Убивая тени - Кэтрин Куинн Страница 27

И звезды по-своему успокаивали меня, сильнее любого кинжала или наполненного адреналином боя. Они обнажали ту мою сторону, которую мало кому доводилось видеть ранее, – умиротворенную.

Сегодня звезды сияли особенно ярко, и после минувшего дня я радовалась такому зрелищу. Отчасти меня переполнял страх, что это один из последних вечеров, когда я их вижу, и сердце сжалось от столь обреченной мысли.

Должно быть, в какой-то момент меня сморил сон, потому что хруст ветки заставил тотчас проснуться.

Рука метнулась к пристегнутому к бедру кинжалу. Я знала, что в этом лесу обитает множество воров и мошенников, ведущих охоту на беззащитных. Он находился достаточно близко к столице и окрестным деревням, становясь соблазном для ничтожеств, ищущих легкой наживы.

Прищурившись, я осматривала заросли в поисках малейшего движения и чего-нибудь подозрительного. Тени стали глубже, чем прежде, сквозь подлесок пробивался густой серый туман. Он окутывал окружающие деревья, а в воздухе чувствовался привкус дыма.

«Это всего лишь туман», – отчитала я себя.

Но лес был известен своими играми с разумом. Именно поэтому большинство людей, обладающих хоть толикой инстинкта самосохранения, избегали его.

Меня одолевали навязчивые мысли. В конце концов, я беглый рекрут, которого в случае поимки сошлют в патруль.

Я проклятая беглянка, и этого достаточно, чтобы вселить страх в сердце любого здравомыслящего человека.

Ключевое слово – «здравомыслящего». Возможно, я слишком часто переступала эту черту.

Опустившись на землю, я нерешительно закрыла глаза, желая, чтобы нахлынувшая тревога отступила. Какое-то время в застоявшемся вечернем воздухе царила тишина; мои усталые мышцы снова расслабились, и сон широко распахнул для меня объятия.

Я ощутила холодный металл лезвия раньше, чем увидела его.

Распахнув глаза, перевела взгляд туда, где заостренный кончик упирался мне в горло.

Проклятье. Следовало внять своему чутью.

Глубокий голос, сотканный из чистого бархата и льда, шепотом коснулся моего уха; опаляющее дыхание защекотало плоть, а волосы на затылке от страха встали дыбом.

– А я-то думал, что ты, возможно, действительно ко мне прислушалась.

Глава 20. Джуд

Среди жриц ходят слухи о пророчестве. В нем говорится о том, что день вернется, когда тьма пленится светом. Я не могу понять смысл этих слов, но знаю, что надежда обладает невероятной силой. Однако она редко приходит вовремя.

Первым словом, сорвавшимся с ее губ, стало ругательство. Причем грубое.

Я подавил улыбку; пришлось напомнить себе, что я в ярости.

– Разве можно так выражаться перед своим капитаном? – Я все еще держал клинок у горла Киары, едва задевая острием кожу. Капелька крови выступила на поверхность, донеся медный аромат до моих раздувающихся ноздрей.

Я зажал бедрами ее гибкую фигуру, и при каждом рваном вдохе ее грудь поднималась навстречу моей. Вся злость на то, что Киара здесь, мгновенно сменилась новым чувством.

От ее дыхания в животе осел греховный жар. Я опустил взгляд, любуясь ее лицом в драгоценном свете луны, запоминая соблазнительный вид изгиба полной нижней губы. Мне стало интересно, какова она на вкус, если…

– Я же просила взять меня с собой, – выдавила Киара.

Мне пришлось оторвать взгляд от губ и посмотреть ей в глаза.

– Ты знал, что я последую за вами.

Знал. На самом деле знал. Девчонка невероятно упряма, и я этим почти восхищался. Но в ком-то другом счел бы эту черту раздражающей.

– Киара, – прогремел я.

Ее тело сотрясла дрожь, а мои ладони стали липкими. Рука, сжимавшая нож, дернулась.

– Это мой выбор, Джуд, – прошептала она, медленно поднеся руку к моему запястью и обхватив его пальцами. Она не сделала ни единой попытки оттолкнуть меня, попытаться освободиться. Просто держала.

Выбор.

Король Сириан никогда не оставлял мне выбора. Ни разу за все годы служения ему. Какого черта ей понадобилось использовать это слово?

Киара сделала глубокий вдох – и лезвие вонзилось чуть глубже.

– Ты всем рекрутам приставляешь кинжалы к горлу? Или просто я особенная?

С губ слетел хриплый смешок. Не уверен, кто из нас больше ему удивился.

– Думаю, мы оба знаем, что ты отличаешься от остальных рекрутов, Киара, – я произнес эти слова прежде, чем успел подумать. Рядом с ней я переставал мыслить рационально. С самого начала, еще до того, как Киара узнала, что я ее капитан, разговор с ней складывался легко, но теперь…

Теперь, когда она оказалась подо мной, можно назвать чудом, что я вообще сумел связать пару слов.

– Я польщена, Джуд, – усмехнулась она, хотя я заметил, как дрогнул ее голос. – Если бы только могла отплатить тебе тем же.

Ухмылка тронула мои губы, когда серебро клинка сверкнуло в мягком лунном свете. Не разрывая зрительного контакта и не ослабляя хватки, я убрал оружие в ножны.

Когда я опустился к уху Киары, ее волосы защекотали мне щеку.

– Полагаю, тебе бы понравилось. Возможно, даже слишком.

Едва я успел поднять голову, как она бросилась в атаку.

Киара впилась в мои губы, застав меня врасплох силой поцелуя.

Я застонал ей в рот, будучи ошеломленным, но не разочарованным таким поворотом событий. Киара хрипло выдохнула, и весь мой мир перевернулся с ног на голову.

Боги, ее губы были такими же мягкими, как я себе представлял, – словно бархат. На вкус Киара напоминала приключения и вино, от которого я бы с радостью опьянел.

Я поднес руку к ее щеке, а другой скользнул к затылку. Пальцы запутались в шелковистых волосах, стискивая пряди и притягивая девушку к себе.

С губ Киары слетел тихий вздох, и я почувствовал, как она растворилась в поцелуе, во мне. Ее руки скользнули к моей груди и сжали тонкую ткань рубашки в неумолимой и отчаянной хватке.

На миг время будто остановилось, единственной реальностью осталось ощущение движения наших губ как одного целого. Черт, мы так идеально сочетались, точно были созданы друг для друга…

На этот раз мой мир перевернулся не из-за поцелуя. Прежде чем успел осознать, что произошло, я уже оказался на спине… в том же положении, в котором за несколько мгновений до этого лежала Киара.

Холодная сталь прижалась к моему горлу.

– Так намного лучше, не находишь? – Киара склонила голову, дерзкая улыбка тронула губы, которые я только что попробовал на вкус. Мне хотелось смеяться, выкрикивать ругательства, приподняться и снова поцеловать ее.

– Не очень-то любезно, – цокнул я, и она сильнее стиснула бедра.

Жар во мне нарастал. Столь дьявольская уловка… хотя втайне я задавался вопросом: действительно ли все было тем, чем кажется? Ложью.

– Тебя так легко отвлечь, – протянула Киара, приблизив лицо к моему на пару дюймов.

Я увидел нерешительность, таившееся в глазах сомнение. Моя раздражающая, разумная сторона ненавидела этот взгляд.

Киара была слишком близко. В голове от этого помутилось; любое колкое замечание, которое я мог бы произнести, находило быструю смерть на кончике языка. И все же отчасти я желал посмотреть, что девчонка собирается делать дальше.

– Я не хотел, чтобы ты отправлялась сюда по вполне определенной причине, – наконец прошептал я, когда тяжесть момента стала слишком осязаемой, а воздух – чересчур насыщенным от ее аромата. Воспоминания о губах Киары преследовали меня. – Можешь считать себя непобедимой, но ты даже не представляешь, что тебя там ждет.

– Почему тебя это так волнует? Ни к одному рекруту ты больше так не относишься. Почему именно я?

Киара имела полное право задать этот вопрос. Я и сам задавал его себе не единожды, пытаясь вспомнить точный момент, когда все изменилось. Или все с самого начала складывалось подобным образом?

– Битва взывает к тебе, Киара, как и ко мне. – Рука, державшая клинок, опустилась, и оружие прижалось к боку. – Большинство людей стремятся выжить ради себя. Но не ты… Ты не позволяешь никому управлять собой. – Вот чему я завидовал в ней, что улавливал всякий раз, когда терялся в ее глазах. Киара – дикое создание, которое невозможно приручить, а я слишком долго сидел на привязи. Я мягко добавил: – Я распознал в тебе то, что, как мне думалось, уже давно позабыл. В тебе я увидел себя прежнего.

Свободного.

– Т-так ты увидел… во мне себя, – заикаясь, пробормотала Киара, и по ее шее пополз румянец. – Я имела в виду…

– Знаю, что ты имела в виду, – сказал я, наслаждаясь тем, как румянец приобрел еще более глубокий багровый оттенок.