Нина Дьяченко - Зеркальные тени Страница 28

Киваю, оплачиваю наши счета, беру её сумочку и веду к выходу.

— Немного прогуляемся, хорошо? Чтобы ты протрезвела. Не слишком люблю пьяных женщин, как правило, они в постели тут же отрубаются.

Она даже на эту грубость не обижается, и вскакивает со стула со счастливым видом ребёнка, которому подарили игрушку с него ростом, берёт меня под локоть, прижимается ко мне, и следует рядом, радостно улыбаясь.

То, что мы оказались в тёмном и безлюдном парке, где журчала вода, переливаясь по всему пространству, питая деревья и кусты, переливаясь в фонарях, словно чёрное стекло, она соображает не сразу, когда мы уже порядочно углубились в его полутьму. Всего несколько блеклых фонарей — и они уже за нашими спинами. Никого нет там, куда мы направляемся. Несколько парочек, довольно подозрительная компания, впрочем, они заняты своим орущим магнитофоном и игрой в карты прямо на скамейке, сидящая подальше от них беременная женщина с коляской, где орал ещё один малыш — мы уходим от них, словно оставляя их в каком-то другом мире.

Вокруг нас постепенно сосредотачивается тишина, которая кажется лишь ещё более концентрированной от удалённых звуков большого города, который никогда не стихает. Кажется, ночью в Токио только-только начинают веселиться.

— Я живу сразу за парком, — говорю я, замечая, что Мия немного настораживается. — Тут идти всего минут двадцать. Ты же не боишься?

— Нет, я думаю, ты сможешь меня защитить от грабителей, — женщина прижимается ещё сильнее, я ощущаю аромат её дорогого шампуня и дорогих же духов. Эта гламурная птичка странно смотрится среди зловещих видов разросшегося парка. Сплошной сюрреализм.

— От грабителей — конечно, но от себя самого, боюсь, не смогу, — мило улыбаюсь и достаю нож из кейса. С деловым видом, словно собираюсь показать ей какие-то документы.

Она заворожено смотрит, как сверкает острое лезвие. Кажется, даже и сейчас не хочет верить, что сказка с участием прекрасного принца могла так быстро закончиться.

Смотрю ей в глаза и гипнотизирую. Не для того, чтобы её ослабить, я и так намного сильнее. Нет, я не хочу причинять ей лишнюю боль. Она ничего не почувствует, кроме смерти.

Держу ей одной рукой за плечо, крепко сжимаю, а вторая поднимается и опускается, пронзая её тело.

Кровь стекает по моим белым одеждам, струится по плащу, собирается на земле в неровные лужицы. Жертва запрокинула голову и уже не шевелится, позволяя себя резать.

В какой-то момент опускаю руки — и позволяю её телу опуститься на землю. Молча вытираю окровавленные ладони о плащ.

«Да уж, идти кого-то убивать в белом — только я мог до такого додуматься!» — мелькает запоздалая мысль с оттенком иронии.

Но я тоже ощущаю себя в некотором ступоре.

Оглядываюсь по сторонам, жду богов смерти.

Тишина, повисшая в воздухе, душит меня, стук собственного сердца оглушает. Пустота давит в груди.

Никто не пришёл.

Где же этот клятый бог смерти? Хоть один?!

Никого нет, пустота, только шорох листьев и звук ветра, запутавшегося в деревьях, да и фон всегда активной городской жизни.

В отдалении слышался звук чей-то сработавшей сигнализации, таинственный и жалобный, словно вой неуспокоенной души.

Я жду, я жду долго, так, что уже начинаю опасаться, что меня могут застать с трупом. Всё-таки в Токио слишком много народу, чтобы где-то можно было надолго остаться одному. Это ж не пустыня.

Произношу заклинание, которое за короткое время превращает тело женщины в обуглившийся труп, а затем в пепел, словно я обрушил на неё поток лавы. Сгорели даже кости. Ничего не осталось.

Ещё одним заклинанием убираю пятна крови с ножа и с рук. Затем похожими чарами очищаю одежду. Нож прячу обратно в кейс — и иду назад с видом законопослушного горожанина.

Закуриваю. На мгновенье запах сгоревшего тела и дым сигареты сливаются в один пренеприятнейший вкус, остающейся во рту после очередной затяжки.

К горлу подкатывает тошнота, которую я останавливаю усилием воли.

Ощущаю, что всё завершилось, но в душе остаётся неудовлетворённость и пустота.

Неприятно это признавать, но я ещё слишком слаб, чтобы вызывать настоящего бога смерти.

Мой путь внезапно кажется мне не только слишком длинным, как какой-нибудь хитро запутанный лабиринт, но удивительно мерзким, словно каждая воображаемая ступенька покрыта дерьмом, живыми ползающими змеями и разлагающимися внутренностями.

Меня передергивает. Выхожу из парка, подхожу к одной из оживлённых трасс и подзываю такси.

На сегодня, кажется, всё.

Сижу в кабинете, пью чай, вроде бы наслаждаюсь, но внезапно сердце сжимается неприятным предчувствием. А значит, ко мне уже подбирается какая-нибудь гнусная работка.

Пытаюсь тихонько встать и куда-нибудь удрать, так как боюсь, что работу лично мне в кабинет принесёт Повелитель теней. Так сказать, оторвёт от сердца, если оно у него есть, конечно же. Боюсь, что член у него всё-таки имеется. Эх, не будь у него этого противного органа, жилось бы мне гораздо проще! И легче.

Скрипнула дверь — на губах осталась горечь, словно зелёный чай непостижимым образом превратился в кофе. Причём без сахара.

Но в мой кабинет с высокими стрельчатыми окнами вошёл Тигрис. Да, я его тоже не слишком была рада видеть, но не так сильно, как Герцога.

— Доброе утро, — он кивнул, поправил очки механическим, немного нервическим жестом, и подошёл к моему столу, с грохотом швырнув прямо передо мной — спасибо, хоть не в лицо — очередную папку.

— Доброе утро не начинается с работы! — взвыла я, таращась на папку. — И что за работа? — с подозрением поинтересовалась я, поднимая голову.

Тигрис отошёл подальше — в последнее время он старался не слишком приближаться ко мне. То ли Герцог совсем сошёл с ума, и пустил слух, что мы с этим исчадьем ада вот-вот поженимся, то ли решил, что возбуждаться без разрядки — вредно для здоровья.

Но я уверена, что в моё декольте он бы заглядывал… если б оно у меня имелось. Всё же моя привычка носить исключительно мужские костюмы плохого покроя дала свои результаты — моя фигура казалась квадратной, как никогда. И моё мастерство скрывать очертания тела дошло до ювелирной точности и почти магической изощрённости.

— Ты помнишь, я надеюсь, что мы время от времени сотрудничаем с департаментом богов смерти? — поинтересовался он довольно холодным тоном, глядя в пустоту, как бы мимо меня.

Мне было его даже жаль — по-моему, он рассчитывал, что старательно демонстрируемое им равнодушие должно меня как минимум оскорбить, но мне оно было только на руку. Я не хотела иметь с ним никаких отношений кроме рабоче-деловых — и точка.