Воскрешение Торгунны - Сергей Валерьевич Мельников Страница 3

поели и остальные. Когда котелок опустел, Торгунна вышла из дома. Асмундур кинулся за ней. Она подошла к телеге и легла так же, как лежала раньше. Асмундур схватил её за плечи, но они оказались твёрдыми и холодными, а голова безвольно откинулась, обнажив тонкую шею. Сильный воин, победивший людоедов, сел на землю, прислонившись к колесу, и зарыдал, а его друзья стояли над ним и не знали, что сказать.

Утром быки потащили повозку дальше. Впереди ехали два его друга, а сзади – сам Асмундур с братом.

– Она не мертва, – сказал он. – Она не в Хельхейме.

– Ты обезумел от горя, Мунди, – ответил Бьярки.

– Нет, – упрямо замотал головой Асмундур. – Я верну Торгунну.

– Но как?

Асмундур задумчиво посмотрел на солнце.

– Ещё не знаю, но отпустить её я не могу.

У подножия ледника Хофсйёкюдль они остановились на ночлег. Споро в восемь рук возвели шатёр, Бьярки разложил дрова для очага, Асмундур поставил котелок, кожаную флягу с водой, крупу и вяленую оленину. Потом он сел, сели и остальные. Фроди достал кресало, но Асмундур остановил его. Они долго сидели вокруг холодного очага, не глядя друг на друга, пока снаружи не заскрипел снег. Откинулась шкура, закрывающая вход, в сгустившихся сумерках показалось бледное лицо. Качнулись тяжёлые косы цвета морёного дуба, когда Торгунна вошла в шатёр. Воины вскочили на ноги. Глядя мимо: в землю под ногами, на дрожащие под порывами ветра стенки, на дрова в незажжёном очаге – куда угодно, но не в глаза мужчинам, она подошла к очагу и взяла протянутое кресало. Фроди вздрогнул: теперь и он ощутил ледяной холод её тонких пальцев.

Всё повторилось. Она протянула мужу плошку с дымящейся кашей.

– Ты голоден, Асмундур, поешь, – сказала Торгунна, и он принял еду из её рук, но, как ни пытался заглянуть в глаза, она неизменно отводила взгляд.

Когда мужчины насытились, Торгунна повернулась и, глядя под ноги, пошла к телеге. Издав вопль отчаяния, Асмундур перепрыгнул пылающий костер и бросился за ней. Бьярки выскочил следом. Хаки выхватил горящее полено и с Фроди последовал за ними. Тень ледяной стены накрывала шатер, а за её изломанной гранью, возле распряжённой телеги стоял Асмундур. Он обхватил вырывающуюся Торгунну, как огромный медведь, забирающий свою жертву, только медведи не плачут. Три храбрых воина много раз, не задумываясь, бросались в самую гущу смертельной битвы, но сейчас стояли вокруг и не знали что делать. Ветер с ледника трепал жалкий огонек на недогоревшем полене, его рыжие отблески метались по нужному лису Торгунны, стиля мертвенную бледность. С огромным трудом, будто не слабая женщина сопротивлялась ему, а великан-людоед с далёкого скоттского острова, Асмундур развернул жену к себе.

– Посмотри на меня, Торгунна! Я, твой муж говорю тебе: посмотри!

Она выгнулась так, что косы легли на снег.

– Нельзя! – закричала она.

Он схватил Торгунну за голову, она упала на колени, и он рухнул в след рядом. С красным от натуги лицом он тянул её к себе, а она сопротивлялась, и ему никак не удавалось сломить её волю. Когда осталось совсем чуть-чуть, Торгунна закричала. Рот распахнулся так широко, как не может он открыться у живого человека, от её крика ослабли руки Асмундура. Хаки уронил факел в снег и он, зашипев, погас.

Торгунна встала и сказала:

– Асмундур, не пытайся меня вернуть. Ты погубишь и меня, и нашего сына.

Обезумевший от горя Асмундур пополз за ней, вцепился в подол её платья, но она не остановилась, только затрещала разрывающаяся ткань. Торгунна легла в телегу на солому, как лежала раньше и закрыла глаза. Долго Асмундур стоял на коленях, уткнув лоб в деревянный борт похоронной повозки, а его ближники стояли вокруг молча. Только луна равнодушно смотрела на четыре крошечных фигурки у неуклюжей телеги под отвесной ледяной стеной, а больше вокруг живых не было.

На третий день они вошли в Скаульхольт. Проехали, не заходя, мимо домов под подозрительными взглядами местных жителей. Впереди зеленел высокий холм. Асмундур показал на него:

– Хорошее место для погребального костра.

Они направили повозку к его подножию и разбили лагерь с подветренной стороны, укрывшись от любопытных глаз.

Наступила ночь. Асмундур сам достал кресало и развёл костёр. Наварил каши с олениной, разложил по плошкам. Бьярки настороженно следил за братом. Он сходил к повозке, убедился, что Торгунна мертва и недвижна, потом подсел к Асмундуру.

– Что ты задумал, брат? – спросил он.

– Она носит в чреве моего сына, – угрюмо ответил Асмундур.

– Брат, ты оглох? – вспыхнул Бьярки. – Ты не слышал, что сказала Торгунна прошлой ночью?

– Очень хорошо слышал, Медвежонок – ответил он, назвав брата детским прозвищем. – И потому не могу с ними расстаться.

Он встал и пошёл к телеге.

– Остановись! – крикнул Бьярки.

Асмундур выхватил меч и развернулся.

– Я сделаю это, даже если мне придётся убить тебя! – прорычал он.

Бьярки посмотрел на подрагивающий конец клинка, на полное решимости лицо брата и отвёл глаза. Асмундур резко бросил меч в ножны. и откинул шкуру, укрывающую тело Торгунны.

– Помоги! – крикнул он, но Бьярки не сдвинулся с места. – Ко мне! – заревел он, как на поле боя, созывая воинов на подмогу.

Хаки бросился к нему, следом запрыгнул на телегу Фроди. Бьярки смотрел на них исподлобья, но не трогался с места. Втроём мужчины аккуратно подняли тело Торгунн и уложили у костра на расстеленную шкуру.

– Я просил Хель отпустить Торгунну, я молил Локи уговорить свою дочь, я просил Одина приказать своему сыну, они глухи и слепы, им всё равно. Я говорил им, что мой сын будет великим воином, но они молчат. Я заставлю их вернуть мне Торгунну и моего сына.

Сказал Асмундур, и Бьярки понял, что эти слова – ему. Со вздохом он встал рядом с братом и положил руку ему на плечо.

– Если ты решил твёрдо, я помогу, но ты совершаешь ошибку.

Асмундур накрыл его руку ладонью и ничего не сказал. Он стянул с Торгунны платье и нижнюю рубаху. Она лежала у костра на шкуре белого медведя: такая же белая, мёртвая и прекрасная. Бьярки залюбовался её телом, на миг забыв, что она мертва. Асмундур сунул руку под седло своего коня и вытащил мокрую от конского пота тряпицу. Он тщательно натёр лошадиным потом кожу жены.

– Помнишь хромого Хефина, Бьярки? – спросил он, не отрываясь от работы. – Валлиец из воинов Аластура. Я часто говорил с ним вечерами. У валлийцев есть добрая богиня, её зовут Рианнон. Она принимает роды у кобыл, охраняет всадников и провожает их в царство мёртвых. Она же