Неистовые сердца - Оливия Вильденштейн Страница 28

«Нет, пожалуйста. Пожалуйста», — умоляла я. Всё ещё прижимаясь лицом к грязному цементному полу, я издала приглушенный всхлип.

Я ненавидела быть такой слабой.

Коул вцепился в мои плечи и поставил меня обратно на колени. Он был сильным, но больше не грубым. После того, как он отпустил меня, я накренилась вперёд, уткнувшись подбородком в шею, плечи затряслись от ещё более приглушённых рыданий.

С того места, где Кира держала Куинна, донеслись стоны, а затем последовал приступ кашля.

Он пришёл в себя. Ему потребуется некоторое время, чтобы стряхнуть с себя вредные частицы пыли, но со временем его лёгкие очистятся, а во рту перестанет ощущаться кислый привкус.

Со временем он исцелится, пока мне будет больно.

Звякнул металл, а затем послышались приближающиеся шаги. Босые, грязные ноги Коула обогнули мою сгорбленную фигуру. Цепь на моей шее зазвенела, когда он повернул её, затем замок щёлкнул, открываясь, и цепь упала с моего тела, оседая на пол рядом с моими коленями, как безвольная змея. Кусочки моей почерневшей кожи прилипли к звеньям.

Небеса, как выглядела моя шея?

Новая цепь обвилась вокруг меня, но на этот раз моя шея была пощажена. Коул методично, осторожно обернул цепь вокруг моей груди, как будто боялся моей реакции, если его движения будут слишком резкими. Единственным металлом, который касался моей кожи, были кандалы на моём запястье. Остальная часть моей цепи упиралась в ткань. Я задавалась вопросом, сделал ли он это нарочно, чтобы избавить меня от некоторой боли.

Маловероятно, но я осмеливалась надеяться, что не все Дэниели были жестокими.

Воля к сопротивлению вспыхнула, а затем погасла, как мокрый фитиль. В отличие от них, я не хотела причинять боль. Я думала о Каджике, когда цепи затянулись вокруг моей высохшей, затвердевшей от воды одежды. Коул толкнул меня обратно на землю и поднял мои ноги, наматывая на них бесконечную цепь, я стиснула зубы. Мою кожу покалывало от близости к металлу, но, по крайней мере, меня не начало поджаривать, как стейк на гриле.

Как только он защёлкнул замок на моих лодыжках, он перевернул меня на спину. Я медленно подняла взгляд на его лицо. Он кусал губу, теребил её, как будто ему было плохо из-за того, что ему пришлось сделать. Или, может быть, я видела то, что хотела увидеть.

Куинн пробормотал неразборчивые слова. Опираясь на Киру, он заковылял ко мне. Мой пульс участился, когда его обжигающий взгляд остановился на моём лице. Он хрустнул костяшками пальцев руки, которая безвольно висела у него на боку, а затем присел, поднял отброшенный кусок цепи и намотал его на пальцы.

— Если бы это зависело от меня, я бы убил тебя.

Он врезал кулаком по моей щеке, обжигая слой кожи.

Слёзы потекли по моим вискам, растворяясь в волосах.

Он снова ударил меня.

И ещё раз.

В уголке моего зрения вспыхнули звёзды, а затем они замерцали, и темнота потекла по мне, как чернила, стирая помещение, людей, боль.

* * *

Я пришла в себя так же, как вошла в этот мир… в тишине.

Я не осмеливалась пошевелить ни единым мускулом, пока прислушивалась к своему телу. Моя щека больше не болела, а запястья больше не пульсировали. Затылок покоился на чём-то мягком.

Была ли я освобождена?

Спасена?

Сквозь опухшие веки я огляделась. Лучи пыльного света пробивались сквозь импровизированное окно, освещая похожее на пещеру пространство. Я всё ещё была в здании из ящиков. Коул спал, развалившись на стуле в паре метров от меня. На маленьком столике рядом с ним стояла тарелка с отбитыми краями, фарфоровая посуда была завалена сырными корками и брошенной хлебной коркой. У меня заурчало в животе. Я закрыла глаза, молясь, чтобы этот звук не разбудил Коула. Когда я не услышала, как он пошевелился, я снова открыла глаза. Я заметила недопитый стакан воды, и моё пересохшее горло сжалось. Чего бы я только не отдала за глоток…

Рядом со стеклом лежали маленькие ключи от висячих замков, удерживающих мою цепь на месте. Я никогда раньше не хотела быть Невидимой, но в тот момент я пожалела, что у меня нет их магии.

Сработали разбрызгиватели. Я приготовилась к брызгам холодной воды, но, ни одна из них не попала в меня. Я вытянула шею, моя голова соскользнула с бугристой вещи, лежавшей под ней — толстовки, которая пахла мылом, мальчиком и моторным маслом. Я сообразила, что она принадлежала Коулу.

Плеск воды заставил меня изогнуться ещё сильнее. Цепи были намотаны слишком туго, чтобы звенеть. Наконец-то я нашла источник звука. Капли воды брызгали на пластиковый брезент, которым была отгорожена ярко освещенная зелёная зона.

Сначала я подумала, что это теплица для выращивания овощей и фруктов, пока не вспомнила о наркотиках, которые они нам продали. Я бы поспорила на что угодно, что пятнистая пластиковая занавеска скрывала заросли растений. Дверь импровизированного здания со скрипом открылась, заставив Коула вскочить на ноги. Он потёр глаза, прежде чем убрал руки от лица и перевёл взгляд на меня, как будто беспокоился, что мне каким-то образом удалось сбежать.

Когда он увидел меня, он выдохнул, но затем его взгляд переместился на мою голову, и он, пошатываясь, поднялся на ноги. В три быстрых шага он встал надо мной, затем присел и поднял скомканную толстовку.

— Привет, Коул, — раздался весёлый голос, которого я ещё не слышала.

К нам подошла девушка с длинными каштановыми дредами. Она скрестила руки на груди, глядя на меня сверху вниз. Луч солнечного света упал на её веснушчатую кожу с медным отливом, как у человека, проводящего дни на свежем воздухе.

— Привет, Сэм, — сказал Коул, пробегая пальцами по цепям, обернутым вокруг моих ног.

Я не могла сказать, притворялся ли он, что поправляет их, или действительно поправлял.

— Никогда не думала, что увижу настоящую фейри.

Взгляд Сэм блуждал по мне. В нём было больше любопытства, чем враждебности, но всё же мои мышцы напряглись.

— Отойди назад. Она опасна, — огрызнулся Коул.

Он действительно так думал, или почувствовал мой страх?

Она нахмурилась.

— Она не выглядит опасной.

— Разве ты не знаешь, что внешность фейри обманчива? Они как лебеди… привлекательные, но чертовски порочные, — он мельком взглянул на меня, его глаза были такие же синие и глубокие, как озеро. — Разве ты не слышала, что она чуть не убила Куинна