Магистр темных дел - Ольга Викторовна Романовская Страница 26

Позевывая, Лика вышла из общежития и направилась в сторону столовой. Ночью на парк опустился туман, поэтому идти приходилось осторожно: дальше пары метров ничего не видно. Солнце встало совсем недавно. Его скупые лучи, словно расплавленные потоки розового золота, пробивались сквозь молочную дымку. Красиво! Лика даже замедлила шаг, представила, будто она плавает в ласковом море.

Душу объяло небывалое спокойствие. И почему прежде она не любила утро, вечно сетовала, что приходится рано вставать. Сегодня Раян Энсис поднял ее в предрассветных сумерках, и ничего.

— Это того стоило! — с улыбкой пробормотала Лика, прислушиваясь к приглушенному перезвону часов.

Половина восьмого.

И она одна в целом парке, казалось, даже на целом свете…

— Скотт, неужели тебе понравилось?

Полный презрения вопрос нарушил ее единение с природой.

Лика недовольно нахмурилась и, по инерции скрестив руки на груди, повернулась к Мирабель.

— Покажись наконец, знаток чужого грязного белья!

Она сама не ожидала от себя таких грубых, хлестких слов, но иных не нашлось. В тот рассветный час Лика презирала Мирабель не меньше, а, может, даже больше, чем она ее.

Селти медлила, и, разозлившись, девушка прикрикнула:

— Ну давай же, главная трусиха академии! Заклинаний не будет, не придется хныкать в плечо подружкам и жаловаться ректору.

Плотный туман дрогнул, выпустив из своих объятий Мирабель. Она не успела одеться, накинула поверх ночной рубашки узорную шаль и чуть подрагивала от холода.

— О, сколько чести! Госпожа королева ради меня бежала босиком по парку! Признайся, Селти, у окна караулила? Или кого-то из подружаек следить приставила?

Плотину прорвало, слова лились неукротимым потоком. Лика испытала облегчение. В ней столько лет томились злость и обида, и вот она дала им выход.

— Как же тебя всего одна ночь с Энсисом изменила! — оправившись, Мирабель перешла в атаку. — Говорят, он даже до общежития тебя проводил. Молодец, Скотт, не как разовое развлечение себя обставила! А теперь куда? Булочки в постель понесешь, для двойного утреннего удовольствия? Правильно, старайся, иного способа удержаться в академии у тебя нет. Одно мое слово министру…

— Заткнись!

Рука Лики взметнулась, оставив на лице опешившей от небывалой наглости Мирабель некрасивый след. Широко распахнув глаза, она медленно, все еще не веря, коснулась горящей кожи и прошипела:

— Ты еще пожалеешь!

— Как и ты о своих гнусных сплетнях. Или ты мне своим богатым опытом хвастаешься? Тем самым, которым собираешь обаять министра. Боюсь, он сразу поймет, что ты не чиста и тем более не невинна.

Впервые за два с половиной года Мирабель промолчала, только глаза сверкали как угли. Выходит, сама того не желая, Лика попала в точку.

— Не переживай, — покровительственно пообещала она, — я промолчу. Мне министры не интересны, мешать твоему счастью не стану. Но больше не трогай меня, поняла? Я теперь преступница, мне бояться нечего.

Отодвинув Мирабель плечом со своего пути, Лика зашагала дальше, к манящим запахам еды. За ее спиной будто выросли крылья, и она вновь поблагодарила Раяна Энсиса. Он начал ее менять, и эти перемены Лике безумно нравились.

Глава 8

— Вы нарушили предписание.

Раян равнодушно перевел взгляд с выкрашенной унылой серой краской стены на лицо собеседника. Тот хмурился, поджимал губы — всячески давал понять, что магистру следовало хотя бы изобразить раскаянье, раз уж в действительности он его не испытывал. Однако единственное, чего сейчас хотелось Раяну — это оказаться на свежем воздухе, вырваться из удушливых объятий местного отделения Тайной канцелярии.

— Господин Энсис, вы меня слышите? — чуть повысил голос офицер в сером сюртуке с черным кантом.

Всякий раз, когда Раян видел форму канцеляристов, как в простонародье величали работников Тайной канцелярии, неизменно сравнивал жесткие воротники с удавками. Их края впивались в горло, не позволяли опустить голову. Такие мог выдумать только палач.

— Да, я прекрасно вас слышу, — бесцветно обронил магистр.

— И? — Офицер в нетерпении барабанил пальцами по раскрытой папке.

Раян знал: в ней его дело. Когда его выпустили под присмотр властей, бумаги переслали сюда, в Ойм. Пухлую папку с десятками свидетельских показаний, экспертиз, протоколов допросов. Часть была ложью, часть — правдой, но кого волновала истина?

— Я здесь.

— После того, как вам прислали повестку. Хотя вам полагалось явиться к дежурному офицеру неделю назад! Если и дальше так пойдет, господин Энсис, придется принять меры. Для начала посадить вас под арест.

— А потом снова приковать к стулу и потребовать оговорить себя? — мрачно усмехнулся Раян. — Право, я не понимаю, чего вы хотите, чем вы не довольны. Какая разница, когда вы поставите эту дурацкую печать: сегодня, вчера или завтра. Главное, что за мной не числится никаких правонарушений.

— А вот в этом я не уверен, — пробурчал дежурный офицер и неохотно потянулся к лежавшему на столе пропуску.

Однако ставить на него печать он не спешил, пристально рассматривал магистра из-под нахмуренных бровей.

— Что-то не так?

Раян мысленно подобрался. Пальцы дернулись, но он старательно, через силу расправил каждый, сложил руки на коленях. Тайная канцелярия не терпела страха, она им питалась. Стоит ему разволноваться, даже по самой пустяшной причине, офицер мгновенно возьмет его в оборот. Раян не желал вновь окунуться в тот ад. Он чудом выжил, не сломался, сумел покинуть стены Специальной тюрьмы — места, откуда не возвращаются. Она часто снилась ему в кошмарах, поэтому магистр старался меньше спать. Сны были настоль реальны, что он нередко просыпался в холодном поту.

Люди боялись обратной магии, Раян Энсис же знал, чего на самом деле нужно бояться — магической казни. В ходе нее из человека безжалостно вырывали дар. Магистр видел из решетчатого окна камеры, как это делалось. Видел, что случалось с людьми после: двое умерли от разрыва сердца, третий сошел с ума. Раян догадывался, приговор специально проводили в исполнение во дворике, куда выходило окно его камеры. Не имея прямых доказательств его вины, тюремщики придумали новую пытку, надеялись сломить. Не сломили. Раян вышел на свободу, но шрамы на душе остались. И, похоже, офицер собирался расковырять один из них.

— Нам стало известно, что могила Альмы Авести пуста.

Служащий Тайной канцелярии говорил и не сводил взгляда с лица Раяна, однако ни один мускул на его