Поцелуй весны (СИ) - Шейн Анна Страница 3

Она не хотела оставаться в стороне. Никогда… Больше никогда она не отпустит вожжи собственной судьбы.

Хозяин раздраженно сощурился, однако в его взгляде различалась гордость. Он тяжело вздохнул, цокнул языком и проговорил с сожалением:

— Мне жаль, но… Ты не оставляешь мне выбора.

Катрина осмотрела его недоуменно. Сердце испугано вздрогнуло. Что… Что фейри имеет в виду?!

Впервые за долгое время она снова его испугалась.

Хозяин, продолжая держать ее одной рукой, вскинул другую, резко и быстро уложил ладонь ей на лоб и внезапным движением провел по лицу, закрывая девушке веки.

Его пальцы оказались непривычно теплыми. От прикосновения вдруг стало спокойно. Голова потяжелела, мысли и чувства растворились в странном, раздающемся не снаружи, а словно бы в самих ушах, звоне.

Леди Догейн вздрогнула, попыталась ухватиться за реальность, но глаза не желали открываться. Сквозь гул она услышала хриплый, нежный, взволнованный голос:

— Я оставлю тебя в безопасном месте. Спи.

И Катрина позволила тьме заключить ее в теплом объятии.

Глава 2. Незваные гости

Сердце трепетало, а руки дрожали. Страх тошнотворным чувством подступил к гортани. Хотелось закричать, чтобы выплеснуть его наружу, но Бенжен молчал, притаившись за старой и широкой ивой.

Каждый день он брал Гестебара под узду и отправлялся объезжать угодья Хозяина Зимы. Мальчик уже намного увереннее чувствовал себя в седле, и раз за разом уходил все дальше от замка.

Он не думал, что это может быть опасно. В землях фейри не водились хищные звери, разбойники, а холод, лед и ветер не причиняли вреда юному слуге своего повелителя.

Бенжен расслабился. Частенько оставлял Гестебара в степи, а сам отправлялся на час-другой в лес, где с интересом наблюдал, как к закостеневшим древам возвращается жизнь, как оттаивает промерзлая земля, как впервые, спустя много веков, заводит песню родник. Он находил в чаще интересные места. Уединенные пруды, залитые светом поляны, старые пни, глубокие подземные ходы… Совсем недавно он открыл странный камень, походивший на языческий обелиск. Вытянутый, весь украшенный резным узором и рунами, он излучал нечто… Пленительное. Бежен частенько ходил к нему, рассматривал, изучал.

Сейчас мальчик жалел, что позволял себе это. Ведь иначе… Возможно, он бы не попал в передрягу. И ему не пришлось бы прятаться… От них.

Посреди частокола черных голых деревьев, прямо перед обелиском, стояла группа женщин в длинных плащах с широкими капюшонами, полностью скрывающих фигуру и лицо.

Однако порой, когда кто-то из них поворачивался, кивал или качал головой, Бенжену удавалось различить морщинистые лица, все в бородавках, старческих пятнах и волдырях.

Он помнил, кто так выглядел, и не сомневался: перед ним стоят ведьмы.

Что они задумали?

Бенжен нервно обернулся. За спиной, там, откуда в лес врывались лучи холодного света, на поляне пощипывал скудную траву Гестебар. Нужно добраться до него… Оседлать. И со всей дури бросится обратно в замок, к Хозяину и Катрине. Рассказать им все.

Но он не мог даже пошевелиться. Чудилось, что стоит сделать всего лишь шаг, и сухая ветка или тонкая ледяная пленка треснет под ступней и тут же выдаст его.

Бенжен знал: ведьмы не позволят свидетелю уйти.

— Преподобная, — сквозь гудящие беспокойные мысли мальчик расслышал одну из ведьм, — вы уверены, что они нанесут удар именно сейчас? — голос у говорившей был писклявым и неприятным.

Бенжен вздрогнул, невольно вжался в холодный и влажный ствол ивы и вслушался. Удар? Они? Кажется… Кажется, все еще серьезнее, чем он думает.

Вероятно, нужно остаться. Вероятно, нужно подслушать. Как бы ни было страшно… Это пригодится Хозяину, когда ведьмы решатся исполнить задуманное.

— Я уверена, — ответила одна из них строго, — рыцари не знают, что фейри вышел из-под нашей власти. Потому они сперва избавятся от него, чтобы лишить нас силы. И это даст нам время и… Возможность.

Бенжену вдруг стало жарко. Он ничего не понимал, от отчаяния закружилась голова.

Та, что говорила строгим голосом, подозвала к себе одну из ведьм. Она резко шагнула и нервно перемялась с ноги на ногу.

— Сестра, — обратилась к ней преподобная, мальчик понял, что это она, — ты готова?

— Д-да… — у той был молодой дрожащий голос. Кажется, она жутко волновалась.

Бенжен сильнее высунулся из-за укрытия, чтобы внимательнее оглянуть собравшихся.

Девушка, к которой обращалась преподобная, была низкой и, вероятно, худенькой: плечи у нее были узкими, немного покатыми. Из-под капюшона выглядывали вьющиеся черные волосы.

— Не волнуйся, — проговорила верховная, выходя навстречу, — ты ничего не почувствуешь.

Она уложила руки ей на плечи и, казалось, девушка едва выдерживала их груз. Ее ноги подогнулись, Бенжен отчетливо услышал быстрое взволнованное дыхание.

— Я оказываю тебе большую честь, — преподобная переменилась в лице, из строгой и уверенной стала суровой и устрашающей, — так что избавь меня от своих слез, сестра.

Та всхлипнула и судорожно закивала.

Сощурившись недовольно и немного напряженно, будто и она не хотела этого делать, верховная скомандовала:

— Начинайте, сестры.

Остальные колдуньи тут же взялись за руки, замыкая двух ведьм, девушку и старуху, в круге. Они опустили лица так, что были видны лишь острые кончики их капюшонов.

Одетые во все черное, собравшиеся посреди полумертвого леса, монахини выглядели сейчас пугающе как никогда.

Ведьмы что-то зашептали. Молитва? Нет. Бенжен мотнул головой. Он прекрасно знал, сколь далеки эти монахини от святости.

Голоса начали усиливаться, звенеть, потом дребезжать. Слова вибрировали в воздухе, раздирая его, как когти зверя раздирают плоть жертвы.

Стало жарко. И Бенжен понял: это не от страха, не от отчаяния. Все возле ведьмовского круга действительно нагрелось. Талый снег заблестел и начал расплываться, кора ивы под пальцами высохла почти в мгновение, мир приобрел неясность, иллюзорность, как это бывает в самые жаркие дни.

Он мог бы убежать. Прямо сейчас. Ведьмы слишком заняты своим… Небеса, он не представлял, что они делали!

Можно скрыться. Его и не заметят.

Но Бенжен решился задержаться. Узнать, что случится.

Мальчику подумалось, что пришло время стать храбрым. Стать мужчиной.

Выглянув из-за ствола ивы почти на половину, он внимательнее всмотрелся… И вдруг понял, что по рукам монахинь бегут красные линии. Они извивались, переплетались между собой и становились особенно яркими там, где сцеплялись руки ведьм.

Ладони преподобной, лежащие на плечах дрожащей от страха, но не смеющей возражать девушки, также светились алым.

Когда голоса загрохотали почти так же оглушительно, как гром, ведьмы одновременно разъединили руки и резко обратили их на верховную.

Ее пронзило яркой магической молнией, она изогнулась от боли, но не отпустила молодую сестру. Та затряслась, задергалась. Преподобная засияла, как будто внутри нее зажглось мощнейшее пламя, и вскоре ее фигура растворилась в этом свете.

Вдруг раздалась вспышка, которая больно ударила по зрению и на несколько секунд ослепила Бенжена. Он тут же нырнул обратно за дерево. Дыхание перехватило, сердце замерло, руки и ноги отнялись.

Проклятье! Нужно успокоиться! Раз не захотел убегать, раз решил поиграть в храбреца — будь им и доводи дело до конца! Убедившись в этой мысли, мальчик с силой зажмурился, помогая зрению вернуться.

Он снова выглянул и тут же изумленно выдохнул.

Преподобная исчезла. Единственным следом от нее остался черный плащ и монашеская ряса, валяющиеся на земле. Девушка, участвовавшая вместе с ней в ритуале, болезненно согнулась. Она дышла тяжело и хрипло. То и дело вздрагивала.

— Преподобная, — к девушке подлетела ведьма с писклявым голосом, — как вы?

Бенжен нахмурился. Почему… Почему она называет преподобной ее? Эту молодую ведьму?