Сердце волка (СИ) - Шнайдер Анна Страница 25

Зверёк некоторое время неуверенно топтался на месте, но потом всё-таки медленно приблизился к Дэйнару и сунул острую мордочку в протянутую ладонь.

Мальчик опять рассмеялся, и тогда аксал решился попробовать неизвестное угощение.

Всего через несколько секунд Дэйнар вытирал о штаны обслюнявленные ладони.

— Ну и горазд же ты жрать, приятель, — восхитился он, пока зверёк просительно заглядывал в глаза мальчику и немного поскуливал, выпрашивая ещё лакомства.

Дэйнар догадывался о причине такого странного поведения аксала. Он давно заметил, что действует на птиц и зверей как-то странно. Стоило ему заговорить с кем-либо из них, как животное уже доверчиво подходило ближе, а от звука смеха маленького горбуна любой зверь становился ручным, давал себя погладить и взять на руки.

Почему так, Дэйнар не представлял. Он понимал — это какая-то магия, но какая именно… Книг по магическим искусствам в деревне белых волков не было совсем, а обращаться за ними к дартхари — что он, самоубийца?

Из-за такого поведения птиц и зверей Дэйнар не мог их убивать, чтобы хоть как-то утолить постоянный голод. Как можно убить существо, которое смотрит на тебя так доверчиво? Всё равно, что пронзить мечом ребёнка.

Дэйн плюхнулся на землю рядом с аксалом и почесал зверька за ухом. Сначала он застыл — явно не привык к рукам, оно и понятно, — а потом заурчал, почти как кошка, отчего юный оборотень чуть не подпрыгнул в изумлении.

Сидя рядом с аксалом и поглаживая его по жёсткой шерсти, Дэйнар оглядывался по сторонам. Полянка, на которой он находился, мальчику понравилась, оставалось только найти убежище получше.

Спустя пару минут Дэйн обнаружил невдалеке дерево с большим дуплом на высоте примерно в пять его ростов. Мальчик легко забрался туда — при этом аксал следовал за Дэйнаром, как привязанный — и, найдя в дупле целый ворох сухих осенних листьев, хрустящих и мягких, как перина, почти тут же уснул.

После этого случая Дэйнар стал прятаться в Западном лесу пару раз в неделю. Он отлично высыпался в дупле, и аксал всегда присоединялся к нему. Дэйнар не сразу понял, что его новый знакомый на самом деле самка, причём очень молодая. Мальчик назвал её Чарой.

Во время осеннего набега аксалов он увёл Чару в Северный лес, где привязал крепкой верёвкой к дереву и всячески успокаивал — она почему-то ужасно рвалась в Западный лес, даже пару раз укусила Дэйнара. Тогда же мальчик осознал: что-то не так с этими набегами аксалов. Что-то заставляет их бежать в Арронтар именно весной и осенью, и почему-то обязательно в Западный лес. В поисках разгадки этой тайны Дэйнар перелопатил все имеющиеся в доме отца и матери книги, но так ничего и не нашёл.

Зимой у Чары родились щенки, и мальчик стал чаще наведываться в Западный лес, играя с выводком из трёх маленьких аксальчиков. Где их отец, Дэйнар не знал, но предполагал, что оборотни убили его осенью во время набега.

Мальчик тренировал детёнышей Чары с помощью своего смеха. Стоило ему зафыркать, как малыши прижимались к земле всем телом, а если Дэйнар начинал громко смеяться, то они тихонечко тявкали и скакали рядом.

Ухаживая за щенками Чары, юный оборотень обнаружил, что считает этих ободранных, нелепых, кривоногих малышей красивыми. Хотя нет, он прекрасно видел, насколько они малосимпатичны… но почему-то это не мешало ему любить их. Он любил бы их, даже если бы у них были горбы…

Так, постепенно, пролетели оставшиеся до Ночи Первого Обращения годы. Дэйнар вырос и вытянулся, и если бы не горб, он считался бы красавцем — таких прекрасных золотых волос и ярко-голубых глаз не было больше ни у кого в деревне.

Рэйнар и Лирин преследовали его с прежним рвением, и иногда им удавалось даже ранить брата, но не слишком сильно. Спасал Западный лес.

Чара рожала каждый год, обычно двух-трёх щенков, и они жили вместе с ней примерно полгода, а потом разбегались в разные стороны леса, где находили себе пару и начинали жить обособленно. В дни, когда повзрослевшие щенки уходили, Чара была особенно грустной, и мальчик залезал вместе с ней в своё любимое дупло, где тихо пел ей что-нибудь на ухо, пока они оба не засыпали.

За неделю перед Ночью Первого Обращения Дэйнара несколько раз чуть не убили, поэтому он почти перестал наведываться в деревню. Перетащив в Северный лес некоторые вещи, мальчик жил там, постоянно наведываясь к Чаре и страшась того, что вторжение аксалов может начаться именно тогда, когда Дэйнар впервые обратится, и он не сможет спасти её.

Именно поэтому накануне Ночи Первого Обращения мальчик перевёл Чару в Северный лес и привязал к дереву, как делал раньше. Волчица посмотрела на него понимающими чёрными глазами и заскулила, словно говоря: «Не ходи туда…»

— Я должен, — вздохнул Дэйнар, погладив её по голове. — Я должен хотя бы попытаться. Даже если не получится… я должен попытаться, Чара.

Мальчик понимал — если обратиться не выйдет, многие захотят убить его, как позор для всех оборотней. И Дэйнар был готов к этому.

Когда он вышел на Великую Поляну, чтобы пройти обряд, то ощутил на себе такое количество ненавидящих взглядов, что чуть не споткнулся. Вот была бы потеха для остальных…

Ему поднесли зелье, вызывающее трансформацию, мальчик закрыл глаза и попытался… честно попытался… Но ничего не происходило. Внутри была пустота, как будто Дэйн и не рождался оборотнем. Как будто он был просто горбуном — и больше никем.

Он стоял, зажмурившись и раскинув руки, до тех пор, пока кто-то не закричал:

— Позор!

А потом стая взорвалась:

— Бей!

— Убить!

— Позор!

— Урод!

… Тогда Дэйнар открыл глаза и громко рассмеялся.

Оборотни — наполовину животные, и они отреагировали точно так же, как и остальные животные. Этот фокус мальчик уже проделывал с командой Рэйнара и Лирин, поэтому знал, что оцепенение будет длиться недолго.

Он побежал изо всех сил. Так, как давно уже не бегал. Не в деревню, к дому родителей, как сделал бы любой другой подросток на его месте… он побежал в Северный лес, к Чаре.

Но убежал Дэйнар недалеко. Ведь теперь он бежал не от кучки детей, а от целой стаи оборотней, и почти все здесь были взрослыми, а некоторые ещё и ара.

Первый камень, сбивший мальчика с ног, бросила Лирин. Дэйнар не понимал, откуда к нему пришло это знание, но он словно видел своих преследователей сквозь затылок… И заметил, как сестра с искажённым лицом метнула в него этот булыжник, попавший ему в щиколотку.

Ногу будто огнём обожгло. И он упал.

Больше ему ничто не могло помочь. Даже смех…

«Это конец», — подумал Дэйн, ожидая, что хотя бы сейчас на него наконец снизойдёт смирение. И он примет свою смерть так, как должен был сделать много лет назад, понимая, что горбун — это позор для оборотней, ценивших красоту не меньше, чем физическую силу.

Но вместо смирения в душе разгоралась ярость. И было обидно. Обидно, что Дэйнар столько лет боролся за жизнь только ради того, чтобы погибнуть после попытки впервые обратиться и стать тем, кем должен. По крайней мере мальчик думал, что должен… И только теперь понял — он ошибался.

Он не был им должен.

Он ненавидел их.

Он не хотел быть таким, как они.

И тогда Дэйнар громко закричал. Так громко, что слышно было, как звук его голоса достиг границы Арронтара и вернулся обратно вместе с эхом.

Впоследствии никто из присутствующих при этих событиях оборотней не мог понять, что произошло дальше. Потому что со всех четырёх сторон — из Северного, Южного, Восточного и даже из Западного лесов — на них полетели птицы. Большие и маленькие, с острыми когтями и длинными клювами, они, странно галдя, тёмной стаей накинулись на оборотней и стали бить их крыльями, клевать клювами, рвать когтями, словно взбесились.

Особенно пострадали те, кто попытался-таки убить Дэйнара. Парочке оборотней, что набросились на мальчика с дубинами в руках, крупные берилы — самые большие хищные птицы Арронтара — выклевали глаза.