Карен Монинг - В оковах льда Страница 26

Он снова косится на меня.

— Выражаюсь как ты, чувак, может, теперь ты перестанешь вести себя, как зануда. Коммуникации — сложная штука, даже когда обе стороны стараются.

— Это неправда. Протяни руку.

— Нет.

— Быстро.

Ни за что я не протяну ему руку.

Он говорит что-то тихое на языке, которого я не знаю, и моя рука дергается вперед. Я с ужасом смотрю, как она тянется к нему, ладонью вверх.

Он роняет мне на ладонь «Сникерс», бормочет что-то, и мои руки снова принадлежат мне. Интересно, как, когда и почему мой аппетит вдруг стал темой всеобщей заботы.

— Ешь.

Я думаю о том, чтобы бросить батончик ему в лицо или выбросить из окна. Я даже пальцы вокруг него отказываюсь сжимать.

Но шоколадка мне наверняка пойдет на пользу.

Он жмет на тормоза, останавливается посреди дороги, поворачивается ко мне, хватает за воротник, притягивает к себе и наклоняется. Смотрит мне в глаза. Между нами около восьми дюймов, и мой нос не трется о его нос только благодаря кронштейнам МакОреола, которые упираются ему в лоб. Мой зад больше не касается сиденья.

Я никогда не видела таких прозрачных глаз, как у Риодана. У большинства людей глаза доверху наполнены эмоциями, а вокруг глаз морщины, похожие на боевые шрамы. Глядя на взрослых, я могу сразу определить, как они жили: смеялись, плакали или с отвращением морщились, глядя на наш мир. Я слышала, как мамы говорят детям, когда те корчат рожицы: «Осторожнее, а то навсегда таким останешься». Так оно и есть. К среднему возрасту большинство людей имеют на лице отпечаток тех выражений, с которыми смотрели на мир, и всем это видно. Чуваки, вам было бы не по себе, увидь вы себя со стороны! Вот почему я так много смеюсь. Если мое лицо и застынет, я хочу, чтобы оно все так же мне нравилось.

А смотреть на Риодана — это все равно что смотреть в лицо дьяволу. Совершенно ясно, что он чаще всего чувствует: ничего. Безжалостный. Холодный чувак.

— Я никогда не причиню тебе вреда, Дэни, если ты сама меня не заставишь.

— И только ты решаешь, что отвечает определению «заставишь». До фига места для маневра.

— Мне не нужно место для маневра.

— Потому что ты все аннигилируешь.

— Снова умные словечки.

— Чувак. Вот что ты только что со мной сделал?

— Дал тебе то, что твое упрямство не позволяло тебе взять. — Он сжимает мои пальцы своими поверх шоколадного батончика. Я не успеваю их вовремя стряхнуть. — Ешь, Дэни.

Он роняет меня обратно на сиденье, заводит «Хамви» и трогает с места.

Я жую батончик, несмотря на кислый привкус во рту, и вспоминаю те времена, когда была невидимой.

— Супергерои не бывают невидимыми, — говорит он. — Они просто хорошо прячутся.

Я отворачиваюсь, гляжу на мелькающие за окном дома, морщусь и показываю язык.

Он смеется.

— У меня есть боковые зеркала, детка. И осторожнее. А то личико таким и останется.

Как только выдается свободная минута, я отправляюсь на улицы с коробками только что отпечатанных газет (как же я люблю запах свежих чернил!) в покореженной магазинной тележке. Я могу бежать с ней и прихлопывать листки на фонарные столбы, опережая грохот ее колес. Велосипед у меня имелся для удовольствия, для веселых поездок с ветерком, когда на меня еще не давило ничего такого, вроде задач по спасению мира. Сейчас я почти не езжу на нем.

Риодан напомнил мне, что я должна являться на работу ежедневно в восемь вечера, ровно, и это предупреждение до сих пор звенит у меня в ушах, что сводит с ума. Какого черта ему нужно так мучить меня каждую ночь? Или он сам замораживает те дурацкие сценки, чтобы получить возможность издеваться надо мной?

Я отправляюсь на запад и принимаюсь за обычную рутину. Сейчас едва за полночь. На газеты уйдет всего несколько часов, а потом я смогу снова начать поиски Танцора. В основном, когда он уходит куда-то, не сказав мне, он пропадает на несколько дней. Я не знаю всех его тайников, как и он не знает всех моих, но известные я проверяю.

У меня есть определенные столбы и скамьи, к которым народ приходит чаще всего, к примеру обычные стенды для газет, куда обязательно нужно прикрепить свежие выпуски. Народ наверняка начал немного волноваться, потому что выпуск запоздал. Сегодня у меня для них важная информация.

Я с гордостью смотрю на свою листовку. Чернила свежие, буквы четкие, и выглядит все очень профессионально.

ДЭНИ ДЕЙЛИ

21 мая, 1 ППС

Новая каста Невидимых!

Обновите свой мануал ДДД!

Эксклюзивная информация от «ДД»

Ваш единственный источник самых свежих новостей Дублина и окраин!

Чуваки, я обнаружила в Честерсе совершенно новый вид Невидимых!

Называю его Папа Таракан, не путайте с группой! Записывайте от трех до четырех футов в высоту, блестящее коричнево-красное сегментированное тело, шесть рук, две ноги, крошечная голова размером с грецкий орех, маленькие, как рыбья икра, глазки. Он может распадаться на сегменты размером с тараканов, которые забираются под одежду и — буквально — ПОД КОЖУ!

Если вы видите, что эта штука к вам приближается, бегите со всех ног, потому что я пока не знаю, как ее прикончить. Можно носить с собой флакон лака для волос или баллончик с газом, и всегда держите под рукой спички (у меня вот газовая горелка). Таким образом, если вас загонят в угол, можете эту штуку обрызгать и поджечь. Не знаю, убивает ли их огонь, но в любом случае у вас появится время сбежать.

Дублин, я буду держать тебя в курсе!

До связи!

Я не делюсь с ними худшим из того, что рассказала мне Джо сегодня утром: некоторые официантки Честерса приглашали тараканов к себе под кожу. Я не хочу подавать людям таких идей. Оказывается, у этой касты Невидимых своя особенность: они питаются человеческим жиром. Раз — и тонкая талия! Привет, таракан, — прощай, целлюлит! Не нравятся бугристые бедра? Заведи таракана. Стены упали не так давно, чтобы люди успели дойти до дистрофии, а с этой всеобщей сексуальностью, подстегнутой разгуливающими повсюду Феями королевских кровей и обещанием потенциального бессмертия, внимание как никогда раньше сосредоточилось на моде и красоте.

Джо говорила мне, что несколько официанток гордятся своими тараканами. Они стали символом статуса, вроде наращивания волос или увеличения груди. Джо говорила, что официантки заявляют, будто те не убивают людей, а всего лишь едят жир и под кожей практически не ощущаются.

Я считаю, что это бред. И что тараканы расплодились так потому, что от людей они получают гораздо больше, чем просто жир. Я думаю, они ощущают все, что ощущает их «носитель»: удовольствие, боль — что угодно. Невидимые нас дурят, а мы позволяем. Они пробираются в наши тела и собирают знания изнутри, а потом докладывают Папе, который, возможно, отчитывается перед Невидимыми принцами, чтобы те знали, как на нас лучше охотиться. О чем только думают эти идиотки-официантки? Что таракан со временем вернется в собственное тело и оставит их красивыми и стройными, без вреда и последствий?