Карен Чэнс - Прикоснись ко тьме Страница 30

Конечно, Билли-Джо хотел меня разжалобить, но я, целиком занятая чисткой одежды, не обращала на него внимания. Наконец он не выдержал.

– Ладно, но мне понадобится энергия, если ты хочешь, чтобы я тебя ублажил. У меня была трудная ночь, и сил у меня уже не осталось.

Я промолчала. Мне было тошно и хотелось ненавидеть, а не любить; я не нуждалась в любви. Но, если подумать, самой мне не удастся что-то разузнать о МОППМ, поэтому я лишь мотнула головой. Билли-Джо положил руку себе на грудь.

– Будь моей возлюбленной.

– Давай.

Клянусь, он набросился на меня, как изголодавшийся волк, если такое можно сказать об облачке дыма. Зная Билли, я его понимала. Он прошел сквозь меня, и я сразу почувствовала себя лучше. Я слышала, что смертные страшно боятся привидений или в лучшем случае их сторонятся; для меня призраки – это как дуновение прохладного ветерка в жаркий день. Я втянула в себя призрак, ухватившись за него, как испуганный ребенок хватается за своего плюшевого мишку.

На долю секунды передо мной мелькнули события из его жизни: вот от пристани отчалил корабль, мы стоим на палубе и со слезами смотрим, как за кормой тает в дымке знакомый берег; вот нам призывно улыбается хорошенькая девушка лет пятнадцати, в платьице для танцев, с густым слоем косметики на лице; вот молодой шулер хочет нас облапошить, мы смеемся и вытаскиваем из его сапога туз, а потом увертываемся от ножа, который швыряет в нас его подельник. В его жизни было много опасных приключений, и я всегда удивлялась, как ему удалось прожить столько, сколько он прожил.

Наконец Билли успокоился и начал выползать наружу. Это всегда самый неприятный момент, а на этот раз мне и вовсе стало больно – боль пронзила все тело. Обычно это похоже на несильный удар током, вроде того, каким тебя бьет, когда берешься за дверную ручку, но сейчас от боли из глаз посыпались искры. Я хотела сказать Билли, что со мной что-то не так, но не смогла выговорить ни слова. Через секунду я увидела импринтов, которые исчезли столь же внезапно, как и появились. Меня обдало порывом теплого ветра, густого, как жидкость; выбравшись из меня, Билли со свистом взлетел под потолок, где принялся описывать круги.

– Йа-ху-у! Вот что я называю хорошенько заправиться! – закричал он, сияя.

Я выпрямилась и впервые за последнее время почувствовала, что крепко стою на ногах. Вместо чувства усталости и раздражения – моей обычной реакции на «ублажения» Билли-Джо – я чувствовала себя так, словно заново родилась, словно отлично выспалась; странное дело, такого со мной не бывало.

– Я, конечно, не жалуюсь, но что здесь произошло? Билли-Джо усмехнулся.

– Кто-то из вампиров вытягивал из тебя энергию, дорогая, может быть, затем, чтобы ты не сбежала. Эту энергию он поместил в этакий метафизический горшок и окружил его собственным защитным полем, чтобы ты не могла к нему подобраться. Я случайно сломал эту защиту, когда получал твою энергию, и, черт, как это было здорово! – Он приподнял брови, ставшие такими же густыми и темными, какие, наверное, были у него при жизни. – Слушай, давай устроим вечеринку!

– Потом. Сейчас мне нужны мои вещи.

Билли-Джо отдал честь и сверкающей кометой вылетел в окно. Я села на край ванны и принялась размышлять, кто мог устроить этот фокус-покус. Что ж, лишний раз мне показали, что никому нельзя доверять. А я и не доверяю.

Когда Билли-Джо вернулся, я уже вымылась. Ухмыляясь, он влетел в окно; в руках у него ничего не было.

– Я его оставил снаружи. С этим окном одни проблемы.

– Что там такое?

Завернувшись в полотенце, чтобы не стоять в одних трусиках, я подошла к окну. Только взявшись за защелку, чтобы его открыть, я поняла, что имел в виду Билли: защелка завопила не своим голосом. Замотав ее полотенцем, я уставилась на окно. Выходит, им мало того, что они забрали у меня часть энергии, поставили за моей дверью банду вампиров и затащили куда-то в центр пустыни? Значит, и на окно наложены чары?

– Кто-то подбросил сюда Марли, – сказал Билли.

– Ты думаешь? – спросила я, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть защелку.

На старомодной защелке внезапно появились глазки-бусинки и большой толстый рот, который отчаянно пытался выплюнуть полотенце, чтобы заорать и поднять на ноги весь дом. Когда я хотела засунуть полотенце поглубже, существо принялось бегать по окну, не даваясь мне в руки. Глядя в его злобные глазки, я подумала, что оно способно и укусить. Я прищурилась.

– Принеси-ка мне туалетной бумаги, – велела я Билли. – Да побольше.

Через несколько минут, сопровождавшихся тихими ругательствами, маленький Марли неподвижно сидел на окне, весь замотанный туалетной бумагой и перевязанный шнурком от оконной шторы раз десять.

– Это его ненадолго удержит, – заметил Билли, глядя на дрожавшее от негодования существо, которое уже умудрилось выплюнуть на пол часть бумаги.

– Ничего, – сказала я, поднимая оконную створку и закрепляя ее скобой, которую Билли нашел под раковиной. – Они все равно быстро узнают, что мы сбежали, – здесь полным-полно заклятий.

Я принялась разбирать кучу вещей, которые притащил Билли. Он поработал на славу. Пистолет был на месте, да еще Билли раздобыл к нему запасную обойму; на стопке чистой одежды лежали ключи от машины. Честно говоря, такую открытую майку я бы для себя не выбрала, но разве мужчины что-то смыслят в этих вещах? С сапогами и мини-юбкой все было в порядке. Итак, одевшись, я была готова к боевым действиям. Собрав волосы в конский хвост, я сколола их прелестной заколкой Луи Сезара, правда, от этого моя внешность не стала выглядеть более женственной. Бросив последний взгляд в зеркало, я вздохнула и положила в карман ключи от машины. Только бы добраться до гаража, а уж там мне удастся избавиться от стресса старым, проверенным способом; возможно, тогда я почувствую себя лучше.

Глава 6

Тони, конечно, подонок, но чутья в бизнесе у него не отнять. Возле заведения Данте, расположенного рядом с «Луксором», люди толпились уже с половины пятого утра. Ничего удивительного, между прочим, для Лас-Вегаса это в порядке вещей. Построенное в стиле а-ля «Божественная комедия» здание было разделено на девять секций, каждая из которых олицетворяла один из девяти кругов Ада, как в поэме Данте Алигьери. Сначала посетители проходили через огромные чугунные ворота, возле которых стояли базальтовые статуи, изображающие разные смертные муки; надпись над воротами гласила: «ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ». Потом лодочники в серых балахонах – Хароны – перевозили их через мелкую речушку и высаживали в отделанном под пещеру вестибюле, где одну из стен занимал план заведения, написанный в красных и золотых тонах.