Щепотка пороха на горсть земли - Дарья Андреевна Кузнецова Страница 29

И у него даже почти получилось сосредоточиться на том, что вполне могло оказаться частью истории Шалюкова. Исчезновение старателей, особенно последнее из них, за день до смерти проверяющего, могло быть чистой воды совпадением, но в это совсем не верилось.

Вновь обращала на себя внимание странность поведения покойного. Предпоследней ночью он задержался в дороге и явно натерпелся страху, едва успев до ночи добраться в безопасный город. Так с чего вдруг на следующий день тоже рискнул и отправился в Шналь вечером, если ему предлагали остаться? Все знакомые единогласно утверждали, что он был очень осторожен и боялся упырей, так какая нелегкая понесла его на ночь глядя в дорогу?

Ответ у Дмитрия был всего один: остаться было страшнее. Остаться здесь или не успеть куда-то туда. Значит, либо он боялся кого-то или чего-то на прииске гораздо сильнее, чем упырей, либо должен был встретиться с кем-то там. Из-за чего, по словам охранника, с самого утра заметно нервничал. Может, тот, с кем у него была назначена встреча, его и убил? Но с кем и по какому поводу он встречался, если действительно встречался?

Все же шантаж? Или какая-то особо крупная взятка?

Или, черт его побери, здесь действительно замешан колдун и его колдовство? Может, и не по своей воле Шалюков сорвался в дорогу на ночь глядя? Помнилось Дмитрию что-то такое, будто колдуны способны здорово голову заморочить. Насколько сильно, он, правда, не знал, но… как ни странно, этот вариант выглядел самым правдоподобным. Потому что все, что успел охотник узнать о проверяющем, вопило о его крайней осторожности, и тут вдруг — такой риск.

Но как минимум один конкретный вопрос к начальнику прииска у него появился.

Анна же шла рядом с хмурым и сосредоточенным охотником и чувствовала себя все более неуютно и глупо. Ну вот кой черт ее дернул насмешничать? Понятно же, что защищать ее от грубиянов он ринулся без всякой задней мысли, исключительно от офицерского благородства, потому что рядом с ним оскорбили женщину. Откуда ему знать, что сама бы она управилась еще быстрее, рука у нее тяжелая, а сломанный нос объясняет этим людям все гораздо доходчивей, чем даже револьвер у пуза.

За нее в самом деле впервые вот так вступились. Не потому, что местные были хуже или трусливее, просто они ее знали и хорошо помнили, как уже лет в десять Анька-сорванец решительно отстаивала собственную самостоятельность, с мальчишками дралась… Отстояла. Привыкли. А он — нет, и сейчас, а не десять лет назад, это было совсем не обидно, вовсе даже наоборот, приятно. Она уже настроилась бить рожи, и тут вдруг — он со своими револьверами и широкой прямой спиной, и внутри что-то сладко екнуло.

Могла бы и промолчать из ответной вежливости. Могла. Но — не сдержалась.

Слишком забавно он ворчал по поводу ее штанов. Слишком заметно было, как старается быть мягче и подбирать слова, чтобы случайно не обидеть и не задеть юную эмансипированную особу в ее лице. И ведь совсем не подумал, что она, может, ближе к тем, чья военная форма не вызывала в нем протеста. Хмурился, терялся, неловко же — с приличной девушкой такое обсуждать.

И вот этого человека она вчера приняла за без малого разбойника. Вот что значит — опрометчиво судить по наружности. Ну какой из него разбойник? Он и на охотника за головами-то не похож, уж слишком порядочный. Даже не верится, что он может хладнокровно отрезать человеку голову и в мешке отвезти ее полиции.

А она его обидела за просто так и посмеялась еще. Верно Гнат Сергеич говорил, что такта и чуткости в ней как в ржавом колуне… Точно ведь обиделся. Хмурится, молчит, в ее сторону не смотрит.

Пока дошли до здания управления, Анна твердо пообещала себе продолжить этот разговор, объясниться и еще раз попросить прощения, потому что виновата же, куда деваться. Не сейчас, а позже, когда поедут домой.

С таким принятым решением на душе стало спокойнее. А значит, оно было правильным.

Глава 6. Открытый простор

— Драгоценная Анна Павловна, вы ли это, — разулыбался Старицкий, когда через порог его кабинета шагнула градоначальница, поднялся из-за стола и двинулся навстречу, чтобы поцеловать руку, но тут же заметно поскучнел, когда следом за ней вошел, поморщившись и запоздало сняв шляпу, спутник. — А вы… Косоруков, так? С миноноски, — он странно дернул нижней губой, как будто хотел скривиться, но одернул себя. — Чем обязан? Анна Павловна?..

Руку девушке он все же поцеловал, а вернее — воздух над ней, и после небольшой заминки протянул ладонь Косорукову. Тот ответил на рукопожатие, приятно удивившись его крепости: Старицкий производил впечатление мягкотелого хлыща, но, кажется, это было видимостью.

— Госпожа Набель здесь из-за меня, — заговорил Дмитрий. — Я хотел с вами поговорить, а она любезно согласилась сопроводить и составить протекцию.

— О чем? — искренне удивился тот, но быстро взял себя в руки и предложил: — Присаживайтесь, что мы стоим. Велеть подать чаю?

Оба гостя одновременно отказались, и охотник заговорил:

— Я расследую убийство казначейского проверяющего Шалюкова.

— Убийство? — изумился Старицкий и перевел вопросительный взгляд на Анну. — Но ведь его упыри задрали…

Та лишь пожала плечами, а ответил снова Косоруков:

— Упыри подрали тело, но Шалюкова застрелили.

— Вот это да… И, стало быть, ни на какой миноноске вы не служили? Раз прибыли сюда отнюдь не в гости к почтенному трактирщику. Нехорошо обманывать, господин сыщик, — попенял он.

— Я вам ни слова не говорил про свою службу, — педантично поправил Дмитрий. Собеседник хмыкнул, поджав губы, а охотник продолжил: — Так вы согласны отвечать на вопросы?

— Да, но… — после короткой паузы заговорил Старицкий, бросив неодобрительный взгляд на Анну. — Не представляю, чем