Тринадцатая для Демона (СИ) - "Vi Francess" Страница 28

— Всё нормально, я просто смотрела. — быстро потёрла ладони о джинсы, и поднялась с колен.

— Он может обжечь тебя, — вздохнул, прикрывая глаза. — Пойдём.

— Куда?

— Завтракать, и я отвезу тебя домой.

— А ты чем займёшься? — поинтересовалась, спускаясь на первый этаж.

— Если бы ты не упрямилась, и прочла договор, то знала бы, что подобное спрашивать нельзя. — спокойно ответил.

— Можно подумать, что ты хочешь свергнуть правительство, а я осведомитель, втеревшийся в доверие. — буркнула недовольно.

— Что? — замер, хмуря брови.

— Я о том, что это нормально, когда человек интересуется твоими делами. — ощущение, что никто прежде не интересовался. — Я же делаю это не из-за корыстных побуждений, а всего лишь, хочу хоть постараться стать, крохотной частичкой в твоей жизни. — я подняла руку и вытянула вперёд большой и указательный палец, изображая, насколько маленькой может быть частичка. — Хотя бы вот настолько.

— Хорошо, — мягко улыбнулся. — У меня дела, в том заведение. Подготавливаю всё к празднику.

Для кого-то праздник, а для кого-то поминки. Только представьте, сама себя поминать буду. Ироничный чёрный юмор, докатилась.

— Спасибо. — выдавила беззаботную улыбку.

— Ты говоришь спасибо, за то, что заставляешь нарушать правила?

— Правила — условны. Иногда, полезно и приятно их нарушать.

— Они прописаны в договоре, подписанным тобой.

— Любой договор можно оспорить, и признать недействительным. — заметила я, но тут же умолкла.

Я ожидала увидеть огонь ярости в его глазах, почувствовать опасность, исходящую от него и его гнева. Но этого не произошло. Он посмотрел на меня с высоты своего роста, что-то обдумывая, но ему не удалось скрыть гнетущие мысли. Затем откинул голову назад, громко выдохнул.

— Можно, была бы веская причина. Но соль в том, что никогда прежде таковых не было. — холодно произнёс. — Я жду тебя в машине.

— А как же завтрак?

— Я не голоден.

— Ну я тогда тоже…

Он посмотрел на меня, словно на упрямого ребёнка. Я улыбнулась, кивнула и прошептала:

— Понял, принял. — как солдат, перед генералом — оставалось только честь отдать — развернулась на пятках и зашагала в сторону кухни.

Спиной ощущала его наблюдательный взгляд и самодовольную красивую улыбку. Он стал чаще улыбаться? Или мне кажется…

— Скоро там не останется никого, Агварес уже дал приказ. — донёсся из кухни голос Виктора.

— Рафаил надерёт умнику зад. Неоднократно случалось, — скучающе отвечала Клавдия.

— Бедолага, Уфир. — усмехнулся Кузьма.

Разговор прервался, как только я зашла на кухню.

— О, вы можете не обращать на меня внимания. — спокойно садясь за стол пробормотала. — И всем доброе утро.

— Наша болтовня вас утомит, прекрасная донна. — Виктор выгнул бровь. — Лучше расскажите, чем вам приглянулся тот бедолага? Зачем спасли его?

— Вы про Игоря? — уточнила.

Виктор медленно кивнул. Сидевший в пол-оборота Кузьма развернулся ко мне. Клавдия поставила передо мной тарелку, набитую до краёв едой. В животе предательски заурчало, только сейчас я почувствовала, что голодна.

— Он мой друг.

— Это не оправдание! — возмутился Кузьма.

— А у вас были друзья? — поинтересовалась. — Когда-нибудь?

Кузьма было открыл рот, но Виктор перебил:

— Голуби не считаются.

Кузьма одарил его тяжёлым взглядом, не вступая в перепалку.

— Ох, у меня вот был один. — Виктор важно откинулся на спинку стула. — Всё ходил за мной по пятам. Да записывал что-то на пергаменте. Я как прочёл, так и ахнул. Ну… — почесал нос. — Бумажку я сжёг, да и его вместе с ней.

— Очень мило… — распахнула глаза, пытаясь выдавить улыбку. — Но я не думаю, что того человека можно было бы назвать другом.

— Он шутит, дитя. — Клавдия кинула презрительный взгляд на Виктора.

— Отнюдь!

— Виктор! — перебила женщина. — Помнится мне, что нам было дано важное задание.

— Клавдия, увольте… — тоскливо протянул.

— Брюхо набил, теперь на выход. — поторопила она. — Хорошего дня, Ева. — впервые она обратилась ко мне по имени, даже постаралась придать улыбке дружелюбность. Видимо давно она не улыбалась по-настоящему.

Кузьма покачивался на стуле. Он явно был чем-то расстроен, молчалив как никогда, задумчив.

— Кузьма, глупо полагать, что вас мог расстроить вчерашний инцидент, но всё же, дело в нём?

— Нет, милушка. Это тут совершенно не при чём.

— Меня это успокаивает. — облегчённо выдохнула.

— Когда ты понимаешь, что твоя жизнь отмечена знаком бесконечности, нет-нет, но разные мысли лезут в голову. Седьмой смертный грех часто навещает меня. Однако надолго не задерживается. — он посмотрел на меня.

— Мне никогда этого не узнать. — мрачно улыбнулась, отодвигая от себя тарелку.

— От чего же вы так уверенны? — уголки губ коварно поползли вверх.

"Голубой глаз предрекает смерть, светло-карий видит всё скрытое", слова Зои Павловны звонко прозвенели в голове.

— Не томите себя, и не майтесь. Судьба — вещь многогранная.

— Не в моём случае.

— Строптивый ребёнок. — снова возмутился. — Говорю же, многогранна! И всё тут!

— Я сделала свой выбор… — прошептала.

— А Его выбор вас не интересует?

— Он очевиден. Это же неизменное правило…

— Вот тебе на! — ухмыльнулся мужчина. — Сколько же вы нарушили неизменных правил, милушка? Диковинная вещица, которую вы носите рядом с сердцем и даже по ночам не расстаётесь с ней, прижимая ближе, словно боитесь, что её украдут — разве это, вам не о чём не говорит? Астар… Господин так бережно относился к своему амулету, и думаете он отдал бы его тому, кто ему менее дорог?

— Хотите сказать, что он дорожит мной? — тяжело сглотнула.

— Милушка, на этом откровение закончилось. — Кузьма поднялся, с минуту задумался. — Удивительно, но у вас получилось проводить мой грех, уныние как рукой сняло. — помотал головой, удивлённо улыбаясь. — Очаровательно.

— Я рада, — улыбнулась уголком рта. — Спасибо, что сказали. Мне пора.

Иштар, как и обещал ждал в машине. Когда частный сектор остался позади, я начала неуверенно начала разговор.

— У меня завтра последний выходной. — замялась. — Может, мы могли бы куда-нибудь сходить, знаешь, провести время вместе…

— Ева…

— Знаю-знаю, это не в твоих правилах. — подняла руки, капитулируя. — Зря начала, прости…

— Да, но ты же так и не прочла договор. И для кого я его писал?

— Для себя, — буркнула себе под нос.

— Так оно и стало. — подметил, разводя руками. — Только вот, мне известны мои же правила.

— Я тоже создам договор, и принесу тебе. — улыбнулась, своей смелости.

— Это интересно, — его это позабавило. — Я бы обязательно его прочитал.

— Там бы было кучу разных правил.

— Рассказывай.

— Ну, например, ты бы должен был меня целовать.

— Целовать? — повернулся ко мне, невинно поднимая брови. — Я тебя целую, когда это уместно.

— Иногда, мне кажется, что ты хочешь, но останавливаешь себя. Или с этим тоже связанны правила? — он молчал. — Подожди… хочешь сказать, что в договоре есть такое правило? — приоткрыла рот от удивления.

— Да.

— Ты не целовал девушек?

— Давно. — начал напрягаться. — Ева, зачем мне их целовать?

— Поцелуй показывает чувства…

— Я — создатель игры, ведущий. Какие чувства…? В каждой игре должны быть правила. И я их создал, чтобы было интереснее.

— Такое себе развлечение… играть живыми людьми…

— Мне нет дела до этого. Я преследую свои цели, они — свои.

Машина сбросила скорость, пока вовсе не остановилась посреди проезжей части. Нажал аварийную кнопку. Не говоря ни слова притянул меня к себе. Властно приподнял подбородок. Накрыл мои губы требовательным поцелуем, вкладывая в него желание. Целовал так жадно и страстно, что мне не хватало дыхания. Прикусывал влажные губы, по-собственнически прижимая меня к себе. Постепенно сбавил напор, поцеловал чувственно, глубоко. Отстранился, проводя большим пальцем по нижней губе, прошептал на выдохе: