Нина Дьяченко - Зеркальные тени Страница 26

— Тогда я буду убивать снова и снова, — мой голос был холодным и безразличным. — Пока не встречусь с ним. И уж я постараюсь, чтобы наша встреча стала для него последней!

Агояши молчала, кусая кончик прядки волос, наматывая её на длинные, тонкие пальцы и глядя мимо меня.

Я тоже молчал, ожидая её реакции, хотя уже постепенно начинал нервничать. Я очень надеялся, что не услышу ничего банального, вроде: «Пострадают невинные люди! Ты чудовище, Маюри!»

Разумеется, я бы ничего не сделал с неё за подобные слова — Агояши имеет право на собственное мнение. Но наши отношения разрушились бы бесповоротно. Я могу держать на груди ядовитую змею, но только если знаю, что она приручена мною, и укусит кого угодно, только не меня.

— А если ваша встреча станет последней и для тебя? — Тензо вскинула на меня глаза, в которых отразилась такая щемящая боль, что на миг и у меня сдавило сердце. — Ты же знаешь, я не переживу этого, — прозвучало почти спокойно и практически будничным тоном, но я знал, что это правда. — И Сае последует за нами.

— Значит, будем вместе… там… где бы мы ни оказались, — слова дались мне с трудом. — Но я сделаю всё, чтобы победить.

Агояши кивнула.

— Я понимаю, у тебя есть право на месть, и я всегда буду на твоей стороне.

— Хватит бесед на сегодня, — я заставляю её улечься и ложусь сбоку, прижимаясь к ней. — Давай спать, а утром я телепортирую тебя обратно, и не надо вздрагивать! Поверь, это не страшно, ты в надёжных руках.

Засыпая, я сжимаю её в объятиях с какой-то удивляющей даже меня нежностью и вдруг понимаю, что такое любовь — это ошеломляющая страсть и боль, так как ты боишься потерять источник твоих самых сильных наслаждений, и боишься умереть сам, так как с этого мига чувствуешь себя безумно счастливым.

Парк казался нереальным, белые клубы тумана придавали ему какой-то иллюзорный вид. Почти никого не было, редкие прохожие спешили и вздрагивали, когда из туманной дымки появлялся кто-то ещё, словно призрак в тёмной комнате старинного замка.

Я обнаружил заброшенное место, где когда-то был действующий фонтан, от которого остались одни развалины. Стройная обнажённая девушка в греческом стиле, с почти мужским, сильным телом и грубыми чертами лица держала в руках осколки от бывшего кувшина, а неподалёку имелась выщербленная лестница с до странности белыми ступеньками, словно выбеленными временем костями.

Возле фонтана я начертал пентаграмму, благодаря которой я смогу поймать в ловушку бога смерти, когда он здесь появится на запах моей жертвы.

Влажный запах прелых листьев, влажности земли, мокрые растрескавшиеся плиты, словно покрытые слезами — да, не слишком-то удобно лазить по земле в белом. Мой плащ медленно собирает грязь позади меня.

Осталось только хотя бы частично прикрыть свой шедевр начертательной геометрии пожухлыми листьями, которые никто не убирал, кажется, ещё с прошлого года. Холодная весна напоминает ледяную же осень, благодаря этим сгнившим оранжевым псевдо-солнышкам. Листья, умирая, становятся необыкновенно красивыми, и даже их запах вызывает умиротворение.

«Нет ничего прекрасней запаха гнили», — кажется, так звучали слова какого-то героя одной из книжек мастера ужасов. Возможно, если это касается листьев.

Живые же существа гниют просто отвратительно — я проходил практику в морге, поэтому знаю. Все мы резали мёртвых, и все мы резали живых… только под наркозом.

«Ты ведь никогда не смог бы резать живого человека без наркоза?» — в памяти всплывают слова Сае.

Вскакиваю и отряхиваю руки, словно желаю очиститься. Поправляю очки — главное, не думать, а действовать.

Конечно, не сейчас, а вечером.

И будет забавно, если под покровом тьмы парк останется таким же пустынным, как и сейчас. Я просто замёрзну и потеряю даром время.

Хотя… зачем рассчитывать на милость судьбы?

… Прогуливаюсь по вечерним улицам Токио, где, как всегда, кипит жизнь. Выбираю то кафе, которое находится ближе всего к парку — любая женщина заподозрит что-то, если таскать её по всему городу под предлогом прогулки, а потом затащить в парк.

Сажусь, заказываю чашку кофе. Искусственный свет, искусственные улыбки, ярко горящие глаза — чувствую себя инопланетянином, очутившимся в психушке. Вокруг слишком много эмоций, и даже моя несовершенная эмпатия страдает от их накала.

Когда я уже раздражаюсь до невозможности и подумываю уйти и просто напасть на любую женщину прямо на улице, ко мне подсаживается ОНА.

Красивая, чистокровная японка с длинными чёрными волосами, в красном платье.

Она кажется мне странной — смесь деловой леди и изысканной распутницы. Кажется, она сама ещё не определилась с имиджем. Или решила в свободное от работы время стать кем-то другим?

Ещё одна кукла, меняющая маски, пока от реальной личности не останется одна пустота.

И нас так много — кукол в большом городе, где дома стремятся добраться до небес, словно забыв о том, что это грех, пытаться дотянуться до неба, коснуться его.

Токио — состоявший из множества городов, посёлков и сёл, который никогда не может стать единым целым.

Столичный округ, чьи районы уже живут отдельно, как разъехавшиеся супруги, словно вдруг ожившая головоломка, каждый паззл которой вдруг захотел пожить собственной жизнью.

Электронные джунгли, где кипит жизнь и растёт население. Пожалуй, те, кто здесь убивает, оказывает жителям огромную услугу: как говорится, меньше народу, больше кислороду. А Земля не резиновая, в конце-то концов.

Так что, возможно, то, что я собираюсь совершить, не является настолько уж противоестественным?

Природа убивает всех без разбору, почему бы и мне не заняться тем же ради своей цели?

В любом случае, геноцид всемирного масштаба, в отличие от мировых политиков, я всё равно устраивать не собираюсь.

Я смотрю на свою жертву и пытаюсь улыбаться, быть естественным, чтобы она ничего не заподозрила раньше времени.

Красивое лицо, словно у фарфоровой куклы, чёрные глаза, — довольное большие для японки, маленький рот с нежными губами.

— Простите, вы никого не ждёте? Я могу присесть? — она кивает на стул за моим столиком, держа в пальцах с устрашающе длинными нарощенными ногтями кроваво-алого цвета бокал с чем-то синим, словно подсвеченным изнутри, куда воткнута синяя соломинка. — Меня зовут Мия.

— Прошу вас, — степенно встаю, отодвигаю для неё стул, вкрадчиво улыбаюсь, сажусь на своё место, не отвожу от неё взгляда.

Она обхватывает длинными пальцами свой бокал и смотрит на меня даже с лёгкой застенчивостью и неуверенностью во взгляде, который сразу выдаёт — шлюха из неё никакая. Скорее почти порядочная деловая женщина, решившая раз в несколько лет развлечься, наплевав на свои принципы. Так даже интереснее, настоящие шлюхи вызывают во мне лишь брезгливость и равнодушие. Особенно низкого сорта. Да и самые настоящие гейши меня никогда не прельщали, составляя лишь привычный фон подчёркнуто-японской атмосфере какого-нибудь заведения, косящего под старину. Старинные традиции немного смешны на фоне современных зданий и самой современной техники, по уровню которой мы, кажется, опережаем весь мир.