Принцесса кролик и метка демона (СИ) - Кира Иствуд Страница 3

но заснёт и будет видеть сны о героях. О спасении, о счастье, о победе… Иногда о трагедии, но никогда о скуке! Но взамен, если какой-то из снов тронет сердце спящего исполина — тот исполнит заветное желание смельчака. Исполин согласился на предложение божественного зверя. Он опустился на землю и заснул… прямо тут! — папа показывает на гряду тёмных деревьев за садом.

— Где? — мы с братом вытягиваем шеи. Даже Ири выглянула из корзинки не в силах сдержать любопытство.

— Волшебный туманный лес, что вы ведите — это и есть исполин! — торжественно говорит папа. — То, чем он стал! Лес живой и это не просто присказка. По сей день исполин видит сны о каждом, кто приходит к нему! Именно его магия помогает в ритуале инициации оборотней. Мы дети божественного зверя, до сих пор находимся под присмотром исполина.

— А что насчёт исполнения желаний? — спрашиваю я.

— Если быть смелым и сильным, то в лесу можно найти живой кристалл необычайной чистоты. Сердце исполина!

— Сердце! — восхищённо шепчет Дерек.

— Если прикоснуться к нему и загадать желание — оно обязательно сбудется!

— О-о-о! А ты его встречал?

— Конечно, — хитро улыбается папа.

— И что ты загадал?! — Дерек вскакивает от нетерпения.

— Я загадал, — папа понижает голос, — что хочу получить самое бесценное сокровище!

— И получил?! — любопытствую я

— А как же!

— И что это было?!

— Иди сюда, скажу на ушко.

Отставив корзинку, с выглядывающим из неё кроликом, я скорее подхожу к папе. Мы с Дереком наклоняемся к нему поближе.

— Моё бесценное сокровище… — шепчет он, и вдруг хватает нас за талии, — Это вы! — и начинает щекотать.

Ох, папа!

Мы заливисто смеёмся, выкручиваясь из его рук, но это не так-то просто!

— Ахах! Всё! Всё! Ахахах, — хохочет Дерек, у него вспыхивают огнём глаза, значит, магия сейчас выйдет из-под контроля! Только тогда папа позволяет нам вырваться, а сам довольный, подхватывает Ири и, положив малышку себе на живот, чешет ей ушко. Сестричка млеет от удовольствия.

Какое-то время мы молча сидим в беседке, уставшие от смеха.

Я прокручиваю историю про исполина в голове… Странно, что учитель никогда не рассказывал мне эту легенду. Да и папа в конце свёл всё к шутке. И если вспомнить… то у него был ужасно хитрый вид перед началом истории.

Вот же волчий хвост! Он же просто её выдумал!

Я уже хочу сообщить о своих догадках, как вдруг брат говорит, морща нос:

— Уж папа, прости за прямоту, но у тебя было глупое желание! Я бы загадал, чтобы выросли крылья! Это куда лучше.

— От любви они очень даже растут, — назидательно сообщает папа, ничуть не обидевшись.

— Пфф, — брат закатывает глаза.

— А чтобы ты попросила, конфетка? — спрашивает он меня.

Я решаю промолчать, что знаю о “выдумке”, а вместо этого спрашиваю:

— А можно желание только для себя? — я кошусь на сестру.

— Да, насколько знаю… — папа старается сохранить улыбку, но его глаза становятся грустными, как у мамы. Он особенно нежно проводит пальцами по пушистой спинке сестры. Она кажется ещё меньше, когда сидит на папе, ну просто шерстяной комочек! Волк и кролик… Говорят — это странно, но для меня нет ничего привычнее.

— Ну… тогда я бы попросила, чтобы моя магия была сильной. Чтобы я могла её использовать, и помочь кому захочу!

— У тебя она и так будет сильной, детка.

— Не известно! Учитель сказал, что моя сила спит… Может, вовсе не проснётся?

— Не переживай, сестрица Адель. Я наколдую тебе, что захочешь! — гордо заявляет брат. — Давай, скажи, чего желаешь? Во что мне превратить эту корзинку?

— Да ты же умеешь превращать только в пепел! — фыркаю я.

— Нет, я научился ещё кое-чему! Ну скажи, что тебе наколдовать! Скажи! Скажи! — от нетерпения он подпрыгивает на месте. Папа наблюдает за нами, прикрыв один глаз и поглаживая Ири.

Вздохнув, я, как взрослая, решаю попросить брата то, что ему будет несложно. Пусть порадуется.

— Наколдуй три огонька!

— Нее, это слишком просто!

— Ну тогда четыре!

— Десять! Я наколдую десять!

Прежде чем успеваю возразить, брат вытягивает перед собой руки и, закусив язык от усердия, принимается читать заклинание.

— Дерек, не здесь! — успевает крикнуть папа, но уже поздно.

И без того горячий воздух раскаляется, и под крышей беседки вспыхивают один, два, пять… десять рыжих огоньков!

— Получило… — брат не договаривает, потому что в следующий миг огоньки вспыхивают ярче и разлетаются в стороны, как испуганные пчёлы.

— Ой! — взволнованно восклицает брат, пытаясь вернуть магию под контроль. Папа молниеносно накидывает на нас щиты, чтобы спасти от ожогов. Всучив мне Ири, ловит несколько огоньков голой рукой, развеивая магию. Один врезается в деревянную стойку, но папа успевает потушить уже вспыхнувшее было пламя. С парочкой оставшихся искр справляется брат.

— Фууух, вроде всех поймали! — вздыхает запыхавшийся Дерек, как вдруг снаружи раздаётся женский визг.

— Платье! Платье горит! — истошно кричит кто-то.

Глава 2

В пяти шагах от беседки испуганно вопит незнакомая женщина. Подол её серебристого платья полыхает огнём.

— Меня пытаются убить! Убить! — кричит она, крутясь юлой и размахивая руками.

Мы выскакиваем наружу. Вытянув руку, папа шепчет заклинание. Он — маг огня, и потому пламя на юбке женщины сразу подчиняется ему. Недовольно шипя, оно гаснет. Обгоревшие кусочки ткани пеплом оседают на траве.

— Кто поссссмел! Какая тварь…

— Успокойся, Зарина. Огня уже нет, — обрывает истерику женщины папа, жестом показывая прибежавшим на шум охранникам, что ничего не случилось и они свободны.

— Я этого так проссссто не осссставлю!

В воздухе пахнет гарью, а на языке вкус горечи. Брат застыл рядом, белый от испуга, не зная, какого наказания ждать. Хоть он и принц, но ещё совсем волчонок, ему только семь лет. Я беру его за руку, чтобы, поддержать. Второй рукой прижимаю к себе сестру-кролика, которая прислушивается к происходящему, навострив длинные белые уши.

Женщина, которую отец назвал Зариной, поворачивается к нам.

На вид ей ближе к тридцати, как маме, но мама — добрая и красивая, а эта женщина — уродливая… и злая! Я сразу это вижу — по её тонким неправильным морщинам, по брезгливому выражению губ.

Зарина высокая и худая как палка, будто совсем ничего не ест. Шея тонкая, черты лица узкие, но при этом от женщины исходит аура опасности, будто у притаившейся в траве змеи. На бледных щеках выступили рваные пятна румянца, жёлтые волосы растрепались, а зрачки вытянулись в острые длинные линии.

“Анаконда”, — подсказывает мне кроличий инстинкт, заставляя отступить. Но тут Зарина находит меня взглядом, и я