Простые желания (СИ) - Предгорная Арина Страница 26

— Слушаю, Мад. Но ужасно волнуюсь.

Они уже свернули в галерею, хранящую, как водится, портреты славного уважаемого рода Форрилей, и теперь шли по деревянному паркету из тёмного дерева, вдоль выстроившегося справа ряда дверей.

— Не бойся… Мы же не чужие, маленькая моя…

Мадвик остановился возле чьего-то обрамлённого в потемневшую позолоту лица, породистого, с пронизывающим взглядом, переданным неизвестным художником реалистично до трепета, и притянул её к себе. Пальцы обвели контур девичьего лица. Элге прикрыла глаза, в сотый раз задаваясь вопросом: что это? Почему её едва не трясёт, и это не дрожь желания, вызываемая собственным мужем? Она заставила себя поднять ресницы и встретилась с живым, горящим взглядом цвета грозового неба, близко-близко, на расстоянии вдоха. И его запах. Элге вдохнула и почувствовала — таки привычные отголоски — от Мада всегда изумительно приятно пахло. Как травница, девушка была очень чувствительна к запахам, к самым тончайшим оттенкам ароматов. Аромат Мадвика она находила бесподобным. Зацепившись за это ощущение, она сама потянулась за поцелуем, слегка потёрлась о нежную горячую кожу. На вид губы мужа, чётко очерченные, казались твёрдыми, но на самом деле почти такие же мягкие, как у неё. Мад немедленно перехватил инициативу, вовлекая в такие знакомые и такие каждый раз новые ощущения, от которых сбивается дыхание и кружится голова. Когда он неохотно, неспешно оторвался от её губ, Элге успела заметить, как полыхнули его глаза, становясь ещё темнее. А следующим движением он оторвал её от пола, слегка подкинул и, перехватив поудобнее, поднял на руки.

— Мад..!

— Да-а-а-а? — промурлыкал он бархатно вибрирующим голосом, внося драгоценную ношу в одну из светлых двустворчатых дверей.

Плавно опустил на пол, наклонился и ещё раз поцеловал. Элге моргнула, с трудом переводя дыхание, и огляделась.

Их общие покои. Гостиная, из которой ведут две двери: в его и её спальни. Мягкие, приятные глазу кремовые, персиковые и шоколадные тона. В этот момент в дверь деликатно постучали, створка приоткрылась, и в неё протиснулась женщина в платье прислуги.

— Леди Элге, я ваша новая личная гор…

Блистательный лорд Форриль — младший остановил заготовленную речь лёгким движением руки.

— Завтра. Сегодня мы справимся сами. Всего доброго, — с милейшей улыбкой сообщил он и решительно закрыл за горничной дверь. Небрежным пассом наложил запирающее заклинание и с предвкушающим блеском в глазах обернулся к замершей посреди комнате новобрачной.

Новобрачная протянула ему руку и тихо попросила:

— Сними.

Мадвик взялся за края длинной, почти до локтя, перчатки, не отводя глаз от лица Элге. Стянул, выворачивая наизнанку, и швырнул назад, через плечо. Из груди новоиспечённой леди Форриль вырвался стон удовольствия.

— Как я мечтала от них избавиться, ты бы знал!

— Только от них? — провокационно выгнул бровь муж и взялся за вторую перчатку.

Элге быстро сняла обручальное кольцо и, едва Мад освободил и вторую её руку, надела его обратно на палец, наконец-то, наконец-то не стянутый тонкой, но несколько душной тканью.

И успела улыбнуться, прежде чем в эту самую, чуть смущённую, но такую прелестную улыбку, муж её и поцеловал.

Сейчас.

Она смотрела на него из-под опущенных тёмных ресниц, бесконечно прелестная, чуть смущённая, с милым румянцем на щеках. Платье, которое до самого утра свадьбы он не видел, шло ей необыкновенно, делая беспредельно притягательной и желанной, но весь этот долгий, наполненный самыми светлыми, трогательными эмоциями день он мечтал самолично справиться со всеми этими шнуровками, крючками и застёжками и добраться сквозь несколько слоёв шелка до самой теперь-уже-жены! Никакую помощь от прислуги Мад принять не в состоянии, будь это хоть сотню раз положено традициями и прочими приличиями. Сам разденет, сам искупает.

Элге вдруг выпорхнула птичкой из его рук и, любопытно сверкая глазищами цвета летнего мха, с детским восторгом понеслась осматривать новые владения. Толкнула правую дверь — эту сторону супружеских покоев занимала мужская половина, ведущая в просторную спальню, а из неё в купальню. Мад с негромким смешком бросился ловить ускользающую жену. Жена осматривала убранство строгой и лаконичной комнаты, выглядывала в окна, ведущие в густой, заросший фруктовый сад и расчищенный пятачок — площадку для тренировок, слабо подсвеченные фонариками — эту часть форрильских владений для торжества не украсили. На контрасте с нарядной, даже в подступающей ночи светлой парадной частью дома и прилегающей к нему территории, вид из окна спальни наводил тоску, и девушка быстро вернула лёгкую драпировку на место.

С лукавой улыбкой проскочила мимо нетерпеливых объятий супруга и толкнула левую дверь на женскую половину.

— Куда же ты убегаешь! — смеялся вслед Мадвик.

Леди Форриль — старшая расстаралась и здесь. Ни одна деталь интерьера с будущей невесткой не согласовывалась, но надо признать: всё подобрано безупречно, каждая вещица на своём месте, создаёт уют и указывает на статус владельца. Куда ж без статуса-то. В гардеробную Элге заглядывать не стала — успеется. Оглянулась: муж стоял в дверном проёме, опираясь сгибом локтя о косяк, и наблюдал за ней жадно, неотрывно.

— Предлагаю на этой спальне и остановиться, — медленно произнёс он.

Небрежно махнул ладонью в сторону гостиной. В отличие от Элге, ему простейшая бытовая магия подчинялась беспрекословно, а ей так нравилось наблюдать за её проявлениями. Посторонился, пропуская на женскую половину поднос с фруктами и охлаждённым лёгким золотистым вином. Как заворожённая, девушка смотрела, как всё это плавно опускается на круглый столик возле кровати. И тут же была сграбастана в объятия.

— Элге, — срывающимся шепотом щекотал он её ушко, беспорядочно целуя нежное девичье лицо. — Маленькая моя…

Зря она беспокоится о выполнении каких-то там, непонятно когда и кем предписанных правил. Ну, начали они раньше заключения брачного союза, ну и что? Зато Мад уже знает, какая она в его руках: как отзывается на каждое из его прикосновений, как дышит, как подается навстречу, стремясь прижаться как можно ближе, как целует сама. Чувство новизны для него не ушло, тем более что прежде ему приходилось довольствоваться малым из опасения выдать своё присутствие сестре, ночующей за стенкой. Одни только её ладони и тонкие длинные пальчики дарили невыносимое наслаждение, трогая его шею, перебирая волосы, пробираясь сквозь густые пряди к затылку. Собственное дыхание вышло из — под контроля, но он этого не замечал, поглощённый нетерпеливым поцелуем, на который его — наконец-то его Элге столь же жадно отвечала. Не отрываясь от своего занятия, то короткими, то долгими, глубокими поцелуями, сносящими остатки разума подчистую, Мад не иначе как чудом распутал шнуровку на спине жены и помог ей избавиться от платья, умирая от нетерпения. Попытался стряхнуть лишнюю одежду с себя — не сковывающий движений сюртук сейчас ужасно, ужасно мешал, но руки не слушались, пальцы никак не могли справиться с пуговицами, и Мад глухо зарычал. Про простейшую бытовую магию, оказывающую содействие в вопросах расшнуровывания, распутывания крючков и прочих раздевающих действий — позабыл напрочь. В ответ услышал тихий хрипловатый смешок, и ласковые пальчики жены проворно помогли борьбе с пуговицами, чтобы наконец стянутый с плеч ненужный предмет одежды полетел в сторону. С каждой снимаемой с него деталью свадебного костюма Элге, в одном тончайшем белье, при взгляде на которое у него сводило скулы и совершенно темнело в глазах, прижималась к его обнажающемуся телу своим, не забывая трогать гладкие литые мышцы, опускать ладони ниже, к животу, непроизвольно вздрагивающему от её прикосновений, и обратно, выше, по предплечьям, по лопаткам, касалась губами его плеч и тянулась к ямке между ключицами — их особое место для поцелуев, от которых рассыпалось всё его хвалёное самообладание.

— Подожди, подожди, — попросил он, не узнавая собственный голос.