Сквозь наши жизни - Дархан Исатаев Страница 3

алкоголя в чарующую страну грез и вечного покоя. Ее мысли, буквы, написанные ее тонкой, хрупкой рукой, проливали свет на окружавший меня мир, и я снова видел, как он обретал краски и тени. Даже после своей смерти, Алиса осталась художником моей жизни. Закрывшись в своей квартире, убежав от всего чужого за дверью, я сел на нашу мягкую кровать, ярко-бордового цвета, согревавшую мой взор и принялся читать ее дневник.

«Он не был идеален, но больше всего меня раздражала его привычка смотреть в глаза. Пристально, пытаясь заглянуть в самую глубину, чтобы увидеть все загадки и скрытые стороны моей души. Я отводила взгляд, краснея от смущения и страха остаться зачарованной его проницательным взглядом. Раньше, мужчины тоже смотрели в мои глаза и делали вид, что разглядели что-то в них. Что же? Ответ был очень разный. Кто-то видел в них жизнь, кто-то будущее, кто-то пугающую и в то же время затягивающую красоту, а кто-то видел в них счастье.

Когда наши отношения с N переросли во что-то большее и сомнения с неуверенностью покинули меня, я спросила его, что же он видит в них. Но он ничего не ответил, лишь сделав вид, что не услышал мой вопрос. Мне было немного обидно от его игнорирования вопроса, но в то же время очень интригующе, что бы он ответил. Проходили дни, солнце сменялось луной, и о своем вопросе я позабыла. В холодные дни осени, прячась от дождя и грусти, я лежала в нашей теплой кровати, укутанная белым с зеленными полосами пледом. В один из таких дней я лежала без настроения и просматривала вечернее ток-шоу с Эллен Дедженерес. Но шутки и танцы не поднимали моего настроения, и когда N вернулся с тренировок, он легко заметил мою осеннюю, легкую меланхолию. Тогда, сев на край кровати и снова взглянув своим завораживающим взглядом в мои глаза, он спросил: «Ты хотела знать, что вижу я в них? Себя. Я вижу в них себя. И без них меня уже не будет». Наша любовь подобна лаве, в которую попали два куска неизвестной руды – мы. И лава сделала их одним целым. Как же прекрасен этот мир, в котором отдельные части атомов соединяются в одно целое, и дарят нам целую вселенную радости. (Но наши атомы распались. Я не верю в прекрасное этого мира, мира в котором мы не вместе. Какой же он бессмысленный, когда одно целое разбивается на части, ровно в половину. Весь этот мир все больше и больше заполняется разбитыми половинами, которые живут и чувствуют в половину. Спасибо тебе, что ты оставила после себя этот мир, в котором все цело и без остатка)».

Я очень аккуратно закрыл дневник Алисы, боясь, что весь этот прекрасный мир выльется наружу. Он принадлежит только мне. По винтовой лестнице из красного дерева с древнегреческими узорами я спустился на кухню. Она стояла нетронутой уже очень долгое время. Если бы не Анна (наша домработница, которую наняла Алиса) весь дом видно зарос бы паутиной. Единственное, что интересовало меня на кухне – это алкоголь. И в город я выезжал лишь для того чтобы закупиться как можно больше шотландского виски. Не пробовавшего крепкий вкус этого напитка, может вырвать от его терпкого вкуса, но это единственное, что еще не потеряло свой вкус в этом сером мире. Я открыл новую бутылку Highland Park, сел на пол из кафеля и сделал пару глотков моего заполнителя пустоты. Жидкость прошла по горлу, приятно прожигая его, пробуждало мою душу и с глаз моих пошли слезы. Я вновь ощутил свою душу, и боль через слезы на время покинула мое нутро. Сквозь слезы и затуманенный взор я видел нашу с Алисой фотографию на белоснежном холодильнике. Это была Прага. Летнее солнце уже успело согреть воздух, несмотря на то, что мы вышли довольно рано и свою экскурсию начали с Тройского замка. Нам с Алисой он очень понравился: классическое сооружение, напоминавшее большой особняк (но с некой изюминкой) бледно-красного цвета с белыми вставками, которые придавали ему умиротворенный вид. Перед замком стоял фонтан (чаша небольшого размера с, казалось бы, созданного природой каменным столбом), а лестница в него охранялась античными титанами и древнегреческими богами. На фоне этого, моя Лис пыталась передать мне бутылку с водой, которая предательски соскользнула и вырвала из уст моей любимой громкое «Падает» и я, пытаясь поймать бутылку, упал на колено. В этот момент нас и запечатлел фотограф. Она с широко открытым ртом, будто громко хохочет от чего-то и я на одном колене, рукой тянусь в ее сторону. Как же мы были счастливы. И нам казалось, так будет всегда и счастье наше не рушимо, а потому вечно. Казалось.

Я сделал еще пару глотков, которые вернули меня в настоящее. Закрыл от усталости глаза и впервые за пару дней уснул на холодном, но казалось таком мягком полу.

Цветы,

которые больше не пахнут

Проснувшись поздней ночью, меня обуяла такая мучительная тоска. Я был пьян, ноги не слушали меня, но вот память надоедливо напоминала мне, что в доме этом я один, да и в мире, скорее всего я остался один. Я побежал наверх, спотыкаясь и падая, к своему спасению. Вот уже около года, единственный с кем я общался и виделся, был ее красный дневник. Кажется, все, что происходило со мной, было не настоящим, страшным бредом моего сознания, а все настоящее, реальность моя была в этом дневнике и мире созданном Алисой. Я бережно открыл его и начал вчитываться в каждое слово.

«До встречи с N я была совершенно другим человеком. Я была задавлена своими проблемами, разобрана и разбита на мелкие кусочки. Как цветок, что по року судьбы оказался на обочине дороги. Каждый прохожий, каждая повозка, не замечая, втаптывали меня в грязь и силы мои были на исходе. Как же сильно меняется наша жизнь от присутствия или отсутствия в ней людей. Наша жизнь – это и есть люди. Они, как зеркало, лишь с ними мы можем увидеть себя. N ворвался в мою жизнь неожиданно, утопив мою тоску в своей любви. Ее было так много, что я перестала видеть свои проблемы и была ослеплена ее лучами. Цветок, который погибал у дороги от ударов судьбы, вновь начал цвести. N не был садовником. Я – цветок, он – земля».

Мой маленький цветочек, как же мне не хватает тебя. Сердце мое разрывается, и я хочу рыдать. Хочу