Притягательное зло (СИ) - Ольга Викторовна Романовская Страница 30

— К сердцу прижмет, в уборщицы пошлет… — переиначила детское гадание на ромашке и активировала вызов.

Зажмурилась, даже голову в плечи втянула от страха. Спасибо, наорет без свидетелей и не по громкой связи. Надеюсь. Хотя, какая разница, уже через пять минут Огнед тебя на кусочки порежет.

Не отвечает. Не слышит, не хочет? Вот и славно. Сейчас дождусь пятого гудка и с чистой совестью… Не вышло.

— Какие люди, сама госпожа ишт Мазера! — иронично вымолвил Лотеску вместо приветствия. — Я поражаюсь, причем, даже не знаю, чему больше. То ли вашему нахальству, то ли тому, что вы сохранили мой код. Чем обязан?

— Ну, говори! — милостиво разрешил он и пригрозил: — Только не вздумай молчать и отрубить вызов!

— Даже пытаться не стану, — обреченно вдохнула я и изложить суть своей просьбы.

Теперь она казалась ещё более наглой, но отступать поздно, нечего коды бездумно набирать! Однако, вопреки ожиданиям, Лотеску отнесся к просьбе спокойно, даже не пожурил для порядка.

— Как занятно! — задумчиво протянул он. — Особенно после нестерпимо долгого обсуждения бюджета.

— Простите, я не хотела вас отрывать…

— Кондитерская Ригеля через полтора часа, — перебил мои извинения Лотеску.

Пиликнув, связь оборвалась.

Не спеша убирать «усик», отoропело уставилась перед собой.

Эм, что это было? Ладно, через полтора часа узнаю.

ГЛАВА 13

У меня ещё оставалось немного времени до назначенной встречи, поэтому решила задержаться в театре. Вдруг найдется танцовщица кордебалета, с которой Анна общалась чуть ближе?

Терпеть не могу замкнутых людей! Когда их убивают, концы в воду. И как я люблю общительных, с кучей знакомых. Сколько ценных сведений можно от них почерпнуть!

Убедившись, что завтруппой мне не помощник, переключила внимание на костюмершу. Она сейчас вся на нервах, но вдруг что-нибудь вспомнит?

— Ох, право, не знаю!

Жанна протяжно вздохнула и хлюпнула носом. Красная, опухшая от слез, она сидела на табурете посреди разоренного царства. Захотелось пожалеть ее, приободрить. Право, она ни в чем не виновата.

— Виновата не виновата, а господин ишт Мор на меня накричал, — вновь вздохнула Жанна и промокнула глаза платком, из которого уже можно было выҗать стакан слез. — Мол, дверь не заперла, когда уходила. Α я запирала!

Испугавшись, что она снова разрыдается, поспешила заверить, я целиком и полностью на ее стороне.

— Господин ишт Мор свой зад спасает, поэтому на вас взъелся.

Жанна согласно кивнула. Похоже, мне удалось расположить ее к себе.

Но завтруппой хорош! Моя воля, сама бы на его наорала. Нашел, на ком злость срывать!

— Анна, — вернулась я к прежней теме. — Мне сказали, она ни с кем особо не дружила…

— Да так… Все «привет» да «пока». Хотя…

Жанна задумалась. На лице отразилась упорная работа мысли.

— Была у нее подруга. Может, и сейчас осталаcь. Тоже сирота, наверное, поэтому и сошлись.

— Анна ишт Фейт — сирота? — изумленно переспросила я.

Вот так поворот!

— Да. Разве вы не знали?

Медленно покачала головой, порадовавшись, что обратилась за сведениями к нужному человеку. По документам родители у Анны имелись. Выходит, приемные.

Приезжая провинциалка, сирота — идеальная жертва вырисовывалась!

— Она в сиротском доме воспитывалась. Потом попала в танцевальное училище. Вроде, заметил ее кто-то во время самодеятельного выступления, удочерил. А вот ее подружке повезло меньше. Она иногда сюда приходила. Тоненькая такая, совсем тростинка. Глазенки большие. Девочка девочкой! А ведь у нее уже ребенок…

— И как зовут эту подружку? Где живет?

Все тщательно записала, сделала пометку проверить прошлое Αнны. Никогда не знаешь, откуда растут ноги преступления. Я тут в настоящем копаюсь, но Αнну вполне могли убить за прошлое.

— Зовут… Зовут… — Жанна наморщила лоб и чуть приоткрыла рот. — Верити. Верити ишт Хольм. Я почему фамилию запомнила — сама иногда ей пропуск заказывала. Она швея, неплохая, к слову, помогала с починкой костюмов. Золотые руки у девочки! Могла из ничего украшение для платья соорудить.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Около года назад. Как тут воцарилась Женевьева, строго-настрого запретила ее пускать. Мол, посторонним за кулисами не место.

А меня она с радoстью пустила. Странное непостоянство! И с цветом волос тоже. С чего вдруг нежной блондинке превращаться в рыжую вульгарную особу?

— Вы мне очень помогли. — По-мужски протянула Жанне руку. — Обещаю держать вас в курсе. Вам ведь интересно, кто убил бедняжку?

— Конечно! — Οна не притворялась, ответила искренне. — Рада, если чем — то помогла.

Жанна неловко пожала мне руку и занялась инвентаризацией. После учиненного погрома нужно все разобрать, выяснить, чего не хватает, что еще годится для использования, а место чему на помойке.

Ну да пора мне в кондитерскую. Хассаби хамства в виде опоздания не простит.

До места я добралась первой и, расплатившись с извозчиком, пристроилась за столиком пить кофе. Блокнот с данными взломщика положила тут же, под правую руку. Так как я выбрала правильный наблюдательный пункт, у окна, то не пропустила эффектное явление Лотексу. Он не изменил привычкам, по — прежнему ездил быстро, даже слишком быстро. Серебристый огнемобиль, уже другой, новой модели, с визгом притормозил перед входом. Не удосужившись проверить, мешает ли он кому-то, Лотеску опутал машину охранными чарами и толкнул стеклянную дверь.

Серый костюм в едва заметную полоску, белая рубашка, лазурно-серый галстук в темный горошeк — сразу видно, хассаби с совещания на самом верху.

Заметив меня, он кивнул.

— Добрый вечер!

Лотеску кинул брелок от огнемобиля на стол и щелчком пальцев подозвал официанта.

— Двойной крепкий кофе без сахара.

Удивленно подняла брови. На мoей памяти хассаби предпочитал другие напитки.

Черный кофе без сахара — какие же неприятности с ним приключились? И это приветствие — «добрый вечер»… Не то чтобы я рассчитывала на поцелуй в щеку, но явно не на сухой, официальный тон.

Сделав заказ, Лотеску отодвинул стул с лирообразной спинкой и уселся напротив. Он смотрел на меня, я — на него. Οчная ставка какая-то!

— Я не вoвремя? Так и скажите, не обижусь.

Первой отвела взгляд и глотнула свой кофе со сливками. Внезапно он тоже показался горьким.

— Да нет, — потер виски хассаби, — вы тут совсем не причем. Наоборот, я даже рад, что вы надумали позвонить.

— После театра?

От воспоминаний о поцелуях на щеках проступил легкий румянец.

— Особенно после тетра. На эмоциях я наговорил и сделал много лишнего, за что искренне прошу прощения. Я не хотел вас смутить или опозорить. Все так внезапно, нервно вышло… Словом, нехорошо.

Лотеску потянулся к лежавшей поверх блокнота руке и запечатлел на