Лимб. Анафемные души - Елена Филон Страница 3

– Урсула была слишком слабой для неё, – негромко отозвался проводник. – А те двое и ты вполне могли подойти.

– Что?! Кто?! Я?! Для кого?! Ты спятил! Псих!!!

Девочка неуловимым взгляду движением оказалась рядом с бьющимся в истерике заблудшим, готовая сделать то, что задумывала изначально, но кто бы мог подумать, что какой-то проводник может оказаться быстрее её?..

Глаза паренька на секунду округлились, рот испустил короткий хриплый стон, а затем тело обмякло, повиснув на толстой ветке дерева, которая прошла сквозь его сердце, и которой несколькими секундами ранее на этом месте и в помине не было.

Девочка круто развернулась к проводнику, встретившись взглядом с его холодными и черными, как ночь глазами и решила, что этого заблудшего получить будет не так-то уж и просто, но его тело вполне подойдёт. Тело и глаза проводника – даже лучше, чем могло было быть! Зачем вообще ей обычный заблудший, если появился такой соблазнительный вариант?

Девочка шагнула вперёд, готовясь к нападению, готовясь овладеть телом заблудшего, для которого открыты дороги в любые сектора. А значит, теперь дороги будут открыты и для неё! Ещё недавно она и рассчитывать не могла на такую удачу.

Рэйвен шагнул навстречу и, склонив голову набок, не без интереса смотрел на создание, впервые на его памяти пожравшее душу ребёнка. Обычно эти твари не пожирают детей, потому что дети – слишком слабый сгусток материи, не пригодный для долгого существования в нём. Но эта сущность выбрала ребёнка. И скоро этой сущности понадобится другое тело для существования.

Что ж… Рэйвен с радостью предоставит ей своё.

– Долго ж я тебя искал, – губы проводника дрогнули в кровожадной ухмылке, – анафема. Прокажённая душа.

Глава 1

Мне холодно.

Этот холод не похож на тот, когда немеет тело, дрожат губы, а деревянные мышцы сводит тугими судорогами. Этот холод сравним со скользкими ледяными змеями, ленивыми, опасными, не знающими пощады. Они хватают за лодыжки, обвивают икры и бёдра, ползут по животу и, шипя, затягиваются тугой петлёй на шее, вонзая в плоть отравленные зубы.

Босые ступни бредут по острым камням, которые въедаются в кожу и с каждым шагом причиняют всё больше боли. Эта боль ломает тело, разрушает разум и становится причиной хриплого гортанного крика вырывающегося изо рта. Так мне кажется… что причина всему – боль. На самом деле… я не знаю что причина. Я просто не помню этого.

Падаю на колени, хватаю себя за волосы…

Ударяюсь руками о мелкие колючие камни, сжимаю их в ладонях, пока новая волна боли не заставляет меня заткнуться и судорожно втянуть в стонущие лёгкие воздух. Какой воздух? Тёплый, холодный, горячий, сырой?.. Ничего не чувствую. Не могу чувствовать. Не имею права. Лишена этой возможности.

Всё, что есть я – призрак в плену собственного разума.

Всё, что есть вокруг – чёрно-белая картинка, заевшее воспоминание, моя неизбежность.

Грязное свинцовое небо нависает над неспокойной гладью широкого озера окаймлённого густым кипарисовым лесом. Вершины деревьев тонут в небесной пучине, путаются в тягучих, как смола грозовых тучах и дрожат от порывов ветра, который с корнями пытается выдрать из чёрной земли их могучие стволы.

Гладь озера напоминает жидкую ртуть, отражая в себе грязно-серые небесные разводы. Неспокойная, тревожная гладь… Она зовёт меня подойти ближе, опустить ступни в холодную мёртвую воду и покориться течению.

Делаю шаг. Шатаюсь. Обхватываю себя руками, тихонько всхлипываю, до крови кусаю губу и ступаю по илистому дну. Длинные чёрные локоны, повинуясь порывам ветра, взметаются над головой, ударяют по лицу, бьют в спину, подгоняя. Иду на глубину, чувствую, как намокает одежда, липнет к телу, становится тяжёлой и тянет меня вниз, за собой.

Ветер хлещет по лицу, как скальпелем режет кожу, бросает в меня удары проливного дождя. Не знаю, о чём думаю. Не знаю, зачем это делаю. Не понимаю, что стало причиной…

Ухожу с головой под воду и позволяю себе камнем пойти на дно. Не сопротивляюсь. Не боюсь. Принимаю.

Вода хлещет в горло, лёгкие стонут, сжимаются и умоляют о кислороде. Глаза открыты и всё ещё смотрят сквозь мутную воду бушующего озера. Веки сдаются последними, чувствую, как они тяжелеют, медленно опускаются, готовые принять блаженную темноту. Лёгкие завершают свою борьбу, покоряясь. Сознание уплывает вместе с безвольным телом ударяющимся о дно.

Последнее, что чувствую – нестерпимую, острую, как лезвие раскалённого клинка волну боли, словно кто-то клешнями вцепился в плечи, сжал их стальными пальцами и безжалостно рванул в разные стороны, разорвав меня на две части.

Последнее, что вижу – ослепительную вспышку золотистого света. Такую яркую, что боль ударяет по глазам даже сквозь закрытые веки.

Последнее, о чём думаю… Хотела бы знать. Но я понятия не имею, о чём думала в последние секунды своей жизни.

Смерть настигает меня, цепкими пальцами хватая в ледяные объятия. Теперь я принадлежу ей. Теперь моё тело принадлежит земле. Теперь моя душа – собственность Лимба.

***

Задыхаюсь.

Заглатываю ртом воздух, переваливаюсь на бок, обхватываю шею руками и, прижав колени к груди, лающе кашляю. Хочу сплюнуть воду, которой в помине нет и не может быть ни в желудке, ни в лёгких и вовремя включаю рассудок, чтобы из-за очередного кошмара не выглядеть ещё большей дурой в глазах десятка очевидцев, наблюдающих за моими далеко не самыми изящными телодвижениями на бугристом полу пещеры.

Никак не могу привыкнуть. Уже тысячи раз видела сон о том, как тону в озере, а всё никак не могу проснуться без кашля и стонущих от нехватки кислорода лёгких. Подумаешь, каждую ночь вижу этот кошмар… В Лимбе этим никого не удивишь, если только он не новая душа застрявшая здесь. В Лимбе, все мы мертвы и все мы каждую ночь видим одно и то же – сон о собственной смерти.

И в Лимбе все заблудшие души давно к этому привыкли.

Видимо все кроме меня.

Кочевники, или как их некоторые вроде меня называют – торговцы-мародёры, всё ещё посмеивались с моего припадка, когда я поднялась на ноги и, виляя из стороны в сторону, направилась к выходу из пещер.

Терпеть не могу кочевников. Эти не особо приятные личности, если их вообще можно назвать личностями, обворовывают сектора фантомов, после того, как отряды мирных секторов забирают из них новые души, и скитаются по всему Лимбу впихивая своё барахлишко тем, кто в этом барахлишке нуждается. Ну, или выставляют на обмен, что пользуется б`ольшим спросом. Потому что, чтобы оплатить товар натурой усилий много не надо, да