Как приручить рыцаря: инструкция для дракона (СИ) - Каминская Лана Страница 27

– Ваше чернейшество, – прорычал разведчик и с шумом приземлился, – вот, приволок её… ведьму, что вы просили.

Жёлтые когти разомкнулись, и к лапам Боздура Сварливого кувыркнулась Табета Сизая. Тряхнув спутанными волосами, она сверкнула золотым зубом и уставилась на чёрного главаря.

– Вот и всстретилиссь, – брякнул Боздур и выпустил из ноздрей пар.

– Встретились-встретились, – протянула Табета, щурясь. – Смотрю, не забыл меня, и приём, как и прежде, далёк от гостеприимного.

– Госстеприимным он был ровно до того часса, пока ты мне не изменила, – озлобился Боздур. – Сс тем беззубым лешим, иль из твоей легкомыссленной головушки уже вссё вылетело?

– А-а-а, – протянула ведьма, – под каменной чешуей прячется обиженный любовничек... Столько лет прошло, а ты всё никак успокоиться не можешь.

Боздур нахмурился и со всей силы ударил хвостом по скале. Свисавший над обрывом кусок камня, сильно похожий на сосульку, откололся и рухнул вниз, разбившись на тысячи мелких осколков.

– Так чего понадобилось? – спросила Табета. – Говори скорее. У меня мухоморы в чане гниют. Надо успеть вернуться на болота и сварить их, пока добро не пропало.

Боздур довольно хмыкнул и съязвил:

– А что леший шишечный помочь сс мухоморами не может? Молчишь? То-то. Броссил он тебя после первого же летнего ливня.

– Сам-то ничего не забыл? – исподлобья посмотрела ведьма. – Какие серенады пел под окном моей хибары? Какую клятву давал и обещал, что слова твои крепче гранита? А как корону драконью пообещали, так сразу хвостом вильнул? В тот лунный день семиглазой каракатицы мы собирались с тобой венчаться и навсегда поселиться на болотах. Помнишь?

Помнил ли Боздур? Он всё помнил. Хотел бы забыть, навсегда вычеркнуть из памяти, да никакое средство не помогало. Пробовал и камнем себя по голове бить, и в ледяную воду бошку совать, и под ураганный ветер подставлять, но результат был один и тот же: Табета из головы уходить никак не хотела.

День семиглазой каракатицы был выбран неслучайно. Счастливые лунные сутки для желающих связать себя узами брака. Узел затянется такой, что ни один умелец не распутает. И будет тот узел крепче морского – никак его не разорвать, ничем не разрезать.

Одно только мешало по-семейному тихому счастью влюбленных: Боздур был драконом. И как бы прекрасны не были бородавки на его смоляной морде, как бы остры не казались его крепкие клыки, будущие семейные будни норовили стать по-настоящему жаркими. К слову, за время полных романтики свиданий хижина молодой колдуньи сгорала дотла трижды. Болота тоже тлели с периодичностью раз в неделю стабильно. И, глядя, как из-за стремительно сокращающейся популяции жаб, что обитали на тёмно-зелёных болотных кочках, на глаза прекрасной невесты наворачиваются слёзы, Боздур принял немыслимое для дракона решение: стать человеком.

Оборотное зелье ведьма готовила несколько лунных ночей. Такое мощное, что назад пути уже не было бы; даже пожелай Боздур вернуться обратно в чешуйчатые оковы – не получилось бы. А венчальная клятва должна была только усилить эффект от волшебного снадобья, запечатав драконье прошлое на семь замков, ключей от которых вовек не сыщешь.

И когда до свадьбы оставалась всего ничего, случилось роковое событие: на охоте за пестрокрылыми гигантскими страусами погиб король. Король драконов. Костяной дракон. Бедняга с такой скоростью нёсся за улепётывающим от него страусом, что вовремя не заметил огромной скалы и со всей скорости врезался в камень. От удара кости рассыпались, и собрать их уже не смогли.

Король умер. Да здравствует король!

Однако прямых наследников у мёртвого костяного дракона не было, а седьмой воде на киселе корона не передавалась. И тогда в ход пошли традиции.

Большая книга указаний предписывала в таких случаях короля избрать самым простым и верным способом: через турнир. Победитель должен был получить всё. И турнир спешно назначили на день семиглазой каракатицы.

Забыв про всё на свете, драконы принялись сновать по городам, деревням и хижинам отшельников в поисках лучших рыцарей, которые могли бы гарантировано принести победу на столь важном мероприятии. Каждый из чешуйчатых за день пролетал тысячи тысяч миль, кружил над крепостями на износ и не спал ночами, притворившись каменным истуканом на гарнизонной стене и поджидая желанную жертву. Повезло самому выносливому, то есть, Боздуру. Ему заранее приписали победу, и все ставки делались только на него и его ловкого подопечного.

Надо ли говорить, что в те дни забыто было всё на свете. На кону стояла корона, и надо было быть настоящим болваном, чтобы её упустить. Ну, или влюблённым болваном, что, в принципе, приравнивалось к настоящему.

Все окрестности кишели драконами. Всё небо тоже кишело драконами. Драконы были везде. Жившие неподалёку от плато людишки утверждали, что видели дракона даже в колодце, но их утверждение тут же опровергалось путём простого сравнения размеров колодца с размером самого маленького чешуйчатого зверя.

Боздур уверенно лидировал в турнире. И, когда до окончания состязания оставались считанные удары сердца, когда для заключительного рывка смоляной дракон взмыл ввысь, чтобы оттуда шустро спикировать вниз на побеждённого мечника, его вдруг дёрнуло повернуть голову в сторону и бросить взгляд на длинные вересковые пустоши и чёрные болота.

Там, среди мшистых кочек и клюквенных россыпей, стояла Табета в платье цвета зрелой осоки. Стояла и стояла себе, но рядом с ней вился с лукошком шишек леший, которому колдунья вдруг подарила такой жаркий поцелуй, что по сравнению с ним драконье пламя казалось ворохом снежинок.

Сделав в небе большой круг, Боздур издал такой пронзительный крик, что все, собравшиеся внизу, вздрогнули и заткнули уши. Намотав ещё пару кругов, дракон устремился к болотам и выпустил по ним столько огня, что горело всё несколько суток, пока небеса не разверзлись и на землю не обрушился ливень.

Турнир был проигран. Корона досталась изумрудному дракону, а невеста – лесному увальню.

Всё это Боздур хорошо помнил, хранил в глубине своей израненной души и никому никогда не рассказывал. Даже сыну.

– Ты вопроссами меня сс толку не ссбивай, – выплеснул дракон ведьме. – Говори, лохматая, где ссын мой. Где Тарр? Вчерашним днём он должен был у тебя ошиватьсся, сстращать тебя. Он к тебе полетел, а к завтраку не вернулсся, из чего я делаю вывод, что сстращать он так и не научилсся, болван этакий. А теперь отвечай, что ты сс ним ссделала, жаба болотная!

– А сынуля в папашу пошёл? – с издёвкой спросила ведьма. – Ему тоже только победа нужна, а на остальное чхать?

Боздур склонил морду к земле, и его огромный чёрный глаз застыл прямо напротив Табеты.

– Где Тарр? – прорычал дракон и разинул пасть, демонстрируя острые зубы.

– Ты же назвал его болваном, – ничуть не пугаясь, оскалилась ведьма.

– Даже такой недотёпа, как он, ссможет выиграть ссосстязание, если вссё предуссмотреть.

– А если не выиграет?

Дракон недовольно мотнул головой.

– Посследний раз сспрашиваю: где Тарр?

Табета то ли смилостивилась, то, наоборот, решила ещё больше поиздеваться над бывшим любовником, так как на вопрос ответила, но тон был выбран как можно более равнодушный:

– Он там, куда я его отправила. Твой сын спрашивал меня о рыцаре – рыцаря я ему нашла. Только лететь за ним Тарру далековато пришлось. Молись, чтобы к началу турнира объявился.

– Мне нужна победа в этом турнире… – прошипел Боздур.

– А в каком турнире она была тебе не нужна?

Дракон отпрянул от ведьмы и гневно сверкнул глазищами.

– Мои разведчики нашли одного годного двуногого сс мечом. Учитывая, что вссе другие претенденты на учасстие в ссосстязании в пролете, этого убогого Тарру должно хватить. Победа будет в лапах моего ссына. А ссына от меня упрятали!

Драконья голова склонилась набок. Чёрные глаза, хитро прищурившись, смотрели на ведьму.

– По-хорошему Тарра вернёшь, или мне сснова жаб жечь?