Юлия Жукова - Замуж с осложнениями - 3 Страница 28

   — М-да-а, тут по-нашему-то никто и не говорит... — протягивает мама, топая рядом со мной впереди процессии. — И как ты их терпишь?

   — Вот Азамат говорит. Остальные более-менее говорят на всеобщем, для меня-то разница небольшая. А тебе бабушка сколько лет твердила, что надо учить всеобщий? А ты всё зачем да зачем. Вот зачем!

   — Так кто ж знал, что ты в такую даль замуж выйдешь! А муж твой у тебя учится, что ли?

   — Да нет, всё у той же бабушки!

   — У бабушки?! — ужасаются мама и Сашка хором.

   — Бабушка? — Азамат слышит знакомое слово. — Да, я уже знаком с вашей бабушкой.

   Сашка картинно закатывает глаза.

   — Лиза, как ты могла! Ты что, решила совершенно деморализовать своего мужа?

   — Да он пока вроде держится. Зато смотри сколько уже всего сказать может!

   Азамат вежливо улыбается, делая вид, что что-то понял.

   Сашка внезапно обращает внимание на окружающую архитектуру.

   — Ого, какие домики! Мам, гляди!

   — Да ладно домики, ты смотри, какие цветы! А деревья! Да тут даже трава под ногами — и та декоративная!

   Сашка не особо её слушает, потому что мы как раз проходим женский клуб, торчащий на обочине. Братец останавливается и с любопытством скребёт пальцем стену.

   — Так вот ты какой, саман! — он заглядывает в окно и встречается взглядом с вышивающими тётками. У тёток глаза становятся размером с мингь, то бишь, старшую монету. — Ай, там люди! — Сашка шарахается и принимается ржать.

   — Теперь я вижу, что он и правда твой младший брат, — ухмыляется Азамат.

   Мама тем временем пытается пробраться в чей-то неогороженный палисадник посмотреть цветочки, но Алтонгирел недвусмысленно преграждает ей дорогу. Мама нехотя возвращается на своё место в строю.

   — Этот с губами такой смешной! — сообщает она мне шёпотом, как будто Алтонгирел может понять. — Шарахался от меня всю дорогу. Ты ему что, ужасов каких-то про меня нарассказывала?

   — Нет, он просто, наверное, думает, что ты — это я в большой концентрации.

   Мама громко хохочет, запрокинув голову.

   — Ну ты его и задолбала в таком случае! Слушай, а капитан — такой милый мальчик, вежливый, я, правда, не понимаю ни черта, но что вежливый-то, это слышно! Вообще все такие обходительные, понятно, что ты тут осела!

   — Ещё бы они были не обходительные с матерью императрицы! — фыркаю я. — Но вообще, конечно, они к женщинам очень трепетно относятся.

   — Так и Сашке, вроде, не хамили. Хотя конечно, если ты императрица... Всё время забываю, что это в самом деле. Ух ты-ы-ы, Саша, гляди какое черепашище!

   Это мы дошли до "Щедрого хозяина", вестимо. Братец с мамой тормозят, как вкопанные и синхронно достают камеры, чтобы запечатлеть это произведение муданжской архитектуры.

   — Мы тут осядем или во дворец пойдем? — спрашиваю Азамата.

   — Я думаю, будет жестоко так разочаровывать даму, — говорит он, кивая на стоящую на пороге хозяйку в парадном диле с необъятной пиалой хримги в руках. — Ей, видимо, сказали, что мы в их сторону направляемся.

   — Ладно, тогда давай сюда, напугаем моих сурчатинкой, — хихикаю я, подцепляю родичей под локти и влеку ко входу.

   Вечером в трактире обычно куча народу и накурено ароматными травами, но сегодня, похоже, хозяйка всех выгнала. Мы располагаемся за почётным — дальним от двери — столиком, а Алтонгирел с Эцаганом и Янка с Оривой — за соседним, чтобы не мешать семейным разговорам, и нас ещё до всякого заказа заваливают яствами. За гигантским бараньим окороком, жареным на камнях, следует сурок в крабьих яблочках и угорь с орехами. Ко всему этому прилагается чан чомы и крошечные чашечки с чаем.

   — Это из этих напёрстков предлагается пить? — вопрошает маменька, брезгливо двумя пальцами приподнимая чашечку. — У вас тут чай восьмидесятиградусный, что ли?

   — Нет, это они так показывают уважение, — говорю.

   — Ну так скажи им, что мы всё поняли, а теперь пусть несут нормальную посуду. Мне всё это жирное мясо надо нормальным количеством чая запивать.

   С этими словами она ставит напёрсток на поднос хозяйке, которая как раз принесла чайник. Прежде чем я успеваю открыть рот, хозяйка обращает на нас с Азаматом несчастный взгляд и жалобно произносит:

   — У меня мельче нету...

   — Мельче не надо, — с ободрительной улыбкой говорит Азамат. — Надо крупнее. Принесите им средние пиалы для супа, они будут довольны.

   — Но я суп не собиралась подавать! — ахает хозяйка. — А надо?

   — Нет, — Азамат улыбается ещё миролюбивей. — Они будут пить чай из средних пиал для супа. Это земная традиция.

   Хозяйка хлопает глазами, кивает и удаляется.

   — Как тут краси-иво... — Сашка осматривает интерьер, благополучно пропустив мимо ушей все чайные баталии. — Сегодня праздник, что ли?

   — Нет, — отвечает Азамат, — эти украшения — просто обереги, охраняющие от порчи еды и вредных клиентов.

   — А амулета от вредного начальства у вас нет? — ржёт Сашка. — Или от соседей-придурков?

   Азамат мотает головой, по-муданжски, до упора. Мама в ужасе на него вытаращивается.

   — Лиза, чего это он?

   — Ничего, это жест "нет".

   — Жуть какая, он шею-то не свернёт?

   — Эту шею поди сверни!

   — Тоже верно...

   Возвращается хозяйка с пиалами, расставляет их на столе и наливает чай. Примерно по чайной ложке в каждую. Я зажимаю рот рукой, чтобы не заржать. Азамат легонько вздыхает и мягко забирает у хозяйки чайник.

   — Давайте я сам, мы и так вас загоняли.

   Хозяйка розовеет, широко оскаливается, кланяется и убегает на кухню. Азамат наконец наливает маме полную пиалу чая, все довольны.

   — Ишь ты какой галантный, — хмыкает мама. — Не боишься, что уведут?

   — Честно говоря, не очень. Сама посуди, раз уж до меня пятнадцать лет никто не позарился...

   — Так чужое интереснее, чем ничейное.

   — По себе судишь?

   — Да мне они с роду не нужны, хоть женатые, хоть какие! А вот ты бы за своим присматривала. Тут-то я поняла уже, что тётки странные, но если вы с ним на Землю полетите — вот там глаз да глаз! Найдутся бабы и поумнее тебя, и покрасивей. На императора-то!

   Я корчу рожу в том смысле, что подозревать Азамата в измене — не просто последнее дело, а вообще идиотизм. Азамат тут же вопросительно на меня смотрит, мол, что с матерью не поделила.

   — Мама считает, что ты такой потрясный мужик, что мне надо от тебя вилами гонять всех потенциальных соперниц.

   До сих пор усилием воли молчавший Алтонгирел не выдерживает и фыркает в пиалу, произведя веер брызг.