Дорогами Пустоши - Герасимова Галина Васильевна "oginen" Страница 3

— Нет вопросов. Я же мышка!

— Улавливаешь на лету, — похвалил Квон и первым вышел из паромобиля.

А не таким суровым он оказался, каким выглядел на первый взгляд! Бенита отстегнула ремень безопасности, едва справившись с заевшим замком, и поспешила следом.

Клиника Святой Мазармии (не ляпнуть бы случайно неправильный вариант!) в основном принимала пациентов из высшего общества. Об этом свидетельствовал и просторный светлый холл с натертыми до блеска полами, и лик святой, украшенный рубинами, и благодушное отношение к посетителям. Несмотря на повседневные, ничем не примечательные костюмы, встретили их с приветливой улыбкой, спросили о цели визита и проводили в палату.

Бенита волновалась, хотя старалась не подавать виду. Ее первое дело в Анвенте! Нужно было показать себя с наилучшей стороны, чтобы не опозорить наставника и всю хаврийскую стражу.

— Добрый день, Соргес. — С полосатой софы поднялась еще не утратившая красоты темноволосая женщина с яркими зелеными глазами и протянула Квону ухоженную руку. Неудивительно, что барон на ней женился: тьенна умудрялась сохранять достоинство даже при такой трагедии. Но было заметно, что и по ней ударила болезнь дочери: под глазами пролегла синева, пальцы подрагивали. На столе стояла ополовиненная коробка с дамскими сигаретами, хотя курить в клинике воспрещалось.

— Спасибо, что разрешили прийти, ваша милость.

О времени визита Квон договорился заранее, и к встрече баронесса Юфони попыталась привести дочь в пристойный вид. Неестественно румяные щеки, накрашенные губы, накрахмаленная ночная рубашка. Может, у баронессы и получилось бы спрятать недостатки дочери, но паучьи пальцы, лежащие на одеяле, выдавали болезнь. Тонкая как пергамент кожа обтягивала кости. Эрика была истощена недугом, и никакие зелья и ухищрения не помогали вернуть цветущий вид.

— А ваша спутница?.. — Женщина бросила на Бениту вопросительный, слегка испуганный взгляд. Боялась сплетен, и вполне логично — любой газетчик ухватился бы за такую новость двумя руками.

— Это моя напарница, Бенита Дениш, — представил девушку Квон, и баронесса ахнула.

— Та самая Дениш?!

Сохранять невозмутимость становилось все сложнее. Бените пришлось напомнить себе, что она ожидала этих вопросов. Матушка в свое время потрепала нервы здешней аристократии. Мало того что развелась с мужем — неслыханная дерзость! — так еще и уехала в Хаврию с молодым любовником, забрав дочь. За столько лет слухи поутихли, но газетчики откуда-то прослышали о возвращении Бениты и не упустили возможности напомнить о былом скандале, смакуя в статейках предположения, как поведет себя дочь скандальной виконтессы.

— Как себя чувствует Эрика? — быстро спросил Квон.

Интересно, он тоже в курсе приключений ее семьи? Наверняка. В любом случае Бенита была благодарна, что он прервал неприятные расспросы.

— Пока никаких улучшений. — Баронесса подошла к кушетке и наклонилась, чтобы поправить тонкое покрывало. На дочь она смотрела с искренней любовью, смешанной с глубоким горем.

— Вы можете рассказать, когда заметили первые изменения?

Квон достал блокнот и предложил женщине присесть обратно на софу, но та предпочла остаться рядом с дочерью. Пока говорила, поглаживала ее исхудавшую руку, словно ждала, что дочь наконец-то проснется.

Квон записывал что-то в блокнот, иногда повторял вопрос, немного меняя формулировку, и его записи обрастали новыми строками. Наверное, баронесса и сама не ожидала, что столько расскажет о болезни: как часто у Эрики случались нервные срывы и она начинала ругаться без причины, о ее бессоннице, о сильных головных болях.

— Не для протокола… — Квон отложил блокнот в сторону. — Эрика пробовала наркотики раньше? Может быть, курила опиум?

— Никогда, — покачала головой баронесса. — Она бы и здесь не стала, но стеснялась своего происхождения и боялась, что если откажет, то с ней перестанут общаться.

— Как думаете, кто предложил ей первую порцию?

Баронесса задумалась.

— Эрика много с кем общалась. Видите ли, молодые люди считали ее легкодоступной, раз она дочь обычной торговки. — Женщина прикусила губу. — Эрика всегда вела себя прилично, но некоторым казалось, что она просто набивает себе цену. Вот и продолжали одаривать знаками внимания, приглашали на прогулки…

— У нее была компаньонка?

— Азель Юфони, двоюродная племянница барона, — кивнула баронесса. — Она сопровождала Эрику на мероприятия. Не скажу, чтобы они были близкими подругами, Эрика считала, что Азель приставили за ней следить. Глупости! Да и захоти она, разве за всем уследишь?

— Может, и не уследила, но что-нибудь заметила. Мне бы хотелось с ней поговорить.

— Боюсь, это не так просто. Азель уехала в Фелтон поправлять здоровье еще до болезни Эрики. Я отправлю ей вестника, — пообещала женщина.

Тут Эрика тихо застонала, и баронесса поспешно повернулась, положила ладонь ей на голову. Глухой стон повторился, за ним еще один, громче. Девушка не просыпалась, лоб покрылся испариной, и она заметалась по постели, сминая простыню и покрывало.

— Тише, тише, — успокоила ее баронесса и потянулась к висящему у постели шелковому шнуру. Дернула. Раздался мелодичный перезвон.

Через короткое время в комнату стремительно вошла сухопарая черноволосая целительница с посеребренными годами висками, принеся с собой горький запах лекарств. Не спрашивая, что происходит, опустилась рядом с Эрикой.

— Ну, маленькая, ты что устроила? Давай успокаиваться.

Казалось, она ничего не делала, только поглаживала худыми руками по голове, но метания Эрики постепенно прошли. Дыхание выровнялось, и вскоре о приступе напоминало лишь смятое покрывало.

— Спасибо, — поблагодарила баронесса, убирая с лица дочери влажные волосы.

— Я уже говорила вашей милости раньше и повторяю еще раз: вашей дочери нужен покой. — Целительница недовольно поджала губы. — Тьен Квон, а вы, как менталист, лучше других должны знать, что для Эрики опасны любые потрясения. Советую вам быстрее покинуть палату, — добавила она сухим тоном и вышла первой.

Менталист?

Бенита с интересом посмотрела на напарника. В Хаврии менталисты встречались редко и были на вес золота. В Анвенте же, насколько помнила Бенита, их недолюбливали. Наверное, напарник ждал от нее какой-то реакции, потому что посмотрел чуть ли не с опаской. Не дождался. Бенита искренне не понимала, почему должна опасаться напарника, которому доверяет жизнь.

— Тьенна Юфони, если вы не против, мне хотелось бы перед уходом поговорить с главным целителем, — после непродолжительной паузы сказал Квон.

— Не против. Но мне лучше присутствовать при встрече, иначе он вас слушать не станет. Мой муж потребовал полной конфиденциальности. — Баронесса поднялась с кушетки и с сомнением посмотрела на спящую дочь, явно опасаясь оставлять ее одну после приступа.

— Я пригляжу за Эрикой, — предложила Бенита, и женщина с благодарностью кивнула.

Когда они вышли из комнаты, Бенита подошла ближе, рассматривая больную. После помощи целительницы та выглядела такой умиротворенной. Почему же у нее не получалось вернуться?

— Я только на минутку загляну, — пообещала себе Бенита, дотрагиваясь до лба пострадавшей, и в тот же миг ее затянула Пустошь.

Бенита очутилась на мягкой постели, утопая в шелках. Свежее белье пахло цветами и шелестело под парочкой, опрокинувшейся на кровать в страстных объятиях. Томные вздохи и характерные движения сложно было перепутать с чем-то другим даже не искушенной в любовных делах девушке. Бенита поспешно скатилась с постели. Хоть любовники не могли ее задеть, начинать интимную жизнь с такого опыта точно не входило в ее планы.

Сначала показалось, что на кровати Эрика, но это было не так — шепча непристойные глупости, друг друга любили незнакомые Бените люди. Пустошь, конечно, искажала лица, но рыжеволосая особа в постели совершенно не походила на дочь баронессы.

Так, если это воспоминания Эрики, то где она сама?