Принц-ворона (СИ) - Петровичева Лариса Страница 28

— Дэвин! — окликнула она. — Ты видишь, что там?

Дэвин встрепенулся, словно пробудился ото сна, удивленно посмотрел на Джемму, и в это время над кладбищем и толпой зазвенел голос Артура:

— Так, люди! Тихо! Тот, кто рисует эти глифы, пытается вас запугать! Я призываю вас не поддаваться панике. Следите за вашими близкими, не позволяйте девушкам гулять в одиночку. Обо всем подозрительном немедленно сообщайте лично мне. Я обещаю, что поймаю и этого «живописца», и того, кто им управляет! И тогда им мало не покажется, это точно.

Краткая речь Артура воодушевила обитателей Хавтаваары: по толпе пробежал шепоток одобрительных возгласов. Артур отошел от ворот и махнул рукой, разрешая траурной процессии продолжить шествие. Джемма заметила, что испуганное возбуждение покидает людей: они словно опомнились и вспомнили, зачем пришли сюда.

Священник снова забормотал молитву. Проходя мимо ворот, он несколько раз махнул серебряным кадилом на цепочке в сторону глифа Вороньего короля, намалеванного на створке.

— Еще один, — негромко сказала Джемма. Запах ладана почему-то вызвал прилив страха, и она крепче сжала руку Дэвина. — Неужели будут еще убийства?

— Боюсь, что да, — так же негромко ответил Дэвин. — То, что зовет меня, еще не набралось сил.

Ручей процессии втек на кладбище, двинулся среди могил. Джемма вдруг невероятно отчетливо увидела руки мертвой Керту, сложенные на груди и перевитые серебряной цепочкой. Обычно на такой носят образок, но Джемма знала, что к цепочке сейчас прикреплен простой деревянный кругляш с выжженным на нем глифом Вороньего короля и спрятан так, чтобы никто его не заметил.

Вечер выдался теплым, но по головам и плечам людей вдруг скользнуло прохладное полотно северного ветра. Повеяло болотными травами, кислой клюквой, тропами, которые мертвые прокладывают над топями.

«Как я могла увидеть эту деревяшку? — испуганно подумала Джемма. — Гроб далеко. Отсюда я почти не вижу покойницу».

Справа кто-то негромко рассмеялся.

«Смогла, — прозвучал знакомый голос в ее голове. — Я показал тебе. Те, кто пойдет со мной, получат вечную славу и награду и в жизни, и в смерти».

Возле двух свежих могил стояли угрюмые мужики с лопатами, хмурясь, грызли мундштуки трубок, но не курили.

Дэвин кивнул в сторону одного из них и сказал:

— Отец нашего шамана.

Джемма понимающе качнула головой.

— Упокой, Господи, души невинно убиенных дщерей твоих, — нараспев проговорил священник. — Посади их в цветущем саду, укрой своими крылами, дай им то счастье, которого они не изведали в краткой жизни своей. Пошли утешение безутешным и покой безрадостным.

Мать Керту наконец-то заплакала, уткнулась лицом в ладони. Муж неуклюже гладил ее по плечам. Джемма почувствовала холодок — словно кто-то невидимый провел ледяным пальцем по ее позвоночнику. Обернулась — ничего особенного. Просто скорбящие люди, Дэвин в трауре, угрюмый Артур. Просто тихий свет незакатного солнца над холмом и кладбищем. Почему ей тогда настолько не по себе?

— Ты прав, — негромко промолвила она. — Будут еще убийства. Потому что…

Она не договорила. Визг и грохот, которые разнеслись над кладбищем, заставили всех содрогнуться. Люди вскинули головы и увидели, что на верхушке холма стоит Аймо.

Шаман преклонил колени, запрокинул голову к золотисто-розовому небу. Он грохотал колотушкой в свой бубен так, словно собирался уничтожить его. Кто-то из женщин испуганно вскрикнул.

Отец шамана сплюнул на землю и прорычал:

— А ну, пшел домой, дрянь! Дай девкам упокоиться!

Армо чуть было не расплакался: он смотрел то на отца, то на брата, то на Артура, совершенно не представляя, что тут можно сделать. Высокий парень с белыми волосами запустил в сторону Аймо огрызок зеленого яблока. Попал — шаман взвизгнул и заорал:

— Все склонятся пред Вороньим королем! Семь дев, одна блудница и красный всадник! Кровь порождения мрака! Он откроет врата! Он уже идет!

Джемме казалось, что у нее в груди что-то начинает закипать, — легкие горели все сильнее с каждым вдохом.

Со стороны поселка донесся то ли возглас, то ли вздох. Он был негромкий, едва уловимый, но все люди на кладбище дружно обернулись и увидели, как по дороге, спотыкаясь и чуть не падая, бежит Матиас — бежит так, словно за ним со всех ног мчится что-то очень страшное, невероятное, то, что одним своим существованием помрачает разум.

Бег не был его сильной стороной: художник едва держался на ногах и задыхался, прижимая руку к груди. Джемма с невероятной отчетливостью поняла: он несет дурные вести. Очень дурные.

— Там! — прокричал Матиас и, задыхаясь, привалился к створке ворот — той самой, с глифом. — Там… Элинор!

По толпе прошел шепот. Джемма испуганно посмотрела на Дэвина и увидела, что его лицо не бледнеет — сереет от понимания того, что произошло.

«Мертва, — подумала Джемма. — Ее убили. Перерезали горло, как и остальным девушкам».

— Элинор… — повторил Матиас. Его лицо нервно дрогнуло, по щекам художника заструились слезы. — Ее больше нет…

И он сполз в пыль, потеряв сознание.

Все содрогнулись. Кто-то из женщин завыл, мужчина, который стоял чуть поодаль, замысловато выругался. Зато ожил Аймо на холме — поднялся, вскинул руки к небу и снова заколотил в бубен.

— Кровь блудницы! — проорал он в туманную кисею облаков. — Кровь блудницы пролилась! Вороний король идет!

Дела были плохи. Очень плохи.

Элинор нашли в саду недалеко от того места, где обнаружили труп первой жертвы. Убийца расправился с ней точно так же: перерезал горло и был таков. Глядя, как слуги накрывают тело Элинор широким светлым полотном, Дэвин подумал, что никто не будет по ней тосковать. Ее родители умерли, а любовники — что ж, любовники быстро утешаются в других объятиях.

Чувство надвигающейся катастрофы, которое охватило Дэвина, было похоже на волну — вот она поднимается, нарастает, закрывает небо темным ледяным брюхом, а ты стоишь на берегу, смотришь на нее и не можешь пошевелиться.

Жестоко убитая светская дама, к тому же личная посланница и агент государя, — это не селянка, тут концы в воду не спрячешь, хотя Дэвин и не собирался этого делать. Ему чуть ли не больше остальных хотелось докопаться до правды. Глядя, как Матиас то вынимает карандаши из пенала, то снова укладывает их в ячейки, не в силах опомниться, Дэвин думал о том, что уже завтра здесь будут лучшие столичные следователи.

«Это ведь хорошо, — подумал он и тотчас же добавил: — Легко догадаться, на кого повесят все три убийства. На меня — с учетом того, что говорят о моей жестокости и садистских замашках. Раньше это в каком-то смысле прощалось, потому что я не покушался на значительных людей. Но теперь… Госпожа Кавендиш — это в определенном смысле знаковая фигура, приятельница многих господ и дам высшего света. Ее не будут оплакивать, но ее смерть не простят».

Его сразу же обвинят в этом убийстве. При свидетелях он узнал, что госпожу Кавендиш сюда отправил король, и это его разозлило. Настолько, что Дэвин перерезал дамочке горло, дав государю понять: не лезь ко мне. С остальными твоими посланниками я поступлю еще хлеще.

И что теперь делать? Дальше этих мест ссылать некуда, значит, остается казнь. Дэвин подумал об этом с каким-то спокойным равнодушием.

Джемма сидела рядом с художником и растерянно смотрела в окно, словно хотела увидеть в саду того, кто перерезал горло Элинор Кавендиш. Дэвину захотелось обнять ее — крепко-крепко, чтобы почувствовать живое рядом.

— Семь дев, одна блудница. — Артур ходил по кабинету взад-вперед, и выражение его лица было таким, словно господина полицмейстера терзала зубная боль или что похуже. — С блудницей мы разобрались…

— Не надо так говорить, — перебил его художник. — Госпожа Кавендиш была благородной женщиной.

Артур скорчил презрительную гримасу.

— Мы всесторонне знакомы с ее благородством, — ответил он. Матиас угрюмо опустил голову и снова принялся перебирать свои карандаши. — И нас ждут еще пять трупов, если верить безумному предсказателю.