых ногтей знали о других нео-язычниках, и Роман официально числился в их списке с пометкой «обходить по большому кругу». Его мать, Евдокия, была одной из ведьм-пифий. Я обучалась у нее в юности, где и подружилась с Сиенной. Попросить Романа о небольшом одолжении было в порядке вещей. Прислужнику Бога всеобщего зла нравилось помогать людям. Это была его минута славы, и он постарался использовать ее по максимуму. Когда я была подростком, Кейт поступила со мной похожим образом.