Дожить до весны - Мария Морозова Страница 26

– А завтра? – не сдавался Эл. – У вас ведь выходной.

Я обреченно вздохнула. Как же с этими людьми сложно. Может сработает способ, к которому я привыкла? В Имиль-та-Эли достаточно при свидетелях сказать, что ты не принимаешь ухаживания, и навязчивый поклонник отступает. Конечно, некоторые особо одаренные личности вроде Келемиса не умеют слышать слово «нет», но этой гнилой головешке просто родство с Повелителем в голову ударило. Будь он обычным эльфом, не стал бы упорствовать, опасаясь всеобщего порицания.

Ладно, Келемис остался в Имиль-та-Эли, поэтому не стоит о нем думать. Сейчас у меня другая проблема. И как бы так подоходчивее объяснить Элу, что его попытки завоевать мое расположение бессмысленны?

– Хорошо, Эл, – сказала я в итоге. – Давайте начистоту. Вы, без всяких сомнений, интересный мужчина. Но как вы недавно заметили, я из очень знатной и обеспеченной семьи. Пусть сейчас у нас… некоторые разногласия, я все равно принадлежу к этому роду и завишу от родного дома. И есть обстоятельства, из-за которых наше с вами общение не приведет ни к чему хорошему.

– Что же это за обстоятельства?

– Могу я оставить настолько личные вещи при себе? – спросила, чуть прикрыв глаза. – Простите, Эл. Но так будет лучше для нас обоих.

– Разумеется, – прищурился тот. – Только почему-то раньше вас они не останавливали.

– Я пересмотрела свои приоритеты, – ответила я невозмутимо.

– Значит, теперь я для вас рожей не вышел, как иногда говорят?

Я с трудом сдержалась, чтобы не покачать головой. Вышел, и еще как. Но ведь дело совсем не в этом. Союз эльфа и человека обречен с самого начала. Вот только не скажешь же такое прямо. Поэтому приходится врать и изворачиваться.

– Это совсем ж грубо, – пробормотала в итоге, отводя взгляд.

– Ну да, ну да. А как же с этим соотносится не самая чистая работа в теплицах под началом у гнома? Если даже я оказался для вас слишком плох?

– Это мое дело, – сказала я, мысленно выругавшись от того, насколько мужчина оказался проницательным. – Надеюсь, вы умеете уважать желания женщины и не станете меня преследовать.

– Не стану, – Эл чуть приподнял шляпу в вежливом жесте, но его глаза стремительно леденели. – Не хочу разочаровывать вас еще сильнее.

– Что ж, рада, что мы смогли все решить, – заявила бодро, внутренне ежась. – Я пойду. Хорошего вам дня, Эл.

– И вам, Ния. И вам…

Развернувшись, я сбежала по ступенькам и понеслась на работу. Вроде бы стоило радоваться, что удалось решить эту проблему, но то самое странное чувство мешало это сделать. Вместо удовлетворения я ощущала… сожаление? Оно так мерзко царапалось внутри, как жук-древоточец в стволе дерева. Я ведь обидела его, этого в общем-то неплохого мужчину. Такие слова больно бьют по мужскому самолюбию, пусть если внешне и не видно. И теперь мне очень стыдно за такой поступок. Стыдно, тоскливо и противно от самой себя.

Ерунда какая. Меня, чистокровную эльфийку из Дома Остролиста, вообще не должно волновать, что думают и чувствуют люди. Так почему же волнует? Потому что я привязалась в Элу? Не зря отец говорил, что привязанности нужно выбирать с умом.

От мыслей о доме настроение стало еще поганее. Захотелось наплевать на все, вернуться, попросить прощения за злые слова, схватить Эла в охапку и затащить к себе в квартиру, чтобы завернуться вместе с ним в плед и пить горячий чай со вкусным пирогом. Чтобы услышать свое имя, произнесенное бархатистым баритоном. Чтобы он снова посмотрел на меня со своей фирменной улыбкой, ласковой и немного хитрой. Но я отвесила себе мысленный подзатыльник и ускорила шаг. Все, Ниарэн, этот мужчина не для тебя. И ты – не для него. Если хочешь жить в Эрнефъялле тихо и спокойно, выброси все глупости из головы.

Занятая самовнушением, я добежала до теплиц, не обращая внимание на ветер и снег. Там сбросила пальто, схватила рабочий халат и погрузилась в дебри растений.

Сегодня меня ждали удобрения, луковицы гиацинтов и несколько горшочных роз, которым стало тесно в своих горшках. Стараясь не думать о соседе, я взялась за работу и несколько часов не делала перерывов. Правда, потом пришлось прерваться на обед, а после обеда ко мне заглянула госпожа Дивногор.

– Закругляйся, – скомандовала она, – я распускаю всех по домам.

– Но почему так рано? – я нахмурилась. – До конца рабочего дня еще три часа.

– Видела, что на улице творится? К вечеру метель совсем разгуляется. Так что все идут домой, пока не стало слишком поздно.

– Хорошо, – кивнула я. – Сейчас закончу с розами и тоже пойду.

– Не задерживайся.

Гномка сбежала. Через десять минут вернулась уже в шубе и еще раз предупредила насчет метели. Я честно пообещала не сидеть долго и закрыть теплицу перед уходом. И госпожа Дивного ушла, оставляя меня одну.

Когда ее шаги стихли, я устало опустилась на стул и вздохнула. Вокруг стало так тихо. Только и было слышно, что вой ветра за стенами и водяную капель. Кажется, где-то неплотно закрутили кран…

Глядя на горшок с розой, я усмехнулась и постучала ногтем по глиняной стенке. Куст встрепенулся. Земля зашевелилась, выпуская корни, которые тут же ухватились за край горшка. Роза поднатужилась и вытянула себя из грунта. Легонько отряхнулась, усыпав стол комочками грязи, и бодро переползла в другой горшок. Мне осталось только присыпать ее землей и полить.

Осмотрев еще шесть роз, ждущих пересадки, я хлопнула в ладоши. Теплица наполнилась шорохом и шелестом листьев. Розы послушно перебирались в горшки и затихали, устраиваясь на новых местах. Через пару минут все было кончено.

– Ну вот и все, – улыбнулась я, поливая их из лейки. – Как же с вами, растениями, просто.

Не то что с людьми. Не нужно отвечать за чужие чувства. Не нужно объяснять мотивы своих поступков. Заботиться о том, что о тебе подумают.

Несмотря ни на что, мне до сих пор было совестно из-за того, как я поступила с Элом. И какая-то часть моего разума уже начала придумывать, как мы будем извиняться. Не ради вкусных