Зверя зависимость (СИ) - Вечер Ляна Страница 30

— Да ты что?! — кривая улыбка не сходит с моих губ.

— Ничего тяжелого — барбитураты в основном, но клиентура постоянная. Так что есть кого за жабры взять, если понадобится.

— Возьмём, дорогой, если понадобится, — киваю. — Но я бы предпочёл выполнить просьбу моей пары. Если её сестра согласится делать, как скажут, конечно.

Всё с дядей альфой будет в порядке. И суд у жрецов переживу, и право на власть снова будет моим, и в стаю вернусь. Не один.

Глава 21

Слоняюсь по однушке и не знаю, чем заняться. Дел тьма просто! Но мысли все о сестре, и как с этим бороться я не знаю. Пытаюсь ей дозвониться — абонент вне зоны доступа. И кошмары ночные из головы не идут… Тянет ко мне руки Натка, помощи просит. От этого только тяжелее.

Намывая турку, твержу: Наташка — взрослая баба, которая наделала себе проблем, пусть сама с ними разбирается. Но аутотренинг не даёт эффекта. Нужно что-то действенное… Пойду вещи соберу? Пожалуй, да.

Выключаю воду и иду в нашу с сестрой квартиру. Дома пусто и неуютно. Мне не хочется здесь оставаться. Быстрее покидать одежду в сумку, собрать учебники и свалить.

Ветер перемен не приносит радости… Господи-боже, ну почему я такая, а?! Наташка надо мной издевалась, эксплуатировала — я позволяла, знаю, но всё же. Хотя бы сейчас можно не испытывать чувство вины, Ангелина Васильевна?

Нет, нельзя. Натура у меня такая.

Кошусь на башню из картонных коробок в коридоре. Прихватить с собой косметики? Мне хочется быть красивой и ухоженной. Теперь есть для кого!

Вскрываю коробки, разглядываю содержимое… Помада, тени, пудра, тоналка — это ещё туда-сюда, но с остальным снова напряг. Я даже не подозреваю о назначении большинства косметических средств в этих чёртовых тюбиках-баночках.

От сосредоточенного перевода названий меня отвлекает звонок в дверь. Сердце ёкает — Наташка. Смотрю в глазок, а там Жека. Принесла тебя нелёгкая, Евгений!

— Чего? — недружелюбно спрашиваю через дверь.

— Поговорить хотел, — коротко сообщает Женька. — Извиниться.

Щёлкаю замком и смотрю в наглые глаза бывшего шефа. Он выглядит виноватым и помятым. Похоже, протрезвел окончательно — избавился от похмелья.

— Слушаю, — я не приглашаю его в квартиру.

— Чаю предложишь? — с надеждой спрашивает.

Вот ведь… Ладно, фиг с тобой. Делаю шаг назад, Жека заходит, оставляет тапочки в прихожей, и мы идём в кухню. Я ставлю чайник, готовлю заварку. Всё молча.

Что-то вы, Евгений, не спешите с извинениями. Кошусь на него.

— Гель, прости, — выдаёт он со вздохом. — Я когда выпью — дурак.

— И с похмелья дурак, — дополняю его чистосердечное.

— И с похмелья, — печально соглашается. — А ты куда-то собралась? — он резко меняет тему.

Заметил сумку в комнате и ворох вещей на моей кровати — интересуется теперь. Но откровенничать я не спешу — отмалчиваюсь, наливая нам по чашечке чая. Посидим, побеседуем как цивилизованные люди и разойдёмся. На задушевную беседу я не настроена.

Жека глотает зелёный чай и даже не морщится. Хотя я точно знаю — он этот напиток не переносит хронически. Какая стойкость! Явно не просто извиниться заглянул. Щурюсь, разглядывая Евгения — пытаюсь понять, что ему нужно.

— Ты чего хотел-то, Жень? — я не выдерживаю молчания. — Говори уже.

Он вздыхает, делает глоток ненавистного чая и поднимает на меня глаза:

— Ты не знаешь, Рамиль как настроен?

— В смысле? — не понимаю намёка.

— Ну… Насчёт меня… Он говорил что-нибудь?

— А-а-а, понятно, — выдыхаю, киваю. — Ссышь, значит.

Встаю из-за стола и хромаю в комнату. Извинился, ага… Причина визита Женьки ясна. Чаепитие пора заканчивать.

— Гелик, ты всё не так поняла, — Жека прётся за мной.

— Всё я так поняла, — рычу. — Ты боишься, что Рамиль тебе настучит за то, что сдал его мне, вот и пришёл.

— Ты просто не в курсе, кто он… — бурчит Евгений.

— Помолчи, — фыркаю.

Дяде есть что рассказать о себе, но не сейчас. Я всё узнаю со временем от него лично, а не от Жеки. Мы с Рамилем сами разберёмся.

— Гель, выслушай…

— Что? — разворачиваюсь к Жеке и, скрестив руки на груди, смотрю на него. — У Рамиля есть жена и дети?

— Н-нет… — Жека выглядит растерянным. — То есть я не знаю. Дело не в этом.

— Я больше не хочу с тобой ничего обсуждать. Это понятно?

— Понятно, — кивает и глядит на меня сердито.

— Вот и прекрасно! Уходи.

Топаю в прихожую, открываю дверь и жду, когда назойливый гость свалит.

— Зря, Гелик, — Евгений стоит на пороге.

— Не думала, что ты такое ссыкло.

— Я?! — у него глаза блестят злостью. — Я спасти тебя, дуру, пытаюсь!

— Себя, дебила, спасай! — ору на весь подъезд.

Женька обувается и с чувством пинает коробки с косметикой. Тюбики, баночки и прочее разлетается по коридору. Я смотрю на это безобразие и закипаю.

— Пошёл вон! — кричу, а взгляд цепляется за целлофановый пакет, который лежит на полу.

Что это?

Пакетик явно отличается от фирменной косметики. Этикетки на нём нет, внутри какая-то фигня… Похоже на мелкие осколки цветного стекла.

Жека тоже замечает его. Поднимает с пола, вертит в руке, разглядывает.

— Откуда это? — спрашивает так, словно я обязана знать ответ.

Понятия не имею. Коробки Наташкины, и их содержимое, соответственно, тоже её. Женя помогал моей сестре поднимать этот груз на девятый этаж. Сложно сообразить, что это не моё, блин?

— Я не в курсе, — пожимаю плечами.

— Это наркота, — Жека выглядит вполне серьёзным. — Плей, на котором сидит твой Рамиль.

— Не сидит, а сидел… — рьяно начинаю защищать дядю, и тут до меня доходит. — Что ты сказал?

— Я сказал, что это наркотик, — уверенно повторяет Евгений. — Плей.

— Ты уверен? — у меня сердце стучит под горлом.

Женька нюхает пакет, потом открывает его и достаёт «осколок». Подносит его к носу, вдыхает и кивает — уверен.

Пью второй стакан ледяной воды и не могу прийти в себя. Наркотики, твою мать! Ната совсем озверела! Я молчала, когда она бредила риелторством. Слова не сказала, когда сестра решила заняться сетевым маркетингом, спустив на него просто бешеные тысячи рублей… Но наркотики!

Нет, теперь я ей всё выскажу, а не послушает… И тут до меня доходит, что я Нате ничего не сделаю, даже если очень захочу. Где её черти носят, гадину?!

Смотрю на Жеку. Он сидит за обеденным столом, высыпал горсть наркоты на столешницу — изучает цветные кусочки.

Что делать-то, господи?..

Рамилю сказать я не рискну. Если верить Женьке, то именно от этого наркотика дядя чуть не умер. В Падалках спрятался, потому что не достать здесь эту дурь, а она тут, прямо у него под носом. Что если Рамиль сорвётся?..

— Так, — бросаю стакан в раковину, он разбивается, — это надо отнести в полицию, — киваю на пакет с наркотиками.

— Гениально, — Жека кривится. — Решила за сестру присесть? Менты разбираться не станут.

Не станут. И премию мне не выпишут, мягко говоря.

Кусаю губы, думаю, но не думается. Голова гудит, трещит и хочет лопнуть. А я хочу залезть под одеялко, и пусть весь мир подождёт. Это всё вообще не мои проблемы, но рикошетом может прилететь. Дико страшно, и этот страх заставляет меня цепенеть.

— Есть решение, — заявляет Женька, аккуратно собирая «стекляшки» со стола в пакетик. — Простое и надёжное.

Женя берёт Плей и топает в туалет. Я на ватных ногах иду за ним. Смотрю, как бывший начальник высыпает цветные стекляшки в унитаз — выглядит так, будто он туда растворимый аспирин бросил. Дурь шипит и пенится.

— И всё? — хлопаю ресницами, когда Евгений жмёт на кнопку слива.

— Всё, — кивает и ждёт, пока вода в бачке наберётся, чтобы спустить её ещё раз. — Я же сказал — просто и надёжно. Или тебе жалко? Стоит эта хрень дорого.

— Двести тысяч? — спрашиваю, вспоминая, сколько Ната должна тем мужикам.