Жаклин Митчард - Роман с призраком Страница 30

— Мер? — позвал ее Адам. — Что с тобой? Ты заснула?

— Я… Я устала. Ты обойдешься без меня?

— Я пойду лягу на кровать мамы и папы. Мне кажется, я опять стал маленьким. И мне не по себе.

Его рыжеватые веснушки ярко выделялись на почти прозрачной коже, так похожей на кожу Оуэна.

Мерри взъерошила его волосы.

— Давай, — кивнула она.

И снова положила голову на стол. Мередит уснула, но больше ей ничего не приснилось.

Видения и плохая пицца

На другом конце города у магазина «Быстрая Экономия» сидящая в кабине грузовика своего приятеля Мэллори тоже опустила голову. Только не на стол, а на приборную доску. Дрю любезно предложил забежать в магазин и купить продуктов. Мэллори прослушала четыре или пять песен Анни Леннокс. Ее раздражало увлечение Дрю музыкой столетней давности. Под песню «Сладкие сны» ее сознание начало путаться. Сопротивляться этому состоянию Мэл не умела…

Она увидела парк. Красивый и ухоженный. Гораздо красивее поля для гольфа. Раскидистые деревья, на которых уже начинали распускаться цветы, склонили свои кроны над каменными скамьями. Она видела только одного человека. Но знала, что в парке есть кто-то еще. Мэлли знала, что это девушка и что она приближается.

Это место не было ни фермой, ни полем для гольфа, ни парком, но своей ухоженностью напоминало и первое, и второе, и третье.

В самом центре стоял высокий шпиль. Она его уже видела. Но где?

Во сне Мэллори подошла ближе к человеку, который сидел спиной к ней. Шел легкий дождик. Из-под земли пробивалась молодая трава.

Это был Бен. Мэллори никогда не видела его, но сейчас она нисколько не сомневалась, что это именно он.

Бен сидел на корточках перед шпилем, одетый в простые зеленые штаны и… Мэллори скорее почувствовала, чем увидела, приближение второго человека, девушки.

Бен улыбнулся, и пасмурный день озарился. Как и говорила Мерри, он был прекрасен. С широкой белоснежной улыбкой, полностью преображавшей его милое, грустное и торжественное лицо. Когда он встал, его белокурые, вьющиеся и непослушные, как у ребенка, волосы упали на лоб. Но что-то с ним было не так. Он напоминал радиосигнал на горной дороге, который то появлялся, то пропадал.

— Привет, — сказал он человеку, чья тень легла на еще нерастаявший снег. — Я так по тебе скучал. Пойдем со мной, Мерри. Пожалуйста. Это не будет больно. Тебе не будет больно. Я тебя люблю.

Мэллори попыталась крикнуть, но губы отказались ей подчиняться. Из ее горла вырвался едва слышный звук, скорее похожий на писк котенка. Она увидела, как ее сестра шагнула в солнечный свет, заливавший холмик, поросший молодой травой.

— Проснись, Бринн! — позвал ее Дрю, укладывая на крышу Зеленого Чудовища три галлона[17] молока. — Я бы спросил, зачем ты распустила слюни по моей торпеде, но, если ты на самом деле не спала, а только просматривала свои сны, пожалуйста, не надо мне ничего рассказывать, потому что я ничего не хочу знать.

— Не беспокойся, мне не особенно хочется болтать.

— Что случилось?

— Я видела этого мальчика. Мальчика, в которого влюбилась Мерри.

— Ты видела его в «Быстрой Экономии»? Или в астрале? Ладно, я по твоему лицу вижу, что он не заскакивал сюда за арахисовым маслом, — вздохнул Дрю. — И давай-таки сменим тему.

— В нем есть что-то странное. Я не хочу сказать «плохое». Именно непонятное.

— Что непонятного в словах «не надо мне ничего рассказывать»? — спросил Дрю.

Они вернулись домой, не проронив больше ни звука. Увидев их, Мерри бросилась наверх по лестнице.

— Она целый день такая, — прокомментировала Мэллори, вваливаясь в кухню с двумя пакетами продуктов. — Когда я попыталась с ней поговорить, она начала мыть кухню. Это любовь или вирус. За восемь часов она ни разу не поболтала по телефону ни с одной из своих подружек. Это очень серьезное недомогание.

Пока Мередит помогала Адаму с уроками, Дрю и Мэллори раскладывали покупки. Это было очень странно и непривычно. Как будто они стали на десять лет старше и уже жили вместе. Родителям Мэлли и Мерри предстояло провести эту ночь в больнице. Впервые в жизни сестры остались на ночь одни, без присмотра бабушки или кого-то еще из родственников. Это было очень необычное ощущение.

Прежде чем выйти за дверь и отправиться домой, Дрю обернулся к Мэллори.

— Ты же знаешь, Бринн, что мне не обязательно уходить. Я могу остаться и охранять вас от запирателей дверей. — Он привлек ее к себе. — Я мог бы лечь спать на диване.

— А я? — спросила Мэллори. — Вот тут и следует вспомнить о том, что ты на три года старше. Следующий шаг… слишком серьезен. Обратного пути не будет.

Подбородок Дрю выпятился вперед, и парень возмущенно уставился на подругу.

— Ты считаешь, что я способен попытаться заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь? Или что я вообще хочу от тебя чего-то большего, чем поцелуи? Тебе всего пятнадцать!

— А что, если этого захочешь не ты? Мы так доверяем друг другу, что можем не заметить, как проскочим перекресток на желтый свет, — возразила Мэллори. — У меня еще нет прав, и я говорю не о вождении.

Дрю поцеловал макушку Мэллори, спрашивая себя, с кем она будет, когда увидит, что мигающий желтый свет сменился зеленым. Будет ли с ней в это мгновение он, Дрю Вогхэн? Будет ли он счастлив за нее, если с ней будет другой, или сердце разорвется у него в груди? Он глубоко вздохнул.

— Ты и в самом деле не имеешь права выходить из дома? Разве мы не могли бы исчезнуть, скажем, минут на сорок?

Мэллори знала, куда он хочет отправиться. Они остановятся на темной, разрытой бульдозерами дороге, и скоро все окна в машине запотеют от их жаркого дыхания. Но каким бы привлекательным ни было это предложение, Мэлли почему-то не хотелось покидать дом.

— Не обижайся, — попросила она Дрю. — Я знаю, что родителей нет дома и мое поведение выглядит противоестественным. Но Мередит совершенно не обращает внимания на Адама. Мы все взвинчены, а она к тому же ощущает себя главным действующим лицом, практически героиней своей личной драмы. Скорее всего, Адам уже смотрит какие-нибудь ужасы про маньяков или что-нибудь в этом роде.

— Так это все из-за Мерри и ее невидимого автостопщика? — спросил Дрю.

— Сегодня утром он материализовался, и теперь Мередит вообразила себя Джульеттой двадцать первого столетия. К тому же я хочу быть дома на тот случай, если позвонят родители. Ты можешь погостить у нас еще немного, если хочешь.