Последняя из рода Страут (СИ) - Огненная Любовь Страница 26

Спорить я не решилась. Да и прав был мужчина по всем фронтам. Мне бы не хотелось отсиживаться на корабле, когда мы достигнем островов, на одном из которых, как говорила Роззи, и был спрятан клад Проклятого Капитана.

Да я себе этого просто не прощу! Это же клад! Самый настоящий! Пиратский! И если уж на то пошло, в его поисках как часть команды я хотела принимать самое непосредственное участие.

Точно выполняя все приказы капитана, я поела, несмотря на то, что содержимое тарелки на еду походило мало. Только на вкус мне удалось определить, что это бульон из птицы, щедро сдобренный перетертыми овощами. Неприятный темно-зеленый цвет, судя по всему, давала брокколи.

Следом пришлось выпить и отвар, который на звание приемлемого походил мало. Чувствовался привкус горькой пилей-травы и кислых цветков регульника. Эти природные носители витаминов наша кухарка часто добавляла в чай, а потому разгадать их в букете мне не составило особого труда.

Однако растения, обладающие успокоительным эффектом, я так и не распознала. А они точно были, потому что сморило меня, едва голова коснулась подушки. Только сновидений увидеть так и не удалось. Через время я просто открыла глаза, словно и не спала вовсе, но отдохнувшей себя очень даже почувствовала.

Настолько отдохнувшей, что бесцельно лежать под одеялом больше не хотелось. Во мне кипела энергия. Все внутри меня требовало подняться и чем-нибудь заняться, но ни одежды, ни Арса рядом не наблюдалось.

Подождав минутку, а то и две, я начала рассматривать кабинет капитана более детально. Даже позволила себе осторожно выбраться из-под одеяла, но в случае чего была готова в тот же миг рвануть обратно.

Чувствовала себя я при этом просто замечательно. Болезнь если и была, то оказалась успешно побеждена Арсом и его чудо-лекарствами. А их — лекарств — в шкафу за стеклянными створками нашлось несколько десятков. Все флаконы были разными и различались как день и ночь.

А на другой полке хранились бархатные мешочки — то ли с травами, то ли с порошками. Я могла только предполагать. Открыть шкаф и утолить свое любопытство я так и не решилась. Мне бы, например, не понравилось, если бы кто-то вдруг стал копаться в моих личных вещах.

Собственно, именно по этой причине свои руки я держала при себе даже тогда, когда подошла к столу господина Айверса. За ним он проводил чуть меньше времени, чем за штурвалом, то корпя над бумагами, то делая какие-то расчеты.

Каждый раз, когда я заходила в этот кабинет с подносом, мне всегда было любопытно, что за портрет в круглой железной раме украшает столешницу. От двери изображение было не рассмотреть, как ни старайся, а теперь мне ничто не мешало увидеть молодую привлекательную девушку с пепельными волосами.

Она показалась мне настоящей красавицей. Художник передал на холсте и изящные черты лица, и словно фарфоровую кожу, и мягкость взгляда, и нежность рук. А еще я почему-то была уверена, что девушка из благородных.

— Вижу, тебе уже лучше? — раздалось у меня за спиной неожиданно.

Как Арс вошел в свой кабинет, я снова не услышала, а потому испугалась. Сама не заметила, как взяла чужой портрет в руки, так что пришлось быстро возвращать его обратно на стол. Обернувшись, загородив собой столешницу, я прижала ладони к ее краю.

— Мне действительно лучше, спасибо. Еще раз, — произнесла я от всего сердца и…

Вдруг вспомнила то, что моя память услужливо стерла. Шторм. Неудержимые волны, желающие потопить меня во что бы то ни стало. Глаза, в которых отражалась серо-синяя морская буря. И поцелуй — короткий, порывистый, соленый, первый.

Сердце мое мгновенно заколотилось в груди. Меня бросило в жар, потом в холод, потом снова в жар. И будто молнией прошибло, стоило капитану окинуть меня с ног до головы пробирающим душу взглядом.

Медленно… Он двигался слишком медленно, плавно, размеренно, словно уверенный в себе хищник, а остановился очень близко. Слишком близко — так что мне пришлось смотреть снизу вверх.

Голова кружилась, как после танца. Я ощущала чужое теплое дыхание на своих губах и никак не могла отвести взгляд. Только почувствовала, как Арс положил мои вещи на столешницу, а потом опустил свои ладони по бокам от меня.

Меня бросило в дрожь. Целая бездна скрывалась в его глазах. Я не видела ничего и никого, кроме этих глаз, кроме этого лица, кроме притягательной, слегка самоуверенной улыбки.

Ничего… Оттого и спрашивать было в сто раз больнее:

— Кто она?

— О ком ты? — мягкий голос капитана вибрировал, вызывая мурашки по телу.

Босые стопы давно озябли. Пальцы с силой впивались в край столешницы.

— Девушка с портрета, — выдохнула я, с трудом найдя в себе силы на это.

— Я собираюсь поцеловать тебя, Ари, а тебе интересно, кем является девушка с портрета?

— Если вы женаты или… — каждое новое слово давалось мне все хуже.

Хотелось зажмуриться, закрыть уши и никогда не услышать ответа на свой вопрос, но так нельзя. У меня больше не было семьи, имени, дома и титула, но все еще имелись принципы.

— Или у меня есть возлюбленная? — закончил он за меня. — И что тогда? Благородство не позволит тебе ответить на поцелуй? Или принять его? — Криво и даже как-то горько усмехнувшись одним уголком губ, Арс внезапно отвернулся, встал ко мне спиной и отошел. — Она мертва, Ари. Это все, что тебе нужно о ней знать. А теперь переодевайся и уходи.

Я ушла. Переоделась, так и не проронив больше ни слова. Порывалась на самом деле, но капитан все это время стоял ко мне спиной, непримиримо сложив руки на груди, и смотрел исключительно в стену.

А я… Я вернулась обратно на кухню к Ричу, но при этом чувствовала себя виноватой, хотя вроде бы ничего предосудительного не сделала. Я ведь имела полное право спросить. Он собирался меня поцеловать.

А если бы он оказался женат? А если бы его на берегу ждала возлюбленная? Я бы себе этого никогда не простила. Потому что любовь — она либо есть, либо ее нет, хотя я в этом не очень-то разбиралась. Все мои познания сводились к любовным романам, читать которые мне удавалось украдкой.

И все же Арс собирался меня поцеловать. Только от одной мысли о возможном поцелуе все внутри меня дрожало от страха и сладко замирало от желания. Да, я хотела бы, чтобы капитан меня поцеловал, — сейчас себе я уже могла в этом признаться, но…

Сама же все и испортила, о чем думала все утро. Проигрывала произошедшее в своей голове и так и эдак, представляя иные концовки и реплики, а потому чуть не сожгла кашу. Она немного подгорела, за что Рич ругался просто зверски.

Нет, сначала он, конечно, был очень рад меня видеть в добром здравии, а потом…

— Да что у тебя за р-р-руки-кр-р-рюки!? Да как можно было кашу пр-р-роворонить?! — возмущался он со своего насеста, при помощи чар руководя порционной жаркой яиц.

Белые облака с желтыми солнышками отправлялись со сковороды прямо на железный противень, пока я нарезала хлеб и сливочное масло на кусочки. Как говорила Роззи: «Кашу маслом таки не испортишь. Особливо коль оно задарма досталось!»

Все, что доставалось бесплатно, рыжая морская свинка уважала особенно.

Как и всегда, котел и противень на верхней палубе появились немного раньше меня, но никто не ринулся выстраиваться в очередь за тарелкой. Напротив, на меня и внимания не обратили.

Вся команда была занята тем, что наблюдала за несколькими мужчинами, что дрались сейчас друг с другом на мечах и кинжалах. От удивления я даже замерла со стопкой тарелок в руках.

— Лялечка, варежку таки захлопни, пока муха не залетела, — усмехнувшись, посоветовала мне Роззи.

Она сидела на своем излюбленном месте — на жердочке у входа в камбуз.

— А что они делают?

— Промежду собой тренируются, приказ капитана виполняют, охальники. Они жо не только на лодочке своей барахтаются, иногда им таки приходится сражаться.

— А я тоже умею немного, — отметила я, ставя стопку тарелок на ящик.