Дарья Кузнецова - Случайные гости Страница 3

Двигателей было три, а вернее, три системы двигателей. Не только у этой модели, подобное разделение существовало уже много лет. Атмосферные, или «факелы», позволявшие маневрировать в атмосфере и садиться на планеты, импульсные, или «толкачики», быстро разгонявшие корабль в вакууме, и, конечно, прыжковые, позволяющие прокалывать пространство и, собственно, путешествовать между звезд. Последние как только ни называли: и «бочкой», и «дыркоделом», и даже – мое любимое! – «волшебным пенделем». И это только малая часть цензурных вариантов, космолетчики – народ простой и на язык острый.

Ванька проводил меня до корабля и умчался дальше – помогать с разгрузкой. Поднявшись по узкому трапу в шлюз, я дождалась, пока за спиной закроется дверь, тихо пшикнет система очистки, гравитация на мгновение упадет до нуля, погружая в невесомость, а потом опять начнет увеличиваться, притягивая к корабельному полу. Я привычно зажмурилась, позволяя вестибулярному аппарату побыстрее перестроиться: относительно окружающего мира мы по кораблю ходили вверх ногами. Тот сейчас стоял «на спине», что упрощало доступ к трюму.

– Дядя Боря, что там с «Выпью»? – громко крикнула я.

Жилой модуль в корабле небольшой, рассчитанный всего на десять человек – пять членов экипажа (капитан, пилот, штурман, бортовой врач и механик) и столько же пассажиров. Дядя Боря совмещал должности капитана и пилота, врачом числилась его супруга, механиком была я, а Иван восполнял численность отсутствующих пассажиров. Вот капитан его поднатаскает, братец не только сдаст тест на гражданство и самостоятельность, но и получит летные корочки, и можно будет официально оформить на должность.

А место штурмана занимал Рыков Евгений Васильевич, тоже отставной вояка, только, в отличие от капитана, не уволенный с медлительной «ломовой лошадки», а много лет отлетавший на стратегическом штурмовике, машине серьезной и вызывающей у врагов ЗОР нервную чесотку.

ЗОРом, или полностью – Союзом Земли, Олимпа и Радеды, издавна называлась наша страна, по имени трех планет-основательниц, лидер среди которых, бесспорно, Земля. Сейчас в Союз входят полтора десятка обитаемых миров – колонии и те, кто предпочел отказаться от суверенитета в обмен на защиту мощного космического флота и серьезные торговые привилегии.

– Чего орем? – насмешливо поинтересовался Василич, выглядывая из двери, ведущей на камбуз. Невысокий (откровенно говоря, мелкий: я выше), крепкий, юркий и бесконечно обаятельный, острый и бойкий на язык, при своей совершенно несолидной наружности по сей день остающийся заправским дамским угодником, Рыков заставил меня осознать смысл старой шутки «кто в армии служил – тот в цирке не смеется». Великолепный рассказчик, он травил такие байки из собственной флотской жизни – заслушаешься. Человека с более потрясающим чувством юмора я никогда не встречала и порой искренне сожалела, что Рыков чуть не в три раза старше меня. Был бы помоложе – точно влюбилась бы! Подозреваю, склонность ко всяческим подколкам и розыгрышам Иван приобрел как раз благодаря историям штурмана, но сердиться на Василича за порчу младшего брата я не могла.

Из животных Рыков напоминал выдру. Что обаянием, что деловитостью, что узким лицом с темными глазами.

– Ванька говорит, вроде дальняя связь поломалась, – ответила я, вопросительно глядя на штурмана.

– А, то есть ты решила героически заменить ее собой? – ехидно поинтересовался в ответ Василич. – Тогда лучше вылезай на крышу, оттуда до Земли ближе.

– Не-не-не, лучше специалистку починю! – открестилась я и фыркнула от смеха, представив картину. – Не знаете, что с ней?

– Да как обычно. Говорит, в упор она всех нас не видит вместе с нашей Землей, она сегодня не в форме и не в настроении, и вообще, у нее голова болит. Я предлагал стукнуть хорошенько, но Борька не дал и решил позвать тебя.

– Вот и правильно. Василич, ну как так можно – стукнуть? – с укором протянула я. – Она же женщина, к ней подход нужен!

– Какая женщина, такой и подход, – со смешком отмахнулся штурман и исчез в недрах камбуза. Небось украдкой от тети Ады трескать бутерброды с чаем: она терпеть не может, когда кто-то кусочничает.

Возразить было нечего, поэтому я просто молча двинулась в пультовую.

Дяди Бори на месте не обнаружилось, он наверняка руководил разгрузкой. Его жена, вероятно, составляла ему компанию или знакомилась с местными обитателями, очень может быть – делилась рецептами. Тетя Ада обожает готовку даже больше, чем свою прямую специальность.

Механик на таком маленьком корабле – должность хлопотная и многогранная. Название осталось с совсем древних времен, а по факту «механизмов» на кораблях почти нет уже очень много лет. Вся современная техника – это сплошная биоэлектроника, и для того, чтобы поддерживать ее работоспособность, нужно разбираться во всем, начиная с физики и заканчивая программированием. Не говоря уже о том, что многие модули обладают своим примитивным искусственным интеллектом, который периодически чудовищно глючит, и в такие моменты я вовсе ощущаю себя психиатром. Вот как с «Выпью», которая, увы, считает себя очень умной.

Я с размаху плюхнулась в штурманское кресло и достала из специальной ниши под пультом свой рабочий терминал – тонкий шлем, наглухо закрывающий лицо и изолирующий от внешнего мира. Таких по всему кораблю – несколько. Это гораздо удобнее, чем в ответственный момент бегать кругами и вспоминать, где я оставила основной: то ли в двигательном, то ли в трюме, то ли на камбузе, когда у Ады какой-нибудь очередной прибор барахлил.

– Ну, здравствуй, родной, – мурлыкнула тихонько, подключаясь к кораблю. Если дядя Боря и Василич взаимодействовали с ним через пользовательские терминалы, общаясь как с партнером или, скорее, подчиненным, то я сейчас выступала в тетиной роли: доктора, разглядывающего потроха пациента.

Сознание, пока подгружались нужные модули, на мгновение ухнуло во тьму, а потом я взглянула на окружающий мир уже другими глазами. Здесь, в этой виртуальной реальности, все пока выглядело точно так же, как и за ее пределами. Та же рубка, те же стены и пустое кресло пилота рядом. Впрочем, нет, не пустое: стоило об этом подумать, и кресло занял «болванчик» – безликая полупрозрачная кукла в армейской летной форме, графическое отображение автопилота. Сейчас, отключенный, он мирно дремал, очень по-человечески запрокинув голову. Не просто по-человечески, а очень знакомо, поза была дядь Борина. Мы всегда накладываем отпечаток на вещи, которыми пользуемся.

Повинуясь моему приказу, стены истончились, позволяя оглядеться по сторонам глазами камер внешнего обзора или с помощью тысяч разнообразных датчиков заглянуть в любую часть корабля, отследить любую цепь и найти возможные места разрывов.