Няня для оборотня - Любовь Хилинская Страница 29

— Нет, если можно, я домой, — все еще не веря в происходящее, слабо улыбнулась я.

Оборотни. Если б я своими глазами не видела малышку Еву, превратившуюся из лисы в девочку, я б посмеялась и подумала, что попала в сумасшедший дом. Но приходилось признать — существование этих странных людей — не выдумка.

В голове была сплошняком каша, я просто не могла поверить, что все это правда, а потому позволила Максиму помочь мне надеть пальто, а затем словно кукла следовала за ним в его машину, припаркованную почти у самого входа. Серебристый мерседес, как я увидела краем глаза, взревел мотором, а далее ловко вырулил на дорогу.

— Вижу, вы просто ошарашены, — улыбнулся молодой человек. — Мама тоже долго не могла привыкнуть к этой мысли, она говорила, что ей тяжело было уложить в голове факт нашего существования. Но со временем втянулась, и сейчас не представляет себе другой жизни.

— Это тяжело принять, — я потерла шишку на голове, ноющую под волосами.

— Безусловно, — улыбнулся молодой человек. — Если хотите, можем заехать перекусить куда-нибудь, я вам отвечу на вопросы, если они есть. Или еще лучше — встретимся вечером? Я знаю одно неплохое место, тихо, кормят вкусно, музыка живая, вам понравится.

Что? Поверить не могу, что этот видный парень меня клеит!

Я открыла было рот, чтобы отказаться, потом закрыла его. Собственно, что меня останавливает? Я молодая, симпатичная, не тупая, просто не привыкла к тому, что свободная, и могу ходить на свидания с мужчинами. В период брака вообще по сторонам не смотрела и не замечала никого, а сейчас самое время начать.

— Да, хорошо, Максим, — отвечаю и сама поражаюсь тому, как томно звучит мой голос. — Давайте сходим куда-нибудь.

В это время мы как раз завернули во двор моего дома, и я мысленно хихикнула — соседка с первого подъезда, любительница сплетен баба Нюра посиживала на своем привычном месте — лавочке у старого тополя, зорким взглядом высматривая всяческих нарушителей общественного спокойствия. Она даже привстала, чтоб увидеть, кто ж такой выходит из серебристой машины и, наверное, сочла меня распоследней профурсеткой, которая утром уезжает на одной машине, возвращается на другой, да еще и вместе с молодым человеком, что галантно распахивает передо ней, то есть мной двери и у подъезда целует ручку.

В хорошем настроении влетела в свою квартиру и уже там остановилась напротив зеркала, разглядывая свое отражение.

Оборотень.

Да ну нафиг! Кто поверит, что вот эта тетка в отражении — внучка волка? Я точно нет. У бабушки имелась фотография с дедом, одна-единственная, которую старушка берегла словно зеницу ока, хранила в старом, распухшем от фотокарточек альбоме, среди которых были мои прадеды в военных костюмах. Отец бабушки воевал, вернулся в сорок шестом, был тяжело ранен и долго восстанавливался в госпитале. Бабуля говорила, что он даже писал жене, чтоб не ждала его, так как инвалидом безногим возвращаться не хотел, но та поехала в госпиталь и привезла мужа домой. И уже через два года родилась сначала бабушка, а потом и ее братик, но прожил мальчик всего полтора годика, умер в пятьдесят первом году, а следом и отец тоже. Прабабушка так замуж и не вышла, горевала по мужу, и рано умерла, оставив бабулю сиротой в девятнадцать лет. По рассказам бабушки, ей пришлось тяжко — образования не имелось, она закончила школу с отличием и только-только поступила в институт, но была вынуждена уйти оттуда, так как оставленные мамой деньги быстро истратились, концы с концами еле сводились, пришлось даже сдать в ломбард обручальное родительское колечко и устроиться на швейную фабрику работать, а потом уже она встретила деда, родила маму, и вовсе стало не до получения высшего. Так и работала до самой пенсии на машинке, строчила платья и халаты. Дома у нас всегда были рулоны ткани, в голодные девяностые ими выдавали зарплату, и мы еще долго хранили эти отрезы в коробе под диваном. Уже когда бабушка умерла, я разбирала ее вещи и посчитала нужным отдать большую часть нуждающимся. Сохранила вот только фотоальбом, в который сейчас и полезла, стараясь разглядеть в дедушке что-то такое, что натолкнуло бы меня на мысль о его двойственной природе.

Вообще, в голове не укладывалось это все. Если б не превращение маленькой Евы из лисы в девочку, я бы ушла из офиса Егора Акелова и думала, что там работают чокнутые люди.

Стянув офисный наряд, с удовольствием влезла в спортивный костюм, в котором теперь можно было смело расхаживать по квартире, не боясь неодобрения бывшего мужа — любителя кружев и чулок. Это в нашем доме он мог командовать, а я подчинялась, так как была зависима от него в психологическом плане. Сразу после развода мне было очень тяжело перенастроиться на то, что теперь я не мужняя жена Танька Бороздова, а вполне себе независимая Татьяна Арефьева, одинокая боевая единица.

Ну ничего, сейчас все уже позади.

Вике я пока не знала, что и как сообщить. Написала в мессенджере, что собеседование прошло штатно, и я жду звонка от работодателя. Про Максима не говорила, да и зачем? Просто ужин в приятной компании, ничего более.

Я даже наряд не стала выбирать какой-то особенный, надела темно-синее платье с расклешенной юбкой до колен, туфли на каблуке, волосы распустила и уложила локонами.

Максим заехал за мной около восьми вечера. Баба Нюра уже ушла домой, видимо, смотреть очередной сериал, и пропустила момент, когда я выпорхнула из подъезда, была встречена поцелуем в щеку и букетом цветов, усажена на переднее сиденье, а затем умчалась в неизвестном направлении. Вернее, как оказалось, младший Акелов забронировал столик в маленьком ресторанчике «Четвертый квартал», уютном местечке с небольшим залом.

— Здесь обычно малолюдно, — заметил Максим, отдавая администратору букет и помогая мне снять пальто.

Официант, высокий молодой человек в коричневой форме, принес вазу с цветами и два меню. Мое почему-то оказалось без цен.

— Максим, а почему не указана стоимость блюд? — нахмурилась я, глядя на него.

— Потому что сегодня я тебя пригласил сюда, — коротко ответили мне, давая понять, что разговор окончен.

— Но я могу…, - воспротивилась было я, и тут же была остановлена властным:

— Я не сомневаюсь, что ты можешь, Таня. И вот когда ты меня пригласишь куда-нибудь, например, к себе домой в