Валентина Герман - Ведомые светом Страница 3

Лицо графини стало каменным.

— Прошу извинить меня, Ваше Высочество, — медленно процедила она. — Я думала, это давно в прошлом. Простите, что побеспокоила Вас. С Вашего позволения, Ваше Величество, — и она, сделав реверанс, быстро исчезла в толпе. Иллиандра хмуро проводила ее взглядом и вдруг почувствовала, как Плоидис сжал ее руку.

— Мягче, Илли, — тихо сказал он, и Иллиандра, вздрогнув, подняла на него глаза. Он внимательно смотрел на нее, и на губах его играла едва заметная улыбка.

Иллиандра смутилась.

— Прости.

Он мягко сощурился и, улыбнувшись ей, снова подал ей руку:

— Ты, кажется, обещала мне танец.

— …Устала? — сочувственно улыбнулся Плоидис, когда они отпустили слуг, почти четверть часа разбиравших парадную прическу на голове Иллиандры, и наконец уединились в королевских покоях.

Иллиандра вздохнула, поднимаясь с пуфа перед зеркалом, и принялась снимать серьги.

— Сегодня я особенно отчетливо понимала, что лучше тебе было не разводиться с Алиетт, — произнесла она печально. — Она настолько естественно вписывалась в эту роль… а я…

— А что ты, Илли?.. — Плоидис внимательно взглянул на нее.

— А я начинаю сознавать, что совершенно не знаю, как теперь вести себя, — ответила Иллиандра. — Я не знаю, как мне отныне отвечать на вопросы, не знаю, как реагировать на откровенное лицемерие… я так боюсь каким-нибудь неверным действием еще больше навредить твоей репутации.

Плоидис улыбнулся уголками губ.

— Ты не навредишь моей репутации.

Иллиандра нахмурилась.

— Но я не могу быть под стать тебе, Плоидис. Я хотела бы, но я только теперь сознаю, какая это разница — быть твоей любовницей и твоей женой.

Он подошел к ней.

— У тебя отлично получается, — сказал он, обнимая ее за талию. — Возможно, сейчас это кажется тебе сложным. Но пойми, это — всего лишь образ, к которому ты вскоре привыкнешь. Главное не в этом… ты ведь знаешь, как я счастлив, что ты со мной, — он нежно провел пальцами по ее щеке. — Я даже не представлял себе, что это когда-нибудь будет возможно. Ты моя, Илли, ты моя, и мне не нужно скрывать этого.

Она печально улыбнулась ему.

— Ради этого я готова носить любой образ, Плоидис, — она вдруг усмехнулась и чуть склонила голову. — Подумать только, ведь наверное, любая девочка в детстве мечтает оказаться принцессой — ты знаешь, забытой, потерянной, перепутанной, а лучше, совсем как я, встретить прекрасного принца и выйти за него замуж… и вот я здесь, воплощение мечты, собирающее сотни завистливых взглядов; и я совершенно не знаю, что мне делать с этим ужасно громоздким титулом и всеобщей ненавистью, которая полагается к нему в довесок.

Плоидис усмехнулся, находя завязки ее корсета.

— Для начала, Илли, можешь постараться просто быть мне женой.

Она почувствовала его руки и удивленно воззрилась на него.

— Плоидис, я, кажется, пытаюсь поговорить с тобой.

Он невозмутимо качнул головой, не оставляя своего занятия.

— Я знаю. И я уже говорил тебе: ненависть, сплетни, зависть — все это неизбежно сейчас. Пройдет время, и они успокоятся и будут вынуждены принять тебя, если не захотят терять мою благосклонность.

Он коснулся губами ее плеча, потом запустил пальцы в ее волосы и, выпрямившись, посмотрел на нее сверху вниз. Мягкая улыбка тронула его губы.

— Я прошу тебя, не переживай так. Обещаю, все уладится.

Иллиандра смотрела в его бархатные глаза, не в силах сдержать ответной улыбки.

— Почему ты неизбежно заставляешь меня чувствовать себя такой наивной?..

Он чуть поднял бровь.

— Понятия не имею. Я вижу перед собой сильную, умную женщину, которая сумела проникнуть в мою жизнь, мое сердце и мою политику, однако в последнее время отчего-то слишком заботится о том, что подумают об этом другие.

— Возможно, потому, что других в последнее время слишком заботит моя личная жизнь, и меня не может не угнетать слепая несправедливость их суждений.

Плоидис улыбнулся и коснулся губами ее волос.

— Во имя Богов, Илли, ты можешь забыть о них хотя бы ненадолго?..

Его мягкое соблазняющее дыхание, согревавшее ее кожу, подействовало на нее сильнее любых слов и утешений. Все ее мысли и впрямь исчезли где-то, позволяя сознанию заполниться лишь волнительным ощущением его близости. Иллиандра поймала в ладони его лицо и, встретив его взор, лукаво улыбнулась:

— Что ж, боюсь, мне придется. Ведь ты, похоже, не намерен оставлять мне выбор.

Спустя неделю Иллиандре вновь пришлось предстать перед светом на традиционной прогулке, которую двор совершал по королевским садам.

— Раньше мне отнюдь не казалось, что эти сборища происходят так часто, — тихо вздохнула Иллиандра, склоняясь ближе к подруге, с которой она практически не расставалась с тех пор, как Плоидис вынужден был вновь оставить ее после короткого приветствия.

— Тебе стоит подумать о чем-нибудь другом, Илли, — мягко заметила Диадра. — Разумеется, сейчас они все ненавидят тебя: ты вышла замуж за самого короля, получила титул, жизнь, о которой многие из них мечтают… им никогда не придет в голову, что ты в самом деле любишь его так, как никто другой. А между тем, только это и важно.

Иллиандра вздохнула.

— Разумеется. Но поверь, Ди, совсем нелегко принимать на себя все то презрение, которое сочится в каждом их слове.

— Раньше оно не слишком волновало тебя. Помнится, ты без колебаний ставила на место этих расфуфыренных выскочек, любящих осуждать всех и вся, если их надменные речи вдруг касались королевской политики.

Иллиандра усмехнулась.

— Тогда я, по крайней мере, была уверена в своем праве на это.

Диадра удивленно подняла брови.

— А сейчас?

— Не знаю, Ди, — вздохнула Иллиандра. — Сейчас все иначе. Мое место было там, в тени, рядом с ним, и тогда я могла вести себя так, как считаю нужным, и не считаться с тем, что думают обо мне эти самовлюбленные лицемеры. Но теперь… теперь я его жена, и они все смотрят на меня, шепчутся у меня за спиной и изо всех сил стремятся плюнуть ядом мне в лицо. А я даже не знаю, как мне реагировать на это, потому что отныне это касается не только меня, но и Плоидиса.

— Я думаю, тебе просто стоит быть собой, Илли, — ответила Диадра, но Иллиандра качнула головой.

— На последнем балу целых два человека убедили меня в обратном. Теперь я не могу вести себя, как незаметная провинциальная девчонка, наслаждаясь своей независимостью и свободой. Отныне у меня есть обязанности, есть статус, которому я должна соответствовать, но проблема в том, что никто и никогда не учил меня, как.