Тракт Чёрной Вдовы (СИ) - Сона Исаева Страница 28

— Спасибо, — в искреннем жесте благодарности, я на секунду сжала его лежащую на столе руку. Мужчина удивлённо посмотрел на мою ладошку в перчатке на своей лапище и смущенно зарделся.

Мальчишки с наслаждением уплетали картошку с запечённой птицей, запивая всё это дело молоком. Лалу уже даже сморило от такого излишества еды, теперь малыш мирно посапывал, спрятавшись выпачканным в пюре личиком в складках моей юбки.

И как узнать, сколько я должна короне? Никаких бухгалтерских книг дома я не видела, правда, их я и не искала.

— Вы можете получить рассрочку на выплату в связи со сменой владельца, — Донкина сегодня не узнать. Он был чисто выбрит и вымыт, даже реденькие волосы аккуратно зачесал назад, — такие прошения они не могут не одобрить. Это даже скорее уведомление, а одобрение короны — простая формальность.

— И кому я должна писать сие прошение? — Спросила я, заранее зная ответ.

— Канцлеру, герцогу Макбулу, — ну, я же говорила.

На миг представила, как Кенан с демоническим хохотом танцует в победном танце, а потом сжигает в камине моё прошение, но тут же отогнала от себя это видение. Не вяжется такая развязность с образом герцога. Даже сегодня с сегодняшним: расслабленный, он оставался слегка повелительно-надменным. Даже, когда говорил с издёвкой, выглядел очень аристократично. И хищно.

Глава 15

Прошение с Донкином мы набросали сразу же, а вот ответ я получила лишь спустя несколько дней. И то, по чистой случайности. Просто решила зайти в лавку к Косу, поинтересоваться, как у него дела. Продавать ещё что-то из дома мне не хотелось. Складывалось впечатление, что у Найран-Моэр есть душа: старая и потрёпанная. А я всё больше над ней издеваюсь, когда выношу его сокровища на продажу. Иногда чудилось, что даже стены становятся грустнее.

— Все посыльные отказались идти к вам домой, леди Моэр, — Кос привычным жестом поправил очки на носу, — просто трагедия! Вы ведь даже не сможете получать корреспонденцию напрямую!

— Почему письмо принесли именно вам?

— Сони, — бросил Кос и вернулся к своим важным делам, покачивая головой.

«Прошение об отсрочке на два месяца баронессы Аделаиды Найран Моэр принято удовлетворить. Верховный Канцлер, Кенан Хад Макбул».

И снизу маленькая приписка: «Моё предложение остаётся в силе, леди Арманд». Гневно скомкала письмо.

Продать Найран-Моэр означало лишиться свободы. Даже если решу купить маленький домик, мне придётся просить отца или опекуна, чтобы тот поставил подпись на договоре купли-продажи. А в новом доме начнётся та самая канитель: женщина не имеет право подписывать документы, наймите управляющего, вот вам муж из тех, кто согласился и бла-бла-бла.

Вернувшись домой, я уставилась пустым взглядом в стену в мыслях: где бы раздобыть денег на выплату налога. Сумму я узнала — восемьсот тридцать восемь золотых. Для меня — целое состояние, но очень мало для короны и в принципе для всех землевладельцев, мол, откуда взяться больше? Земля плохая, болотистая. Да и владения мои только на лес и болота распространяются. Странно, что в принципе возле столицы и королевского дворца располагается не герцогство, а всего лишь баронство. Так что с приобретением нового имени Моэр я оказалась разжалованной из графини в баронессу. По этому поводу сокрушался только Донкин, лично мне было глубоко всё равно.

— Не переживай, Тыковка, — погладила шею выросшего коня, — мы найдём способ раздобыть денег и не остаться с голыми стенами. Я что-нибудь придумаю.

И я придумывала. Долго.

И когда комнату за комнатой убирала свежекупленным веником с тряпкой наперевес, и неделю спустя, когда заканчивала с бесконечной стиркой всего белья и штор в ледяной воде, которые под руку попадались, и ещё неделю спустя, когда в очередной раз у нас с Тыковкой сгорел ужин. Моими стараниями.

— Так даже полезнее, — отмахивалась я от недовольной мордашки коня, жуя почерневшую картофелину, — знаешь, как уголь кишечник прочищает?

Но мыслей, где взять такую прорву денег, не было, хоть ты тресни.

Я уже заканчивала выносить в маленький костёр остатки листьев с первого этажа, теперь он абсолютно чистый, как в стену постучали. Не так, как стучали мои ночные друзья: медленно и зловеще, будто отовсюду сразу, а коротко и отчетливо. Как обычно стучат живые люди во плоти.

Входной двери у меня так и не было. Порой косой дождь заливал холл первого этажа, заставляя меня тут же бросаться высушивать насухо плиточный пол. Логически я понимала, что это мало поможет, но очень захотелось защитить от лишней сырости красивую, деревянную лестницу с рельефными перилами.

— Бахо? — На моё удивление парнишка приподнял козырёк кепы.

С ребятами я проводила почти каждый день, гуляя по городу и заседая в трактире. В верхний город я больше не совалась, не интересно, а вот в нижнем родовитую леди в чёрном уже узнавали и больше не боялись, в основном из-за дружбы с этими мальчиками. Ну, и с завсегдатаями трактира, конечно, но таким хвастаться неприлично. Но в свою защиту скажу, что туда наведывалась только на ужин, и всегда в сопровождении моих маленьких друзей.

— В деревне под городом праздник, пошли с нами, леди!

— Меня не приглашали, — честно говоря, в душе зародилось неистовое желание пойти на этот праздник, но как ко мне отнесутся? Дурная слава от меня никуда не делась, как и от того места, в котором я жила.

— Здесь носы не воротят, — Бахо уже устремился к сорванным воротам, — и Тыковку возьми! Может, найдём ему кобылу его сердца! — Подмигнул сорванец, оглядываясь.

Он упорхнул так быстро, что я даже не успела спросить: как он вообще до меня добрался? Пару раз мальчики хотели прийти в гости первыми, но каждый раз терялись в лесу, что для меня было удивительным — дорога ведь вела прямо. Но они утверждали обратное.

— Тыковка! — Я влетела на кухню, спугнув друга, — нас на праздник позвали!

Да, разговаривать с лошадью было верхом потери разума. Но кто поставил бы себя на моё место? Здесь нет привычного шума города или деревенского двора, а всегда тишина,