Тёмные фантазии (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" Страница 3

Когда я задаюсь этими вопросами, то кровь застывает в венах, а волосы шевелятся на голове. Я часто фантазирую на эту тему, представляя себя связанной и ждущей, и в горле пересыхает от возбуждения, от диких, яростных, звериных мыслей о том, чтобы услышать пронзительную песню кнута.

Сердце замирает и дрожь пробирает тело от того, как представлю, что этот кнут опустится на мою обнаженную спину. Это будет опаляюще ласково? Наверное да, до дикого наслаждения, а потом придет боль, ни с чем не сравнимая госпожа боль! И в крови вспыхнет пожар, будто не кровь в моих венах течет, а реактивное топливо, и оно вспыхнет, убивая меня мгновенно? Или повергнет меня в бесконечную агонию, которая закончится мокрым опустошением…»

Я выдохнула и закрыла файл, закончившийся на самом интересном месте. Создатели Манаука, да я сама чуть не кончила! И вот это хотел показать мне ши Тамино? Вот это он увидел в моей картине? Боже, что у него в голове творится. Да я-то грешным делом подумала о сексе, а тут тараканы пожирнее будут.

Станция «Астрея»

Виола

Когда тебе немного за тридцать, и твой муж первый и единственный мужчина в твоей жизни, тебя начинают одолевать темные фантазии. Очень темные, вот просто полный мрак. Хочется привнести в свою жизнь новизны, пощекотать себе нервы, но если ты беременная вторым и волнами накатывает депрессия, спасение можно найти в творчестве. И когда ты только загрузила начало своей новой истории, а уже через пять минут к тебе в кабинет врывается с бешеным выражением лица разгневанный муж — это очень страшно.

— Виолетта, ты куда полезла! Ты что творишь, девочка? Какой кнут? Это вообще не твоя тема! Удаляй скорее текст! Слышишь меня?

И не дожидаясь реакции жены, Феликс потянул руки к нанотопу, но тут Виолетта отмерла и, захлопнув крышку, прижала обожаемый девайс к себе.

— Ангел, а что случилось, ты чего орешь? Ты же на работе должен быть!

Феликса трясло, он тянулся к нанотопу, но жена отворачивалась, не давая забрать бомбу замедленного действия.

— Виолетта, удали, пока он не прочитал. Ты же не понимаешь куда лезешь! Нельзя его дразнить! Слышишь? Нельзя.

— Кого? — не понимала Виолетта состояния мужа. — Ты о чем?

— Виолетта, милая моя, любимая, какого дьявола ты это написала? Ты же не мазохистка! Ты же боли боишься! Ты не потянешь эту тему, слышишь? Не потянешь.

— Так, а давай-ка вернемся к началу разговора. Ангел, я же слышала твой страх за меня. Скажи прямо: кого ты имел в виду, говоря, что надо все удалить, пока он не прочитал.

— А ты не догадалась? — возмутился Феликс, нависая над сидящей в кресле женой. — Виолетта, сколько раз тебе говорить, ши Тамино твой фанат. Он читает все твои книги. И он, в отличие от тебя, садист и в Теме! Удали от греха подальше книгу. Если он прочтет хотя бы начало, то…

Тут комм Виолетты ожил, и женщине хватило взгляда на имя абонента, чтобы вздрогнуть от страха. Ангел был прав? Звонил как раз Алиас Тамино, покровитель ее мужа и преданный фанат самой Виолы.

Испуганно подняв взор на застывшего Ангела, Виола дрожащим шепотом спросила:

— Что делать?

Феликс, шумно выдохнув и сняв с кисти жены комм, включил его, принимая звонок.

— Приветствую вас, ши Тамино.

— О, Феликс, я рад видеть тебя. Через два часа буду, встретимся в «Алом бархате» и Виолу прихвати.

Приказ, холодный и бескомпромиссный, резал Эйлонскую по живому, а Феликс не сдерживался в выражениях, зарываясь пальцами в волосы. Он смог успокоиться минут через пять, сел перед напуганной женой на корточки и взял ее холодные пальцы в свои горячие ладони. Нанотоп одиноко лежал на столе. Двое долго смотрели друг другу в глаза.

— Это будет шедевр, Виола. Но только с помощью Алиаса, обещаю, он не тронет тебя.

— Ты о чем?

— Он летит знакомить тебя с кнутом, маленькая моя. Ты же этого хотела? Теперь уже и не отвертеться.

— Он что, отходит меня кнутом? — в ужасе ахнула Виола и отъехала на кресле от мужа, который не успел схватить ее ладони, упал на колени и, низко опустив голову, расхохотался.

— Виолетта, ты же не мазохистка. Какое отходить? Нет, Тамино садист, но не сумасшедший. Есть строгие законы, которые он не переступит. Ты не получишь наслаждения, если он отходит тебя. Нет, он найдет мазохиста, наверное. Просто тебе не понравится даже смотреть на это, поверь. Но ты разбудила демона, и надо его успокоить, дать то, что он хочет.

— А что он хочет? — робко уточнила Виола.

В душе она готова была разораться на мужа, который преклонялся перед своим покровителем, боготворил его и обожал. Да и сама Виола была искренне благодарна Тамино за то, что он спас в свое время Феликса и не раз, но любой благодарности есть пределы.

— Книгу, Виола. От тебя он может хотеть только книгу.

Альбинос поднялся, отряхнул брюки, а затем, склонив набок голову, хищно воззрился на раскрасневшуюся от волнения жену, тихо спросил:

— А ты что подумала?

Виола резко подняла на мужа глаза и застыла, прекрасно осознавая, что Феликс читал ее мысли как открытую книгу. Он видел все, о чем подумала женщина, и, кажется, ревновал, злился.

Миг и оба рассмеялись. Глупость несусветная ревновать к такому, как Тамино. Феликс обнял жену, поднимая с кресла, поцеловал ее глубоко и властно, мягко поглаживая округлый живот.

— Ничего не бойся. Я возьму ши Тамино на себя.

— Спасибо и прости. Я не подумала.

— Ну, думать это не твое, Виола, для этого у тебя есть я.

Легкий поцелуй в нос, и Феликс ушел на работу, чуть посмеиваясь над обидевшейся на него женой. Да, маленькая месть за его страх. У него чуть внутренности в узел не скрутило от перевозбуждения и лютого страха за свою жену. Она ведь до ужаса боится боли, поэтому и рожала в его руках, высоко поскуливая, умоляя не оставлять ее ни на минуту. Врачи были против, но желание госпожи закон, и медперсоналу пришлось смириться.

Неожиданно приятно заставлять других прогибаться под твои потребности. Феликс много лет исполнял прихоти других, а с появлением Виолетты в его жизни все круто изменилось. Теперь он диктовал условия согласно пожеланиям его обожаемой госпожи. Маленькая землянка перевернула все с ног на голову в его судьбе, и это было невероятно прекрасно. Шиянарец о таком не смел и мечтать. Изгой, преступник, он наконец-то почувствовал себя счастливым рядом с той, что полюбила его всем сердцем, стала госпожой его души, а он повелителем ее фантазий.

На этой мысли шиянарец чуть не споткнулся и не врезался в проходящего мимо нонарца. Тихо извинившись, Феликс нахмурился, включил комм и нашел текст нового начинания жены, жадно вчитался в строчки.

— Вот оно, — тихо шепнул себе под нос мужчина и выдохнул.

Белоснежная рука. Нет, все же о нем мечтала в своих фантазиях Виола. Даже там оставалась верной ему, Феликсу.

Дарья

Взгляд зацепился за одну странную деталь в описании мужчины — у него была белая кожа. Обычно про землян говорят — загорелая кожа, мода на загар стала невыносима с открытием «Галактическим патрулем» пять лет назад планеты Анны, которая стала новой колыбелью жизни для землян и туда организовали регулярные рейсы. Поэтому загар стал считаться чем-то престижным, статусным и дорогим (из-за цен перелета до планеты) как настоящая бумага, которую в последнее время все тяжелее найти.

Так вот, Эйлонская особо подчеркнула, что мужская рука с белой кожей, а значит, кое-кто у нас здесь бредил манаукцами? Даже среди унжирцев слишком бледная рука считалась нездоровым признаком. Любопытство взяло во мне верх, и я порылась в соцсетях, чтобы узнать, что собой представляла таинственная госпожа Эйлонская. А посмотреть было на что. Ее чуть ли не каждый год премировали здесь, на станции, в уже знакомом мне клубе «Алый бархат» как лучшую писательницу эротического жанра.

Виола оказалась молодой землянкой, вышедшей замуж — тут нужна барабанная дробь — за манаукца! Причем за альбиноса, то бишь за шиянарца. И столько всяких сплетен крутилось возле этой пары, что я увлеклась. История любви до гроба, иначе и не скажешь. Вот прямо с первых строк Феликс Эйлонский был покорен талантом юной и робкой писательницы, затем они встретились, когда у нее наступил кризис вплоть до того, что он ее спас от самоубийства. Вот поворот сюжета! Затем любовь, аж звезды из глаз, и галактическая известность.