Академия. Невеста мага (СИ) - Марлин Юлия Страница 3

Я высвободила руки и потерла лицо. Еду в карете.

Но куда меня везут?

И главное — кто?

Прислушалась. На улице говорили на певучем языке: громко, отчетливо, но слова были мне не знакомы. Подумала подняться и чуть не вскрикнула. Правую лодыжку обожгла боль. С такой силой, что дернувшись, я едва не опрокинулась вниз.

— Жесть! — Невольно ахнула, и почувствовала, как карета остановилась. Певучие голоса приблизились, загремев сталью и какой-то утварью.

Тут же притихла. Услышали?

Внутрь никто не заглянул. Посидев около минуты, решила выбираться. Сначала переоделась, затем обула сапоги. Лодыжка тут же отозвалась мучительной болью, но, прикусив губу, стоически это выдержала и, продышавшись, потянулась на выход.

Едва дверца распахнулась, на мгновенье показалось — ослепла. Глаза запорошила плавающая в воздухе колючая крупа, легкие обожгло холодом. Во все стороны простиралась заснеженная долина, сверкавшая под солнцем как грани бриллианта. Вдали тянулись пики обледенелых гор, по склону одного скользил бледный шар дневного светила.

— Добрый день, госпожа. — Прозвучавший возле уха голос оказался приятным.

Обернулась и обмерла — у изучавшего меня с прищуром красивого молодого мужчины были заостренные уши. Соломенные волосы стянуты в хвост, сам облачен в темно-зеленые одежды с воротником под горло, что покрывал серебристый узор, из-за спины виднелись лук и колчан со стрелами.

— Вы кто?

— Лафаэль Элеанди. — Склонился мужчина. — Княжеский лучник.

Огляделась из-под полуприкрытых век, сберегая глаза от снежного блеска:

— Где я?

— Эко ее заклятием «огрели», — пропел темноволосый воин, выпорхнувший из морозной дымки. — Родного дома не узнает.

Он тоже оказался эльфом! Тело покрывал узорный доспех, на боку — отделанные серебром ножны с мечом; распущенные черные локоны вились по ветру, серые глаза играли озорством.

— В Эостере, миледи. Мире вольных королевств Юга и союзных княжеств Севера. Запамятовали?

Я издала тихий смешок.

— Вроде того.

— Вижу. — Хмыкнул темноволосый и, глянув через плечо, крикнул, — Кано! Леди очнулась!

— Кано? — Удивилась я, на что Лафаэль пояснил:

— Командир по-нашему.

Я оглянулась и приметила высокий силуэт в облаке кристального света, что стоял около костра и разговаривал с одним из своих, и опознала в нем метавшего огненные шары незнакомца.

Он обернулся, отчего тяжелый в морозных узорах плащ с меховой опушкой, взметнул с земли снежный водоворот. Затем бросил в нашу сторону взор и, что-то молвив собеседнику, направился к карете. По пути отдал пару приказов, потрепал по шее белоснежного коня, выслушал короткое донесение и только потом подошел. Скрестил руки на широкой груди, и лениво привалился к дереву плечом.

— Как самочувствие, миледи?

Какой у него приятный голос. А внешние данные! Глаз не оторвать.

Широкоплечий. Гордый. Уверенный. С пронизывающим насквозь взглядом, от какого мое сердце забилось быстрее. В лице холодной красоты читались твердость, проницательность, завораживающая решимость. Кажется, от его внимания ничто не способно ускользнуть.

Одет в облегающие черные брюки и белую рубаху, подчеркивающую игру рельефных мускулов под тонкой тканью. Кем бы ни был статный незнакомец, он явно принадлежал к древнему аристократическому роду. Слишком уж выделялся среди простых подчиненных.

— Налюбовалась? — осведомился кано и в прядках его снежных волос вспыхнули яркие лунные искорки.

Сообразив, что нагло пялюсь и при этом молчу, смутилась, опуская глаза.

— Мне лучше. Спасибо.

— Идем к костру, — предложил он. — Поешь и согреешься.

Дельная мысль. С прошлого вечера ни единой крошки во рту. Но измотанная и обессиленная ударом по голове, поняла, что сама туда вряд ли дойду.

— Обопрись.

Вцепилась в протянутую руку в черной перчатке и… вскрикнула. Раненная лодыжка не вынесла перенесенного на ногу веса, хрустнула, подломилась, и, ахнув от боли, я поняла, что лечу вниз головой.

Сугроб мелькнул прямо перед носом. Думала, ухну в рыхлый снег, как вдруг… плечи обожгли жаркие крепкие руки. Рванули наверх. Обхватили поперек спины и под коленями, и я оказалась прижата к широкой эльфийской груди. В нос хлынул пьянящий аромат диких трав смешанный с морозной свежестью первого зимнего дня, и голова закружилась.

— Ловко подхватил, Агарвэн, — хмыкнул темноволосый.

Я открыла глаза, выдыхая испуг, и обнаружила себя на руках… Агарвэна. Хотела восхититься смелой реакцией, но осеклась. Мужское лицо было искажено будто от рвущей изнутри боли: брови сведены, глаза полуприкрыты, губы дрожат.

Пока думала — в чем причина этой перемены, командир пронес меня через лагерь и усадил около костра на обтесанное с одного бока бревно.

— Спасибо, — неохотно выпустила мужские плечи, чувствуя, наконец, твердую опору.

Он молча посмотрел синими ледяными глазами, повернулся и, делая глубокий вдох, зашагал в сторону.

Я стянула сапог, придвинулась ближе к огню и с пристрастием осмотрела больную лодыжку. Та распухла и посинела, а стоило к ней прикоснуться — по телу разливалась адская боль.

Просто прелесть, Диана!

Сдерживая рвущиеся с губ стоны, обвела лагерь в поисках того, что могло бы ее снять или того, кто мог бы это сделать. Но вместо помощи… (это день не задался или я такая «везучая»?) напоролась на недружелюбный взгляд рыжеволосого эльфа, сидевшего за соседним костром и занимавшегося починкой стрел. Осмотрев мою персону с головы до ног, лучник брезгливо сплюнул и, с отвращением отбросив стрелы, размашисто зашагал к коновязям, не оставляя следов на снегу.

Странно. Мы вроде не знакомы. Чем я столь сильно ему насолила?

От исчезающей в морозной дымке грациозной фигуры отвлекла упавшая на снег пара мужских кожаных перчаток. За этим ровно прозвучало:

— У тебя кость перебита.

Возле — стоял Агарвэн и, скрестив руки, буровил мою распухшую ногу сумрачным взором. Прислушалась к ощущениям и поняла — Он прав. При вывихе такой выраженной отечности не бывает, да и боль, поначалу несильная, теперь рвала ногу изнутри.

— Как быть?

— Если не лечить, через день начнется заражение, — произнес беловолосый совсем не то, что ожидала услышать.

Подняв голову, ответила недоуменным взглядом.

— Через два тебя свалит лихорадка, — бесстрастно продолжал мужчина, давая понять, что не шутит. — Через три — ты умрешь.

Синие красивые глаза сверкнули огнем, бровь насмешливо изогнулась.

— Могу исцелить, но придется потерпеть.

— Согласна, — простонала я на грани обморока.

— Тогда не кричи, — ласково проговорил командир, но его взгляд угрожающе потемнел.

Он рывком сорвал плащ, оставшись в облегавшей безупречное тело рубахе, и опустился на колено. По эльфийской коже вспыхнули пламенные узоры, растеклись, сложились в витиеватые рисунки и свирепо опалили мои лицо и лёгкие. Вид и ощущение могущества, безграничной силы, ярости, струящиеся сквозь эльфа, страшно испугали.

Я дернулась ускользнуть но… опоздала. Пылающие золотистым светом ладони обхватили мою лодыжку. Из кипящих расплавленной сталью эльфийских пальцев хлынули жаркие магические потоки и рассудок помутился.

Я испытала нечто невероятное. Такое, что даже сложно описать. По телу метнулась обжигающая энергия. Кожа засияла, вбирая жалящее магическое свечение, ощутимо ослаблявшее боль.

Правда, длилось это меньше минуты. Потом грудь обожгло с такой силой, как если бы по внутренностям полоснули острейшей бритвой. В горле заклокотало пламя, сердце запылало… и, охваченная огненной лихорадкой, я вдруг поняла, что больше не выдержу.

Еще мгновенье, и выгорю дотла…

Вставший белой стеной снег скрутился в воющую спираль, обдал фонтаном секущих до рези снежинок, и тут стало легко. Внезапно. Боль, терзавшая ногу — исчезла (как и взявшийся ниоткуда раскаленный поток).

Я приоткрыла слезящиеся глаза.

Целитель стоял на одном колене напротив. Опускал затухавшие руки и слегка покачивался. Пламенные узоры померкли, эльфийская кожа вновь излучала ровное серебристое сияние. Взгляд ясных, сверкающих глаз был затуманен.