Мой истинный - отступник (СИ) - Фант Кристина Страница 26

На этот раз мне отказал даже голос, я смогла лишь крепко зажмуриться, затем открыть глаза и твердо посмотреть в лицо своей спасительницы.

— Вот и ладненько, — ласково произнесла она.

У меня от ее интонации прошли мурашки по всему телу, а внутри стянулся тугой угол напряжения. Никогда не становись должником ведьмы! Этому учат маленьких детей в сказках, об этом не устают напоминать учителя. Не проси у них ничего, не верь их сладким обещаниям. Ведьмы все вывернут наизнанку, а души их жертв никогда не попадут в Вечные Сады Спящих.

Нужны мне эти Сады?

Крамольная мысль возникла в голове и тут же угасла, я вспомнила, куда попадают неугодные богам — в том месте даже болото, в котором произошла страшная бойня, покажется милой полянкой.

Неугодные Спящим Богам, непринятые в их Сады души вынуждены вечность идти по Серым Землям, продираясь сквозь плотный грязный туман, ступая по мертвой иссушенной почве, они идут по тропе боли. У них есть только одна цель — идти. Идти, чтобы вновь и вновь начинать свой путь сначала.

Но что я могла сделать? Ничего. Я посмотрела еще раз на ведьму, та тоже не отводила от меня своего пронзительного взгляда.

В моих ушах зазвучала тихая мелодия, она становилась громче, я напряглась, чтобы расслышать ее получше, закрыла глаза…

— Марлена!

В этот раз ее голос вырвал меня из мира грез насовсем, не знаю, как это у нее получилось, но вдруг сознание стало ясным, а голова легкой.

— Спать тебе пока нельзя, девочка.

Она так низко склонилась надо мной, что локон черных волос оказался у меня на груди. О, как мне хотелось вжаться в кровать или оттолкнуть ее, но я по-прежнему не могла шевелиться.

— Сейчас я дам тебе лекарство. Оно очень… — мне показалось, что ведьма подбирает нужное слово, —… противное. Но ты выпьешь его до капли.

Это был не вопрос. Она не спрашивала у меня, буду ли я пить ее зелье, она утверждала, не давала мне выбора.

— Вот, — она показала мне небольшую бутылочку с мутной жидкостью.

Когда она откупорила склянку, до меня сразу донесся омерзительный аромат. Я сделала большие глаза, пытаясь показать ведьме, что ни за что не буду пить ее зелье. Но она не обращала на мои бессловесные попытки сопротивления никакого внимания. Она просто поднесла мне бутылочку к губам, закрыла мой нос пальцами и начала выливать мне в рот содержимое склянки.

По моему горлу будто потекла раскаленная лава, я буквально прочувствовала, как она сжигает все мои внутренности. Так как свои пальцы на моем носу ведьма не разжимала, мне стало не хватать воздуха, я начала задыхаться.

Она смотрела мне прямо в глаза, склонив свое лицо слишком близко к моему и продолжала вливать мне в рот свое зелье. Неужели оно будет литься бесконечно⁈ Кто их знает этих ведьм? Может, она вовсе не спасает меня, а хочет сделать своей марионеткой, например. О таких жутких историях меня тоже просвещали сверстники в детстве. Говорили, что ведьма опаивает свою жертву, а потом командует ей, словно куклой.

Каким-то чудом я смогла поднять руку, внезапно вся боль и скованность пропала. Мне пришлось сделать огромный глоток дурно пахнущей жидкости. Но зато сразу после я села, не знаю, откуда у меня взялись силы, я даже попробовала оттолкнуть страшную женщину от себя.

Отплевываясь и одновременно с этим пытаясь следить за Лилиан, я схватила первое, что попало мне под руку (это оказалась подушка) и поставила перед собой.

— Вижу, тебе полегчало, — невозмутимо прокомментировала ведьма и закупорила бутылочку, которая так и осталась полной!

Я ничего не отвечала, ждала ее следующих слов и действий. Она тем временем прошла к стене, полностью увешанной всевозможных размеров полочками, поставила склянку рядом с похожими бутылочками, и только потом вернулась ко мне.

Я, почти не отрываясь, следила за ней, но, украдкой бросая взгляды по сторонам, все же успела оценить обстановку. Обстановку мрачную, словно специально созданную для того, чтобы напугать: низкий потолок, одна стена полностью в полочках, на всю длину другой растянулся узкий стол, возле третьей стояла моя кровать, на четвертой, видимо, было большое окно, но сейчас оно было завешано лохмотьями, там же находилась дверь.

— Нравится? — она все же смогла незаметно приблизиться ко мне, я вздрогнула. — Подушку можешь оставить себе. Догадываешься, где ты?

— Я знаю, что ты ведьма.

Слова вырвались легко, никакого хрипа, ни малейшей боли.

— Спору нет, — кивнула она, — но ты можешь называть меня мамой.

Я отложила подушку в сторону, отметила, что на мне нет платья, вместо него — свободная белая рубаха. Я медленно встала, с радостью чувствуя, что онемение мышц полностью прошло, боли нигде не возникло. Подняла глаза на ведьму и, изо всех сил сдерживая гнев, произнесла:

— Моя мама погибла. Я ни разу в жизни никого так не называла. С чего ты взяла, ведьма, что достойна подобного обращения? От меня⁈

Если бы мне кто-нибудь даже еще вчера сказал, что я буду таким тоном разговаривать с ведьмой, я бы не поверила. Но сейчас во мне кипела ярость. Ее спокойное лицо, кривая усмешка, весь ее вид заставлял кровь в моих жилах бурлить от негодования.

Моя отповедь не вызвала даже тени на ее лице. Я подошла к ней ближе, кончики пальцев начало покалывать, моя Сила при мне!

Долгую минуту я смотрела в небесно-голубые глаза, затем отвела взгляд и проговорила:

— Ты вылечила меня?

— Не полностью, — как ни в чем не бывало, ответила женщина и протянула ко мне руку.

От ее жеста моя злость вернулась, но, видимо, мой настрой не испугал ведьму.

Она крепко ухватила меня за руку и, чеканя каждое слово, проговорила:

— Я вижу у тебя знаки истинности, Марлена. У моего сына такие же.

Она резко отпустила мою руку и отвернулась, принявшись переставлять склянки на полке.

Мне потребовалось время, чтобы переварить поступившую информацию. Но поверить в ее слова я не могла:

— О чем ты говоришь?

Лилиан повернулась, уперла руки в бока и соизволила объяснить:

— Люди нашли моего сына, тебя и летучую мышь на границе наших земель. Может, это ты должна мне рассказать, что вы здесь делаете и почему в таком состоянии? Ты, — она ткнула пальцем мне в грудь, — легко отделалась. Объяснись! — в ее голосе зазвенел металл. — Когда я прощалась с сыном, он шел к твоей королеве с просьбой от наших семей.

Я невольно сжала кулаки, ее тон не предвещал ничего хорошего.

— Почему не спросишь у своего сына?

— Он не может говорить. Он почти полностью истощил свой магический резерв, еще не приходил в себя. За его жизнь борется наш лекарь.

— Почему не ты?

Она слишком резко подошла, схватила меня за плечи, я охнула от неожиданности, но не стала отстраняться.

— Ты недавно стала Пробужденной, верно? — она больно сдавила пальцами мои плечи, но даже тогда я не шевельнулась. — Я прощаю тебе твою грубость.

Лилиан развернулась к двери.

— Подожди, — внезапно я осознала, что, возможно, зря обидела мать своего истинного, но слова извинения не смогла произнести. — Что с летучей мышью?

Она помедлила, но все же ответила:

— Да что будет родовому духу? Очухался, сожрал все бананы, погонял бурундуков, спит…

Ведьма осеклась, и, понизив тон, осведомилась:

— Что у тебя с лицом?

— Как ты его назвала?

— Родовой дух, — женщина пожала плечами. — Зря ты его за собой в Дикие земли потащила, конечно. Они слабеют, находясь вдалеке от замка рода, которому служат.

У меня ослабли коленки, я покачнулась. Лилиан тут же оказалась возле меня, подхватила под локоть, ворчливо добавила:

— В чем дело? Ты не рада, что он пришел в себя? Может, специально змеям на расправу его бросила? Так яд их не берет…

Я подняла на ведьму глаза:

— В нашем роду никогда не было никаких духов, — прошептала ей. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она недоверчиво посмотрела на меня, затем предложила:

— Обсудим все за ужином? Платье можешь свое надеть, оно уже давно готово.