Мир клятв и королей - Микки Хост Страница 26

– А что это за дом?

– Особняк Гилберта, – может, Эйсу и показалось, но глаза Марселин стали немного теплее. – Одного из сигридцев, который пережил Вторжение и сейчас работает на благо всех, в ком течет кровь первых. Он один из лидеров коалиции, в которую входит и твой дядя.

– Правда? – слишком высоким голосом спросил Эйс, переведя взгляд на Джона. Тот кивнул, плотно сжав губы. – Какая новость…

– Здесь ты в безопасности, – поспешила сообщить Марселин. – Этот особняк защищен барьерами и пространственной магией, так что врагам до вас не добраться.

– Но что с Пайпер? – снова спросил Эйс. – Я помню, как она… Ее глаза были золотыми. Она голыми руками расправлялась с теми чудовищами.

– Это была ее магия, Сила, – подал голос дядя. – Лерайе еще не пробудилась, но Пайпер все равно может использовать ее Силу.

– Конечно, без последствий не обошлось, – добавила Марселин. – После того количества магии, что она высвободила, она еще не оправилась, но сейчас ей ничего не угрожает.

– Она и вправду новый сальватор?

Удивительно, что он запомнил это слово. Он произнес это так легко, будто это слово было частью его родного языка, который он знал с детства.

– Да, – подтвердила Марселин. – Ее сакри – Лерайе.

Значит, они оба связаны с какой-то сверхъестественной чертовщиной, в которой им разбираться и разбираться – ровно до тех пор, пока не появится что-то новое, требующее их внимания.

– Я могу ее увидеть?

– Позже, – Марселин покачала головой. – Сейчас ее исцеляет ее Сила, и хотя я могу вмешаться, не думаю, что это было бы разумно. Мы не знаем, как ее магия может выплеснуться и повлиять на окружающих. Лучше никому, кроме магов, к ней пока не подходить.

– Но я хочу знать, что с ней произошло!

– Я тебе объясню, – подхватил дядя Джон. – И познакомлю тебя с теми, кто тут живет. С Гилбертом – в первую очередь. И еще кое-что, Эйс.

Ему не понравилось, как дядя произнес его имя. Будто оно – проклятие, насланное на заклятого врага, или часть табу, которое он нарушил. Но Эйс, в очередной раз проглотив рвущиеся наружу чувства, кивнул, показывая, что готов слушать.

– Семья забыла тебя, – на одном дыхании произнес дядя Джон, смотря ему в глаза. – Уже тогда, когда ты пытался объяснить им то, что увидел, они не помнили тебя.

Эйс сжался. Бурлящая в нем сила утихла, ничего вместо себя не оставив. Привычный мир стремительно рушился, каждым осколком задевая Эйса и заставляя его испытывать жгучую боль в груди. Привычный мир таял, словно снег под яркими солнечными лучами, уничтожая все то, за что Эйс пытался уцепиться в последние дни. Сам того не осознавая, он пытался удержать свой привычный мир и тот мир, частью которого стал, он пытался сплести их во что-то единое и жить так, будто это нормально. Еще вчера Эйсу было двенадцать, и он считал, что его сестра и дядя пропали без вести, а семья не помнит их. Сегодня ему пятнадцать, и он, увидевший и почувствовавший магию, стал частью чего-то, выходящего за рамки знакомого ему мира. Вселенная расширилась до бесконечного числа неизвестных ему миров, из которых дядя Джон назвал лишь шесть, и одного мира, который был известен им, сигридцам, из легенд. Эйс даже не услышал названия этого мира, но что-то подсказывало ему, что и он не является просто легендой.

За эту ночь изменилось не только его тело. Разум тоже расширился, теперь он охватывал больше знаний, и они постепенно вытесняли мысли о мире, еще вчера являвшемся единственным.

– И ничего нельзя исправить? – тихо спросил Эйс, не узнавая собственного голоса.

– Существует Забвение, – ответил дядя Джон. – Приняв его, ты забудешь обо всем, что связано с другими мирами. Но это не вернет тебя в мир, в котором ты жил до этого. Ты начнешь жизнь с чистого листа и без связи с кем-либо.

Это Эйсу не подходило. Он и не хотел отказываться от того, что с ним произошло, хотя понимал, что так быстро подобное решение принимать нельзя. Прежде чем задумываться о том, может ли он предаться Забвению, он должен узнать о мирах, научиться жить в новом теле и помочь своей сестре. Но постепенно разрастающееся в груди чувство, начавшее заполнять собой пустоту, подсказывало: он действительно не хотел отказываться от произошедшего.

Вселенная еще не вырвала из его жизни память о семье и его последнее взаимодействие с ней, и Эйс знал, что никогда не сможет их забыть. Вселенная спрячет воспоминания о дорогих ему людях в дальний ящик, чтобы никто не смог до него добраться, и будет изредка позволять Эйсу возвращаться к ним.

– Пайпер, наверное, было трудно, – спустя несколько минут молчания сказал Эйс. – Ее ведь тоже забыли, да?

Дядя Джон кивнул, вновь поджав губы.

– Сейчас я хотя бы знаю, что не один такой, а она… Я не могу предать себя Забвению, оставив ее.

Глава 8. Гнев губит и разумных

Во время осмотра Первой, когда Марселин только вызвали в особняк, она уже чувствовала: что-то не так. Эта магия, больше похожая на бурный горный поток, сейчас была подобна застывшему леднику, грозящемуся пойти трещинами. Марселин хотела остаться и понаблюдать, почувствовать, как ее собственная магия будет отзываться на магию сакри, но была вынуждена оставить Первую. То, что таилось в ней, заставляло Марселин возвращаться к неприятным воспоминаниям.

Стефан, которому Гилберт дал разрешение в присутствии Марселин взглянуть на Первую, сказал, что он почувствовал Время – магию, которой владел сакрификиум Арне.

У Марселин не было никаких причин для ненависти к носителю Времени Арне. Наоборот, она должна была испытывать благодарность за то, что когда-то Предатель помог спасти ее жизнь. Но каждый раз, когда о носителе Времени заходила речь, будь то собрание коалиции или небольшая перепалка рыцарей, Марселин, чувствовавшая слабый след Времени глубоко внутри себя, молчала, стыдясь того, что Предатель когда-то помог ей.

– Прекрати, – донесся до нее голос Стефана.

– Если ты так голоден… – начала Марселин, уже намереваясь прыснуть в ответ ядом, когда Стефан ее перебил:

– Сопротивляйся этой магии.

– Ты сказал, что это… Время. – Марселин знала, что по всему особняку стоят специальные барьеры и печати, позволяющие Шерае и Гилберту быть в курсе всего, но под влиянием эмоций она забыла об осторожности и заговорила шепотом… – Ты уверен?

– А ты не чувствуешь? – искоса поглядев на нее, уточнил Стефан.

– Ты знаешь, как я это чувствую, – пробормотала Марселин, доедая очередную вафлю. Ей было безразлично,