Ты попала в Ад, детка... - Анна (Нюша) Порохня Страница 27

Интересно, слышит ли Бог, просящих о демонах? Возможно, он сейчас смотрит на меня и в ярости, придумывает наказание. И пусть. Никакое наказание не сравнится с тем, что я испытывала сейчас. Во мне все умерло, осталась лишь оболочка, живая кукла, со стеклянными глазами. Что может быть страшнее этого?

Грозовая ночь сменилась таким же днем, а я все лежала в кровати, не в силах поднять свое тело, чтобы отнести его в душ. Для себя я давно решила, что скажу Асмодею все то, что требовал от меня Астарот. Я не могла и не хотела рисковать его жизнью. Если с ним что-то случится, этого себе я никогда не прощу. Он забудет меня, ведь нельзя помнить человека вечность? Я постарею с мыслями и воспоминаниями о нем и упокоюсь в своей холодной кровати, он будет существовать несметное количество времени, которое сотрет воспоминания обо мне. От этих мыслей становилось больно, но эта боль лечила, вытряхивала из меня наивные, несбыточные надежды. "Не приходи ко мне! Не приходи!" — молила я в пустоту, отчаянно надеясь, что Асмодей больше никогда не появится в моей жизни.

Но он появился…

Глава 22

Как только вечер опустился на город, Асмодей бесшумно материализовался в моей спальне.

— Птичка моя… — прошептал он, и во мне вспыхнули все звезды Вселенной.

Мне хотелось кинуться к нему, расплакаться на этой широкой груди и потеряться с ним в каких-нибудь неведомых мирах.

— Асмодей… — прошептала я, протягивая руки, но даже пальцем не успела прикоснуться к нему.

— Здравствуй, друг, — с ужасом, я наблюдала, как из ванной выходит Астарот. Нет…Только не так! Это жестоко!

Как он там оказался?! Демон был абсолютно голым и медленно обматывал бедра полотенцем. Гад… Какой же гад…

Лицо Асмодея потемнело от гнева и боли. Я смотрела на него и хотела умереть.

— Что ты здесь делаешь? — тяжелое дыхание со свистом вырывалось между стиснутых зубов демона. — Отвечай!

— Она выбрала меня. Это конец, Асмодей, — Астарот подошел ко мне и обнял за талию, впиваясь пальцами в мою плоть и причиняя боль. Я чувствовала бешеный стук его сердца и жутко хотела вырвать это жестокое сердце из бездушной груди.

— Скажи мне это, — красные глаза Асмодея казалось, потухли, когда он посмотрел на меня. — Скажи, Таня, что ты выбираешь его.

Я видела, что он боялся смотреть на меня, боялся того, что он мог увидеть в моих глазах. В моей душе все переворачивалось, но мое лицо было спокойным, что стоило мне огромных усилий.

— Он говорит правду, я выбрала его, — мой голос не дрогнул, когда я произносила эту мерзкую ложь.

— Я люблю тебя, — ужасная боль плескалась в глазах Асмодея.

— Я выбираю Астарота, — сказала я, проглотив колючий комок, сжимающий горло. — Он мне нужен.

— Ты уверена? — Асмодей сжал кулаки, его грудь высоко поднималась. — Повтори еще раз.

— Она уже сказала тебе… — прошипел Астарот, но демон окинул его ледяным взглядом.

— Заткнись, Астарот! — Асмодей был похож на раненого льва. — Я говорю не с тобой.

— Да, я похожа на твоих лошадей. Слишком свободолюбивая и норовистая, — отчетливо произнесла я, чтобы он УСЛЫШАЛ меня. — Поэтому мое мнение поменялось. Я страстно желаю Астарота.

— Хорошо, — Асмодей в последний раз посмотрел на меня и его глаза стали почти черными. Через секунду он исчез.

— Молодец, — Астарот развернул меня к себе и поцеловал в губы. — Я знал, что ты будешь умницей.

— У меня есть к тебе одна просьба, — я отошла от него на негнущихся ногах и присела на кровать, чувствуя, что внутри все умерло. Мне было все равно.

Но я должна была оплакать свою любовь.

— Я слушаю тебя, — Астарот сложил на груди большие руки и его глаза опасно блеснули.

— Дай мне время. Я не могу… — начала я, но он прервал меня, резко шагнув в мою сторону.

— Три недели, — демон поднял мое лицо за подбородок. — У тебя есть три недели. После этого я приду и трахну тебя на этой кровати. Ты будешь рада видеть меня и сгорать от страсти. Да?

— Да, — ответила я, и одинокая слеза скатилась по моей щеке.

— Ну что ж, оставляю тебя рыдать под траурные марши, — он нагнулся и лизнул мне губы. — До встречи, моя нежная роза.

Комната опустела, но я опустела раньше.

* * *

Асмодей врывался в параллельные миры Вселенной, путаясь во тьме и свете, в пыли и водяных потоках. Его сердце не взорвалось от боли, нет… Оно взрывалось каждую минуту, причиняя ему немыслимые муки. Все злое и звериное, что было в нем, обратилось против него, поднимаясь изнутри желанием убивать и разрушать. Обессилев от перемещений, он вернулся в Ад, покрытый пылью и грязью, превратившись в исчадие того мира, который был его домом…

— Ну вот и ты, Моди… — печальный голос Люца было первое, что он услышал. Асмодей поднял глаза и исподлобья посмотрел на демонов-стражников, окружавших Люцифера. — По законам Ада ты будешь заключен под стражу и доставлен в подземелье смертников.

— За что? — прохрипел демон, но на его лице не дрогнул, ни один мускул. Ему было все равно.

— Я подозреваю, что ты убил Обизат, — Люц вглядывался в своего друга, ища хоть что-то в этих мертвых глазах. — И ты взял то, что принадлежит мне. Люцифианит.

— Обизат мертва? — легкое удивление скользнуло по лицу Асмодея. — Туда ей и дорога.

— Ты хочешь сказать, что не убивал ее? — Люц приподнял бровь. — Кто же тогда?

— Я не убивал ее. И не знаю, кто это сделал, — невесело усмехнулся демон. — Но готов пожать ему руку.

— Я не верю тебе. Только ты желал ей смерти, — Люцифер отвернулся и направился к коню, отдав приказ холодным голосом. — Взять его.

Стражники скрутили несопротивляющегося князя и растворились в воздухе. Люц запрыгнул на лошадь, но его лицо было задумчивым и серьезным, когда он оглянулся на пятно перехода…

* * *

Асмодей, склонив голову, сидел в углу сырой тесной камеры, с потолков которой капала вода. В углах собиралась сырость и пробирала до костей, проникая плесенью в легкие. Его запястья сковывали тяжелые кандалы, но демон, казалось, не замечал их. Густая щетина превратилась в короткую бороду, а белоснежная туника была серой от грязи. Теперь он понимал, что кошмар, повторяющийся каждую ночь — предостерегал его… Земля принесет ему страдания. Борьба с любовью не под силу даже демону. Он смотрел в пол и думал, думал…

Как? Как