Моя милая ужасная невеста - Марина Ефиминюк Страница 28

— Раз вы желаете, прошу, господин демонолог, — пригласил магистр кого-то на эксперимент, а через некоторое время громко выругался: — Что вы вытанцовываете, как ведьма на шабаше? Важна точность!

Неожиданно перед глазами, чуток ослепив, вспыхнуло марево. Я перенеслась кабинет, озаренный магическими свечами. Вокруг плыло золотистое сияние, намекающее, что выйти дальше пробужденного ведьмовского круга не удастся. За светящимся контуром с самодовольным видом скалился коротко стриженный здоровяк Адам Бранч.

— Привет, Варлок! — протянул он.

Вообще, у нас с ним имелась одна неприятная история. На первом курсе во время штурма легендарной пожарной лестницы Бранч чуток огреб светлой благодати. А потом еще разок от меня лично, когда попытался предъявить претензии, что не смог покорить «башню ведьм». В итоге трое суток проходил без голоса. Тогда отцу из деканата прислали гневное письмо, и вся башня Варлок потешалась, что мальчиков надо любить, а не обижать. Иначе мне грозит остаться старой девой с выводком живых табуреток. Кошки, дескать, не приживутся. Еле заткнула этот фонтан непотребных шуток!

— Что ты хочешь от темной сущности, чародей? — скрестив руки на груди, неохотно уточнила я.

— Служи мне! — гоготнул Бранч.

— Не расплатишься.

— Тогда выполни десять моих желаний!

— Ты не на аттракционе невиданной щедрости, — поморщилась я. — Выполню одно желание.

— Но любое, — осклабился он.

— Заветное! — со значением поправила я.

— Даже если попрошу станцевать голой на столе? — глумливо спросил Бранч.

— Если твое заветное желание — вульгарные пляски, то запросто, — презрительно скривилась я. — Что ты готов предложить за одно заветное желание?

— Душу своего первенца.

— Не пойдет, — покачала я головой и одарила его прямым расчетливым взглядом. — Я хочу честность, Адам Бранч. Пока я не выполню твое заветное желание, ты не сможешь обмануть ни себя, ни мир. Идет?

Обнаженные танцы? Пф! Совсем скоро у него останется единственное желание: отменить сделку. Может, еще захочет свернуть мне шею, за что снова получит светлой благодати, а в башню Варлок всем на радость, наверное, пришлют очередное гневное письмо. Глядишь, и Торстену вломят, что не досмотрел за дражайшей половиной, когда она не выпила кофе с утра и впала в мрачное настроение. Как ни крути, сплошные плюсы.

— Желание загадаю, когда захочу! — быстро объявил он. — Не прямо сейчас.

— Как скажешь, — пожала я плечами, но справедливости ради спросила: — Ты просчитал все риски?

— Сомневаешься?

— Ладно. Да будет так, — мило улыбнулась я, хотя улыбаться мило не выходило из-за ряби в глазах. Подозреваю, все вызванные в наш мир демоны бесились именно из-за неровного света, от которого начинала ныть голова и хотелось зажмуриться.

— Тогда, Варлок, изыди, — с пакостной улыбочкой пропел Бранч, а мог просто потушить ведьмовской круг и выпустить через дверь.

Внезапно на меня нахлынули запахи улицы: опавших листьев и сырой земли. В лицо ударил порыв ледяного ветра, с волос слетела перевязь, и пряди разметались в разные стороны. Я стояла посреди укрытого желтым ковром, страшно печального кладбища за главным корпусом Деймрана.

— Вот ведь… косорукий, — пробормотала себе под нос, поежившись от холода. Белая ученическая рубашка, утепленная только эмблемой факультета на груди, не грела.

И в трех шагах от меня четверо парней-некромантов в кожаных плащах энергично и увлеченно разрывали могилку. Если верить покосившемуся мраморному надгробью, четвертого ректора академии. Слышала, что у некромантов цифра четыре имеет сакраментальное значение. Они считают ее знаком смерти.

Парни были колоритны, как раз во вкусе Эмбер: мрачные и, судя по всему, исключительно трудолюбивые. Кисти рук, уверенно сжимающих черенки лопат, украшали татуировки, у одного по выбритой голове мельтешил защитный знак. Живой рисунок елозил то к уху, то возвращался на макушку, то сбегал на затылок.

Внезапно один из парней, не глядя, с азартом отшвырнул за спину шмат рыжей глинистой землицы. Комья долетели до меня. Зашипев, я отпрянула, но чистые ботинки все равно оказались засыпаны. Весь квартет резко остановился и синхронно обернулся, словно обладал коллективным разумом.

— Все нормально, парни! Я к вам случайно залетела, — пояснила я и постучала ботинком о ботинок, пытаясь сбить землю. — Меня сейчас обратно вызовут. Вы не отвлекайтесь. Ректор сам себя не выкопает.

Татуировка на макушке некроманта агрессивно стекла на лоб, потом на глаз. Отчего-то он начал напоминать кота из кухни в башне Варлок. Мы его называли Пират за черное пятно вокруг правого глаза на вечно голодной морде.

— В смысле, этот сам себя не выкопает, — поправилась я. Вдруг для них тоже важна точность формулировок?

В ответ мне на ботинки полетели комья земли.

— Эй, некромант, руки трясутся? — холодно вопросила я. — Или с меткостью напряг?

— Варлок, что ли, пожаловала? — вдруг спросил один из парней, вытащил из кармана очки с толстыми стеклами и нацепил на нос. Глаза от окуляров непропорционально уменьшились. — Точно Варлок! Как рявкнула, сразу голос узнал. Наказали или случайно?

— Еще не поняла, — отозвалась я, удивляясь, как умудрилась не запомнить некроманта в очках. Даже имя из глубоких слоев подсознания не всплыло. Без аксессуаров и отличительных примет, они все на одно лицо. Посему выходило, что зря поносила Торстена за плохую память, у самой не лучше.

— Братья, она своя, — пояснил он.

— Закапываем, — буркнула «татуированная макушка».

Они начали молча, но слаженно забрасывать могилку землицей, так и не дорывшись до упокоенного четвертого ректора. Изредка кидали на меня недобрые взгляды. Может, добрые, но исключительно в их понимании. Некроманты в принципе не особенно дружелюбны к миру.

Скрестив руки на груди, я подмерзала на ветру и с возрастающим скепсисом следила, как под испачканными ботинками то зажигался, то гас красный ровный круг.

— Никак? — с сочувствием спросил очкарик.

— Что-то туго идет, — согласилась я, мысленно уже прикидывая, как бодрой рысцой потрушу в учебный корпус своими ногами.

Словно услышав мои мысли, кладбище вокруг поплыло. Перед глазами появился главный холл жилого корпуса, примечательный большим ведьмовским кругом на мраморном полу. Не успела я удивленно крякнуть или хотя бы моргнуть, как рядом отчаянно громыхнуло, а на блузку выплеснулся поток горячего кофе.

— Да вы издеваетесь! — рявкнула я и, выгнувшись вопросительным знаком, отодрала прилившую к животу мокрую ткань. Противно до жути!

— Извините! — испуганно пискнул женский голос.

Вокруг мерцало марево от